Марина Болдова - Курсистки

– Что случилось, Анна Сергеевна?

– Нужно решить, кто завтра поедет на встречу с отцом Кати Шумко. Может быть, отвезете Бэллу Васильевну? Все – таки, Шумко врач, она с ним найдет общий язык. Я, честно говоря, по телефону поняла только одно: он считает свою дочь преступницей, а нашу Школу – колонией для несовершеннолетних. Как с таким разговаривать?!

– Твоя бабушка, Аня, умела поставить таких родителей на место несколькими фразами, и ты должна научиться разговаривать с родителями строго. Ты слишком мягкая, а они в основной своей массе виноваты сами, что ребенок отбился от рук. Не перекладывай свои обязанности на Бэллу Васильевну. Шумко хорошо умеет делать только одно – оперировать, а в воспитании детей ничего не понимает. Катя курит, пьет, гуляет. Его это бесит. Что такого необычного она совершает, что он каждый раз встречает ее ремнем? А девочке, вернее, девушке, пятнадцать. У нее любовь случилась, а он кричит, что рано. У нее подружка с собой покончила, а он говорит, туда ей и дорога. Я считаю, не мы к нему должны ехать, а он к нам. Знаешь, как Риттер принял решение отдать к нам Софью? В то время, когда он сидел в кабинете Агнессы Лазаревны, к ней зашла попрощаться выпускница, Леночка. Риттер полюбовался девочкой: хороша, воспитана, просто прелесть. Девочка вышла, а Агнесса открыла ее личное дело и зачитала вслух – наркотики, драки, приводы в милицию. «Это все о ней. А теперь ее ждут в Сорбонне», – только и сказала Риттеру. Тот сразу же подписал контракт и привез к нам Софью.

– Да, после той драки…

– Аня, не держи зла. Я знаю, как переживала все это время Соня, поверь. Ты по-прежнему не хочешь с ней встретиться?

– Нет, Гордей Васильевич, не сейчас.

– Аня, у Софьи сына похитили и убили мужа, – тихо сказал Гордей.

Анна замерла. Неужели, это расплата? За нее, за ее страдания и боль? Но, так жестоко! «Господи, зачем ты так! Как можно отобрать ребенка?! Господи, что же сейчас происходит с Соней? Что же делать? Чем я могу ей помочь?» – думала она, а в груди поселился страх.

Гордей наблюдал за внучкой Агнессы Бауман и понимал, насколько была та права, утверждая, что Анна никогда не будет мстить своей бывшей подруге. Гордей в этом сомневался. Сомневался он и в том, что Анна сможет переступить через свою обиду и относиться к девочкам, которые воспитываются в Школе, с любовью и пониманием: ведь Софья была такой же. Сейчас он видел, что все его сомнения были напрасны.

Звонок телефона отвлек его от Анны.

– Да, слушаю. Хорошо, Петрович. Пропусти. Анна! У ворот следователь Борин из прокуратуры. К тебе.

– Зачем? У нас, по-моему, все в порядке. Встретьте его, пожалуйста, Гордей Васильевич, и проводите сюда, – Анна была спокойна.

Борин показался Анне чем-то похожим на самого Гордея: к таким доверие возникает с первого взгляда.

– Борин Леонид Иванович, – представился он, – Следователь районной прокуратуры.

– Присаживайтесь, – Анна показала Борину на кресло.

– Спасибо. Анна Сергеевна, я прошу вас ответить мне на несколько вопросов. Где вы были в прошлую пятницу с тринадцати тридцати до четырнадцати тридцати дня?

– Где? Я не помню…

– Мы же с вами в городе были, Анна Сергеевна, в налоговой.

– Да, точно. С нами еще была бухгалтер Лидия Львовна Свиридова. А с чем связан этот вопрос?

– В это время был похищен ребенок Софьи Гурской, – сказал Борин, глядя, как бледнеет Анна Ларцева. Он только сейчас начал понимать, почему Галина так настаивала на ее невиновности: поверить, что эта маленькая хрупкая женщина с полными страдания и доброты глазами могла похитить ребенка, было трудно.

– Аня! – в дверях стояла Софья и безумным взглядом смотрела на Анну, – Зачем?! Где мой сын, зачем он тебе?! Что ты хочешь, скажи! Я все тебе отдам! И со мной ты можешь делать, что хочешь! Только скажи, что с Антошкой все в порядке!

– Соня… – Анна протянула к ней руки, – Что ты такое говоришь?! Ты думаешь, что это я?! Господи, ты сошла с ума! Я узнала о том, что случилось только сегодня, мне рассказал Гордей Васильевич.

– Это правда? – Соня требовательно посмотрела на Прохорова.

– Да, Сонечка. Анна не делала этого. Мы в тот день были вместе практически все время. Соня, это не Анна! – Гордей подошел к Соне и обнял ее за плечи, – Успокойся, девочка. Не обвиняй ее. Она никогда не держала на тебя зла.

– Тогда кто? Кто украл Антошку?! – Соня отодвинулась от Гордея. Где мне искать сына?! Вы мне скажите, почему никто мне не звонит, если его похитили для получения выкупа? Почему никто не требует с меня денег? Почему вы ничего не делаете? – она повернулась к Борину.

– Софья Александровна, посмотрите вот на этот рисунок, – Борин достал из папки листок с фотороботом, составленным со слов свидетелей, видевших эту женщину в дачном поселке недалеко от дачи Гурских, – Вы видели когда-нибудь эту женщину?

– Нет, – Софья равнодушно посмотрела на портрет, – Хотя, может быть, у нее дача рядом с нами? Но, мы точно не общались!

– А вот этот мужчина, – он положил первый рисунок на стол, и протянул Софье другой.

– Нет, точно нет, – Софья отрицательно покачала головой.

– Соня, как же ты ее не узнала? – Анна Ларцева посмотрела на рисунок, а потом на Софью, – Это же Таня Косова. Посмотри внимательно!

Софья схватила листок и поднесла близко к глазам.

– Танька! – она протянула рисунок Борину.

– Я так понимаю, речь идет о Татьяне Косовой, еще одной участнице вашего избиения, – Борин смотрел на Анну.

– Да, это она.

– Татьяна Семеновна Косова, 1982 года рождения, умерла в лагерной больнице в 1998 году вследствие нанесенных ей сокамерницами побоев. Вы ошиблись, Анна Сергеевна.

– Нет, мы не ошиблись, Леонид Иванович. Это она. Она не умерла. Косова звонила мне года через три после драки, я тогда не придала никакого значения этому звонку, я отказалась с ней встречаться, – Софья твердо смотрела на Борина.

Веселая трель сотового прервала их спор. Вика в недоумении посмотрела на свою сумку, из которой доносилась музыка. Она виновато глянула на Софью и достала трубку.

– Да, Зинаида! Я занята. Что?! Когда? Где? На той квартире? А где Иван? Я тоже сейчас туда подъеду. Да, я помню, где это, – Вика испуганно посмотрела на Борина, точно он мог бы объяснить происходящее.

– Вика, не молчи! – Гордей Прохоров первым нарушил затянувшуюся паузу.

– Мою мать Шляхтину Валерию Георгиевну нашли мертвой в доме на Олимпийской, где я ей купила квартиру. Она только вчера вернулась в город. С зоны. Восемь лет прошло….Мне нужно туда. Там милиция…

– Вы можете Викторию Дмитриевну отвезти? – обратился Борин к Прохорову.

– Конечно.

– Вот мой номер телефона, позвоните, пожалуйста.

– Пойдем, Викуша, – Гордей взял Вику за руку.