Сергей Трищенко - ЯТ

И принялся бросать тютельку в тютельку.

Броски получались у него замечательные, артистичные, с тщательно выписанной траекторией, надолго остающейся в воздухе.

– С артистизмом бросает, – заметил Том.

– Да, – подтвердил Гид, – но, как видите, артистизм ему не мешает: он надёжно укрепил его за спиной, и руки свободны.

– … – Том не нашёлся, что ответить. Но мог бы, если бы не забывал постоянно, где находится.

Тютелька попадала точно в тютельку. Глазомер у частника-участника оказался хороший. Оптический, четырёхкратного увеличения, с инфракрасной подсветкой и противотуманным фильтром.

– А фильтр зачем? – спросил я Гида.

– Вдруг кто начнёт туману подпускать… – пояснил тот.

– А что такое тютелька? – спросил Том.

– Есть в море такая рыба – тюлька, – начал объяснять Гид. – И когда её продевают в петельку, получается тютелька. Потому что петельки уже нет, да и тюлька полностью не видна.

– Значит, тютелька, – начал размышлять Том, – это тюлька в петельке. А если тютелька попадает в тютельку… Тютелька в тютельке…

Похоже, он безнадёжно запутался и не разобрался. А ведь старался. Но, может, и хорошо, что Том остался неразобранным? Мы бы с Гидом, конечно, его не оставили, собрали обратно, но времени затратили бы массу. И всё впустую.

Чуть покачиваясь, Том удалился, а мы последовали за ним.

И попали на непонятный аттракцион, где особенно ценилось прилежание: его бросали с разных расстояний и с разной силой на чёрно-матовую стену.

– Тонкие листочки прилежания плотно липнут к гладким поверхностям! – провозгласил рефери, объявляя победителя.

– Хорошо прилегают! – тоном знатока заметил Том.

– На то и прилежание, – согласился Гид, а я вспомнил, как прилегал к парте – особенно когда не хотел, чтобы меня вызвали к доске. Но прилежанием там и не пахло.

Зато тут пахло. И запах распространялся довольно приятный, доносясь до напряжённо вытянутых и насторожённых носов зрителей, участников и рефери. Мы долго стояли, внюхиваясь, пока не услышали нетерепливый возглас:

– Нет, так нельзя! Моё терпение сейчас лопнет! – и сразу же вслед за возгласом, догоняя и опережая его, сзади слева за моей спиной раздался лёгкий хлопок: терпение лопнуло.

– Моё терпение лопнуло! – с ужасом продолжился крик.

– Интересно, на что похоже лопнутое терпение? – протянул Том. – Или лопнувшее?

– Смотря кого пнувшее, – скривился я. – Пойдём, посмотрим, что там…

И мы пошли. Том шёл и бормотал:

– Пнувшее, пунвшее, пуншевое… Конечно, какое же терпение в пунше!

Через несколько шагов мы наткнулись на обрывки терпения. Оказалось, ничего особенного: резиновый шарик. Сначала шарик долго не раздувался, а потом…

– Значит, качество подгуляло. Ненастоящее, – резюмировал джентльмен в смокинге, – липовое. Вот если бы он приобрёл терпение в нашей фирме…

– А какой формы бывают терпения? – спросили мы, угадав в резонёре Знатока.

– Прежде всего, абсолютное. Затем глубокое. Потом, наоборот, высочайшее. Есть также экзотические варианты: адское, сверхъестественное, чудовищное, неимоверное, нечеловеческое, невероятное, особое или особенное. Минимальнейшее…

– Скажите, пожалуйста, – не выдержал Том, – а адское терпение вам случайно доставляют не из… – и он показал вниз.

– Ну-у… какой настоящий торговец раскроет поставщика? Это коммерческая тайна.

Он распрощался и ушёл. А мы зашли в иллюзион. И повстречали бегающими по клеткам самые разнообразные иллюзии, вплоть до радужных. Но в сторонке сидели в особой клетке илзлюзии – довольно неприятные и злобноватые на вид. При взгляде на них хотелось надеть бронежилет и каску.

На клетке с иллюзиями висела табличка: «Не кормить!»

– Не питайте иллюзий, – произнёс подошедший Гид.

Иллюзии прыгали по клетке, иногда совершенно испаряясь, но затем снова конденсируясь, как бы ни из чего. «Ex nihilo nihil hit» – подумалось мне, но я убедился в собственной некправоте – некоторой.

– Интереснейшие зверьки, – заметил Гид, – если заниматься ими достаточно долго, они приобретают свойство полностью подменять собой реальность. Вытесняют.

– Ага, – устало кивнули мы. – Согласно закону Архимеда. На сегодня всё?

– Ещё нет, – виновато улыбнулся Гид. – Сейчас мы посетим с вами «индустрию развлечений», прямо по пути.

Я вспомнил, что всегда представлял себе «Индустрию развлечений» как большой завод, или целый комбинат – совокупность нескольких заводов – из недр которого сплошным потоком сыплются разнообразные развлечения. Так представил и сейчас. Правда, первым делом мы увидели не большой, а небольшой чадящий заводик, или фабричку. И вывеска на фронтоне здания висела самая настоящая: «Индустрия развлечений». Но дымил он, как большой!

Но развлечений, как таковых, не производил, а производил готовые впечатления от развлечений.

Гид так и сказал:

– Первый завод производит впечатление, – сказал Гид.

– Это единственное, что мы можем производить, – подтвердил главный технолог – как он представился, поспешая к нам и вытирая руки о бока халата, надетого на себя. – Желаете попробовать продукцию?

Первое впечатление оказалось гнуснейшим. Второе – отвратительным. Третье… от третьего меня стошнило. А если бы я пробовал их на вкус?

– Зачем вы делаете такую гадость? – отплёвываясь, спросил я у директора, подошедшего чуть позже: технолог отошёл что-то включить и переключить.

– Первое впечатление обманчиво, – предупредил директор непонятно кого: мы-то уже попробовали и знали настоящую цену.

– Технология пока не отработана, процесс не отлажен, – оправдывался главный технолог. – Но мы работаем над повышением сортности продукции…

– Рост сорта, – проговорил Том. – Или рост троса, – задумчиво добавил он. – А может, рост торса…

– Другими словами, что-нибудь да растёт, – добавил я, боясь, как бы Тома не зациклило, ибо он стал размышлять над чем-то ещё.

– Дальше будет лучше, уверяю вас! – продолжал директор.

– Оставьте ваши уверения при себе, – отстранил я их локтем. Я бы принял их, да не знал, куда приспособить. А продавать… я хорошо помнил историю со своим тщеславием.

– Скажите, а почему вы называетесь «Индустрия развлечений», а производите одни впечатления? – спросил Том.

– Вы знаете, раньше тут производилось всё: шуршали по лоткам шоу, грохотали по рольгангам игры, скатываясь с конвейеров в контейнеры; в спецпитомниках при определённых тонколоратуре, терператуаре, важности и гласжности зрели зрелища… Грузчики выкатывали шары шарад, выносили рёбра и усы ребусов – простых и глобальных: глобусов. На лугах и в лесах заготовители заготавливали загадки – существовали специальные заготконторы. Их ежегодно строго отчитывали – с нахмуриванием бровей: кем, чего и сколько загодовлено и загодавлено.