Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути

– Берите все, что вам надо, и ни о чем не беспокойтесь…

Когда пришел черед выбирать одежду, Ольга Ивановна лишь беспомощно развела руками и сказала, что не рассчитывала на такое изобилие и не взяла с собой достаточно денег, на что Ратникова, махнув рукой, заявила:

– Потом рассчитаетесь…

Перемерив несколько зимних пальто, Ольга Ивановна остановилась на неброском и немарком черного цвета с искусственным воротником. Уже собираясь на этом ограничиться, она увидела упаковки тонких венгерских фломастеров. Ольга Ивановна пользовалась толстыми советскими марки «Союз». Они были очень неудобны и быстро засыхали, потому их частенько приходилось «разводить» какой-нибудь спиртосодержащей смесью, в том числе и водкой. Фломастеры она приобрела с запасом три пачки, чтобы одну отправить сыну. Когда, наконец, весь товар был отобран, должен был возникнуть естественный вопрос: как это вынести? Даже им двоим, это было не под силу, нужны были как минимум еще двое помощников. Впрочем, Ольга Ивановна уже имела возможность убедиться во всесилии здесь Анны. Так оно и вышло. Выглянув из магазина подполковничиха тут же «припахала» даже не двух, а трех шедших мимо солдат. Все отобранное Ольгой Ивановной было уложено и упаковано в коробки, которых много имелось в подсобке магазина: четыре пачки стирального порошка, десяток брусков хозяйственного мыла, десяток банок сгущенного молока, столько же говяжей тушенки, пять кило сахара-песка, килограмм сливочного масла, пять кило гречневой крупы, столько же риса, банка атлантической сельди, большая банка консервированных венгерских помидоров, печенье, конфеты, полукопченая колбаса, сыр, а также хороший домашний халат московского пошива, строгое рабочее платье белорусского производства, хорошие рабочие югославские туфли на толстом каблуке – на тонком ходить и давать уроки было уже тяжело. За час, что провела в магазине, Ольга Ивановна накупила столько, сколько не могла себе позволить за несколько последних лет вкупе.

Когда они вышли из магазина в морозный солнечный искристый день… Ольга Ивановна довольная и смущенная одновременно, Анна вальяжно-деловая, уверенно покрикивающая на несущих коробки солдат… И впервые за время пребывания на «точке» Ольга Ивановна со всей очевидностью ощутила самое главное отличие этого места от их поселка – воздух. Воздух, каким она уже давно не дышала. Здесь на среднегорье, на небольшом плато, ограниченном с двух сторон горными хребтами, где такой ослепительной чистоты снег, воздух был столь же первозданно чист, прозрачен, целебен. Сюда никак не мог подняться дым с цемзаводовских труб, тем более ядовитые выбросы многочисленных предприятий Усть-Каменогорска и его окрестностей. Все это располагалось много ниже и та отрава оседала там, вдоль русла Иртыша, а здесь… Как легко и свободно здесь дышалось, как прекрасен этот пейзаж. А там дальше за колючей проволокой, ограждавшей территорию воинской части, где начинались укутанные снежным покрывалом поля совхоза Коммунарский… Там когда-то ее дед был вынужден разогнать Коммуну, за что в конце концов поплатился жизнью. Впрочем, Ольга Ивановна, конечно, понимала, что разгон был всего лишь поводом, истинной причина гибели ее родственников заключалась в том, что они собой олицетворяли старую жизнь, старый порядок, которые сметала новая жизнь, новый порядок… которым, сейчас, через семьдесят лет, кажется тоже приходит конец.

Примерно то же, что и в магазине, почувствовала Ольга Ивановна, когда Анна привела ее к себе домой. Внешне неказистый домик… а внутри небольшая, но очень уютная, обжитая квартира: две комнаты и кухня. Хорошо подобранная под единый цвет мебель, ковры на стенах, красивая импортная газовая плита на кухне, сразу указывали на состоятельность хозяев, конечно по советско-провинциальной «шкале ценностей». Детей предварительно отправили гулять, а в большой комнате накрыли стол, за который и была усажена гостья. Пока хозяева хлопотали на кухне и носили кушанья, Ольга Ивановна огляделась: пол устлан красивым зеленым паласом, гармонирующим с изумрудной составляющей большого три на четыре ковра. Полированная «стенка» и необычно широкая, судя по всему, импортная деревянная кровать заметно уменьшали свободное пространство комнаты. Русоведа не могли не привлечь подписные книжные издания в соответствующем отделении «стенки». Она постеснялась встать и подойти ближе, рассмотреть из чего состоит библиотека Ратниковых. Но по расцветке узнала шестнадцатитомное собрание сочинений Тургенева, двухтомники Пушкина, Чехова еще ряд книг в солидных переплетах издательства «Художественная литература»…

Ратникова разливала первое из супницы в красивые тарелки с голубым ободком… Столовый сервиз… Ольга Ивановна отчетливо помнила, какой прекрасный столовый сервиз, вернее два сервиза было у ее родителей, один повседневный, второй для гостей. Но сама она никогда столового сервиза не имела, как, впрочем, не имели их в Новой Бухтарме подавляющее большинство людей. Даже не от того, что не хватало денег, таких сервизов никогда не было в свободной продаже, да и вообще многие и не знали что это такое. У Ратниковых имелся и чайный сервиз, который был извлечен из стенки и в нем по видимому собирались подавать чай… И вновь Ольга Ивановна вспомнила Харбин, свой дом и прекрасный на двенадцать персон тончайшего китайского фарфора чайный сервиз из своего детства… Ратниковы же разложили свой чайный сервиз на двух креслах. Кресла видимо были из того же мебельного гарнитура, что и кровать. Во всей комнате инородным предметом смотрелся только цветной ленинградского производства телевизор «Радуга».

Ольге Ивановне приходилось бывать во многих квартирах в поселке и в благоустроенных, в пятиэтажках, и в щито-сборных домах. Самой зажиточной квартирой, куда она была вхожа, являлась квартира Марии Николаевны. Но даже там она не наблюдала столько дорогих и главное со вкусом подобранных обиходных вещей и мебели. Чувствовалось, что это «гнездо» обустраивалось с любовью, как и должно быть в крепкой счастливой семье, такое она когда-то видела в доме своих родителей. Ольга Ивановна не могла в очередной раз не позавидовать по белому, чисто по-женски хозяйке этого дома. Увидев, как хлопочет подполковничиха, накрывая на стол, ей на память опять пришли стихи Васильева. Казалось, по любому поводу у него можно было найти соответствующие строки:

Когда сели за стол, сам Ратников вежливо осведомился, не желает ли гостья, так сказать, для аппетита выпить немного сухого грузинского вина «Цинандали». Ольга Ивановна очень любила именно это вино. Еще в шестидесятые годы его нередко продавали в Усть-Каменогорске. Оно не пользовалось особой популярностью, народ в основном предпочитал пить более высокоградусные винные изделия. Но она, опять же, всегда помнила, что отец с матерью всегда перед едой пили понемногу какое-то сухое вино. Какое, она помнить не могла, ведь ей девочке его не наливали, да и было это так давно, совсем в другой жизни. Ольга Ивановна, конечно, от вина отказалась, хоть и очень хотела хотя бы пригубить. Но первое, наваристую куриную лапшу съела с удовольствием, проголодалась, да и здешний воздух сам собой способствовал возникновению аппетита.