Сергей Боев - Край, где живет детство

Детство, где каждый день был наполнен необъяснимой радостью и приносил с собой всё новые и новые открытия. Детство, где все во дворе играли вместе и были равны – независимо от должностей и зарплат пап и мам. Детство, где игры были такими весёлыми и увлекательными, а их количество и наша изобретательность сегодня поражают воображение.

Ведь это именно наше детство – забота родителей, поддержка старших братьев и сестёр, ребята нашего двора – воспитало нас и «вылепило» из нас то, что мы есть сейчас… И самое главное – оно никуда не уходит, нет! Детство – этот бездонный океан тёплых и таких ярких воспоминаний – по-прежнему живёт в каждом из нас. Нужно лишь суметь дотянуться до него через толщу того хлама, что нанесли поверх годы и десятилетия житейской суеты. Дотянуться и подпитаться от этого неисчерпаемого источника света, бесконечного добра и счастья. Подпитаться, чтобы стать проще, светлее и искреннее, на шаг-другой ближе к тому состоянию беспечности и гармонии с окружающим миром, которое многим из нас посчастливилось испытать в детстве. И, может, тогда мир вокруг нас тоже станет чуточку лучше, чище и душевнее?

« Почему так необычно написан роман? Сюжет едва угадывается, персонажи – как карандашные наброски? И почему так взросло порой думает и чувствует главный герой?» – высказывали сомнения некоторые из моих первых читателей…

Отсутствие чёткого сюжета объясняется тем, что этот роман изначально не задумывался как автобиография или «история моего детства», имеющая завязку, развитие и концовку, в которой живут и действуют, обрастая важными подробностями, некие персонажи. Таких историй написано предостаточно.

Мне казалось неизмеримо более важным и ценным попытаться «поймать», запечатлеть и описать в этой книге не столько какие-то конкретные события, приключения или персонажей, сколько те далёкие, уже теряющие чёткость, но по-прежнему очень яркие ощущения, эмоции и впечатления детства.

Что касается «взрослости» мыслей главного героя – конечно же, в семь лет я ##так### не мыслил. Но и другое верно – и это главное! Я точно знаю, что ##так### чувствовал, и до сих пор именно ##так### – ярко, выпукло и сочно – помню описываемые события. И главной моей задачей было попытаться передать в книге эти чувства, их силу и остроту, их незабываемый и неповторимый вкус, цвет, аромат…

Одним словом, хотелось создать некий калейдоскоп из картинок детства, большое импрессионистское полотно, где характеры зачастую эфемерны, очертания предметов размыты, а эффект воздействия достигается разнообразием красок, техникой мазков, перепадами света и тени, которые волнуют и бередят душу, пробуждая воспоминания, и в которых каждый в силу своего собственного жизненного опыта угадывает что-то своё, домысливая недосказанное, дорисовывая сюжет и детали своим воображением…

Ну разве может такая задача быть успешно выполнена исключительно языком семилетнего ребёнка? Это всё равно, что пытаться нарисовать картину в стиле импрессионизма, используя лишь коробку детских карандашей шести цветов…

Раннее майское утро постепенно вытесняло Серёжкин сон: вот щебет птиц за окном поглотил звуки сна, легкий вздох ветерка чуть взъерошил волосы и наполнил комнату запахами весны, а щеке вдруг стало тепло-тепло. Он приоткрыл глаза: это солнечный зайчик, отражённый окном, уселся ему на щеку и елозит по ней – «Просыпайся, соня, я уже давно тебя жду! Посмотри, какое волшебное утро за окном, как чист и свеж воздух! Весь мир уже стряхнул с себя дрёму и ночную прохладу, умылся утренним туманом и зовёт тебя, зовёт, готовый подарить невероятные приключения и новые открытия!»

Серёжка медленно повернул голову. Славка, его старший брат, тихо посапывал во сне рядом. Не слышно было и голосов из родительской спальни – значит, родители тоже ещё спят. «Вот и здорово! – подумал Серёжка. – Есть время для моих наблюдений, пока никто не пристаёт с чисткой зубов».

С этими мыслями он тихонечко откинул одеяло, встал с кровати, на цыпочках прокрался к окну и с ногами взобрался на свой Наблюдательный Пункт (коим был обыкновенный с виду стул, стоявший у окна). «Так-так, посмотрим, проверим, всё ли у нас в порядке», – отдал он сам себе приказ.

Солнце только-только поднялось над крышей дома напротив. В небе – ни облачка, а воздух, кажется, звенит той неповторимой свежестью, которая бывает только в первые по-летнему теплые майские деньки. Флаги во флагштоках по углам пятиэтажек, установленные к прошедшему на днях Первомаю, так и трепетали на майском ветру – теперь в ожидании Дня Победы.

«Какой восторг эти флаги! – подумал Серёжка. – Один весь-весь алый, прям как маки, которые скоро распустятся на клумбе внизу под окном. Но всё-таки мой любимый – другой. Тот, который лучится небесной голубизной и солнечным светом, а в середине – крылышки и пропеллер. Вот когда вырасту – обязательно стану лучшим в нашем городке лётчиком! И у меня будет такая же красивая синяя форма, как у папы. И я буду летать высоко в этом чудном синем небе на самом новом «ястребителе» и запросто крутить Фигуры Высшего Пилотажа!»

Слово «истребитель» Серёжка произносил на свой лад, ибо был абсолютно уверен, что оно происходило от слова «ястреб» – за скорость и вёрткость. А что это за Фигуры такие и как их «крутить» – он точно не знал. Из разговора брата со старшими ребятами он только понял, что это какие-то очень сложные трюки, которые могут делать на самолётах в воздухе только самые опытные лётчики. «Надо будет не забыть расспросить Славку подробно об этих Фигурах», – подумал Серёжка и вернулся к своим наблюдениям.

Совсем недавно, на Ленинском субботнике (в котором оба принимали самое деятельное участие) всю территорию военного городка по традиции привели в порядок после зимы. Теперь двор являл собой зрелище весьма впечатляющее – под стать свежести и ярким краскам этого чудесного утра: бордюры сверкали новой побелкой, а лавочки у подъездов – свежей краской; круги цветочных клумб (здоровское применение старым покрышкам от грузовиков!) на этот раз выкрасили в два цвета, красный и жёлтый, а сами клумбы чернели свежевскопанной землёй. Нигде не было видно ни старой жухлой травы, ни мусора – их весело поглотили многочисленные костры, от которых в сладком весеннем воздухе, казалось, ещё витал едва уловимый терпкий запах дыма.

Но самое главное, подтверждавшее вступление весны в свои права окончательно и бесповоротно, – на изумрудном ковре молодой шелковистой травки желтели первые кляксы одуванчиков, а кусты сирени будто припорошили легкой зелёной пыльцой – это за ночь из почек проклюнулись первые робкие листочки.