Сережа Павловский - Мутный пассажир (сборник)

Он постоянно передислоцировался, чтобы не спалиться. Мне это показалось очень забавным, поэтому на следующей станции я вышел следом за ним. Мы вместе зашли в другой поезд, поехали обратно, дождались, когда поезд сбавит ход, он нажал на кнопку, и мы заорали уже вместе: «Эй, прибавь-ка ходу, машинист!» Я докричать до конца не смог – начал громко смеяться.

– Господи, придурки какие, – сказала вслух одна женщина.

– Ну-ка хорош баловаться! – грубо донеслось нам в ответ из устройства.

Мы сразу же вышли на станции.

– Если ты сказал машинисту в это радио какую-нибудь херню, на следующей же станции именно в этот вагон зайдут серьёзные люди, а пассажиры сразу же сдадут того, кто концерты для машинистов устраивает, – пояснил он. – Это тормозит их работу, а люди же домой скорее хотят попасть, все злятся и нервничают, только единицы понимают такой юмор.

Так мы катались, наверное, час, было очень весело. Чего мы только не слышали в ответ. А один раз, услышав нашу просьбу, после небольшого молчания машинист выдал нам в ответ: «Скатертью, скатертью дальний путь стелется и упирается прямо в небосклон». Мы тут же подхватили и допели уже втроём: «Каждому, каждому в лучшее верится, катится, катится голубой вагон». «Голубой!» – проорал я напоследок и засмеялся ещё громче прежнего.

– Ладно, парни, мне работать надо, – смеясь, ответил нам машинист.

Мы сказали ему: «Спасибо, что подпел» и снова сменили поезд.

Больше я этого парня не видел.

– Что слышала, мама. Я сбил человека, – ещё раз повторил Женя.

– О господи! И что теперь? Тебя посадят?

– Нет, я не виноват. Там какой-то мужик спрыгнул на путь поссать, а я подъезжал.

– Господи боже мой. И что делать?

– Выплачивать из своего кармана семье пострадавшего компенсацию всю жизнь, – мрачно сказал Женя.

– Кошмар! – ахнула мама, закрыв рот руками.

– Да шучу я.

– Очень смешно. Так ты сбил или не сбил? Ну и шуточки у тебя, знаешь, – всё никак не могла разобраться мама в словах Жени.

– Сбил, но я не виноват. Тут другое. Мам, это всё, это край! Я убил человека. Убииил, – протянул Женя слово «убил», делая на нём акцент.

– Успокойся, Женя. Ты же не виноват. Работа у тебя такая…

– Людей сбивать?

– Опасная.

– Сраная у меня работа, – сказал Женя и поджал губы.

– Ну-ну-ну, всё, хватит, – она обняла сына и стала гладить его по спине.

– У меня очень тухлая работа, тухлая работа, – повторял Женя.

– Ну а куда ж милиция смотрит или кто там ещё должен смотреть?

– Дежурная по станции.

– Вот-вот. Где они-то все были? Камеры же всё снимают. За камерами не следит, что ли, никто?

– Нет, отдельного человека, который следит за камерами, нет. Не знаю я, где они все были, мама! Я знаю только, что работа у меня – жопа!

– Ну что-то же в ней всё равно хорошее есть, – успокаивала сына мама.

– Так, парень! Я тебя уже предупреждал. Второй раз повторять не буду. Либо успокаиваешь своего отца, либо через минуту выкину обоих. Понял?

Андрей кивнул.

– Командир, что ты разошёлся-то? – обратился к нему Владимир. – Вы все там сидите молча и молчите! А то нашлись тут. Ох, ох, ой-ой-ой. Да сам ты мудак! Понял? – вдруг заорал Владимир непонятно кому. – Нашёл кого пугать!

– Чего ты сказал? – стал заводиться недовольный пассажир. – Ты это мне сказал?

– Батя, закрой, на хуй, своё лицо! Ты меня уже достал! – проорал Андрей ему прямо в ухо.

– Молчать! – рявкнул Владимир. – Вы все тут ссыклопы! Уроды вонючие.

– …………. – Андрей проговорил несколько ругательств, пошевелив губами.

Станция.

– Достал уже! – повторил Андрей и стал подниматься, чтобы выйти из вагона.

– Куда? Сидеть! – Владимир попытался схватить сына за руку, но не дотянулся.

Андрей вышел, следом за ним вышел и главный негодующий пассажир, который грозился их высадить на этой станции. Вагон на секунду опустел наполовину, и сразу же зашли новые пассажиры.

Шатаясь, Андрей поднялся наверх, вышел из метро и глубоко вдохнул свежий воздух.

Голова шла кругом. Шум подземки сменился шумом города.

– Ой, ой, чурка! Чурка, чурка, чурочка, – запел кто-то слева.

Андрей повернул голову на «песню» и увидел четырёх скинхедов. Они не торопясь подошли к нему и окружили.

– Эй, нерусь! Драться давай, давай драться, – начал не очень сильно по-боксёрски бить его в плечо один лысый, при этом уклоняясь от невидимых ударов, будто Андрей ему отвечал.

– Я – русский, – сказал Андрей, дыхнув перегаром.

– Фуууу. Русские так не напиваются, – вступил в разговор второй.

– Давай драца, драца давай, драца-драца, – продолжал первый бить его в плечо.

– Русские ещё не так напиваются… – попытался пошутить Андрей.

– Ты мне тут не гони на мою нацию, чёрный! – оборвал его третий скин.

– Драц давай, чурка! Драц-драц, – продолжал дурачиться первый скинхед.

Андрей вяло поворачивал голову с одного на другого. Это простое действие у него получалось выполнить с большим трудом – он был пьян, едва держался на ногах, а голова сильно кружилась.

– Я – русский, – ещё раз повторил он.

– Ты – сраный чурка, – возразил ему второй скинхед.

– Я – русский, – начал спорить Андрей.

– Дрыц давай, – всё не отставал от него первый скин.

– Хачики ебаные – пидорасы сраные! – сказал третий и толкнул его в грудь.

Андрей качнулся, но устоял на ногах, набрал как можно больше воздуха в лёгкие и проорал что было сил:

– Я – русский, блядь!

– Русский блядь? – засмеялся четвёртый.

– Чего ты орёшь, нерусь? – второй подошёл на шаг ближе. – И не матерись мне тут на святой земле, пидорас!

– Дрыц-дрыц давай, – не успокаивался первый.

Андрей в очередной раз повернулся на того, кто набил на его плече здоровый синяк, и получил удар в челюсть от четвёртого. Тут же упал на асфальт.

На него посыпались беспорядочные удары ногами. Он не знал, как и чем от них закрыться. Закрывая затылок, он пропустил удар ботинком с металлической вставкой прямо в зубы. В живот, по рукам, снова в живот и в голову. Он не мог издать ни малейшего звука. Затем всё стихло.

И тут он услышал:

– Зииииг, – крикнул один, вскинув руку.

– Хайль! – подхватили остальные трое.

При этом слове на него разом обрушились четыре ноги.

– Зииг, – проорал снова четвёртый скинхед, вскинув руку.

– Хайль! – крикнули остальные трое, и он снова получил одновременно удары от четырёх ног по разным частям тела.

Устав бить лежачего парня, бритоголовые повернулись и стали заходить в метро.

– Может, прошмонаем чурку? – предложил первый.

– Мне от неруся ничего не нужно, – брезгливо поморщился четвёртый.

Не обращая внимания на прохожих, они, весело смеясь, спустились вниз.

Я не знал, чем хочу заниматься в жизни. Можно было купить справку о том, что я здоров, можно было купить регистрацию и устроиться работать в метро, но у меня уже не было желания. Я решил остаться пассивным поклонником железной дороги, потому что моя детская мечта и мечта всей жизни была убита.