Петя Шнякин - Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни

И бросила трубку.

Вот такой оборот приняло это дело. Обидно было очень: из грязи её вытащил, сына помог вырастить, в Америку привез. Хотя если честно сказать, а кому я кроме неё тогда был нужен, пьянь дурдомовская? А она помогла мне с алкоголизмом справиться, да и любила, наверное… И я прирос к ней намертво. А теперь всё накрывается, как частенько говорила Маринка, медным тазом… все двадцать лет жизни!

А если так сделать. Я ей свои тайны раскрыл, пусть и она мне правду скажет, может, начнем сначала, с чистого листа, не могу я без неё!

Через два дня звоню опять сам – приезжай, пожалуйста, очень поговорить надо. Обед приготовил, полтора литра виски на столе, квартира чистая, я в новой рубашке, как перед смертным боем.

Приехала грустная, уже совсем какая-то не моя. Я смотрю на неё, думаю: что же ты, милая, делаешь! Слёзы потекли из глаз, и я, растирая их кулаком по щекам, такой гордый прежде, стал говорить, что не могу без неё жить, умолял рассказать обо всём. Она вдруг упала на колени и так, на коленях, поползла ко мне и заголосила:

– Ох, загубила я жизнь свою… и твою!!!

Мне тогда это театральным действом показалось, уже потом я осознал, как точно она отразила ситуацию в своём вопле. Я ей:

– Да скажи наконец, что случилось?

– Я тебе изменила!

– А кто он, белый?

– Нет…

– Чёрный?

– Нет…

– Латинос?

Она не ответила.

– Ну ладно, подумаешь, не плачь, Марина…

Я стал её успокаивать, целовать, потом утащил в спальню, где мы предались любви. Всё было так хорошо… как в первый раз, только выглядела ГЧмже странно, и глаза почему-то стали жёлтого цвета, как у ведьмы. Когда она их открывала и смотрела на меня, то резко отдёргивалась, словно пугаясь. Будто это не я должен сейчас быть с нею.

Мы снова пошли за стол, она ещё выпила и совсем опьянела. Я ей объясняю: Марина, мне к врачу на приём сейчас нужно, я такси возьму и мигом вернусь, а ты поспи пока. Собрался, поцеловал её крепко-крепко в губы, чего давно уже не делал, и попросил, уходя:

– Ты только здесь побудь, я через час приду…

Вышел на улицу, взял машину, поехал к врачу, но на полпути попросил шофёра вернуться назад – почувствовал: что-то не то…

Когда я вошёл в спальню, она не спала и рылась в своей сумочке.

– Марина, ты куда собираешься?

– Никуда, я уже ложусь, крем для лица ищу…

– Только не уходи, я быстро…

Врач померил мне давление, выписал рецепты и предложил:

– Петя, у меня заводской образец виагры имеется, пять таблеток. Хочешь попробовать?

– Давайте, может, и сгодится когда-нибудь…

И поехал назад, на той же машине – водителя попросил подождать. Прямо в салоне, без воды, проглотил таблетку. Ну, думаю, сейчас оторвусь по полной!

Вбегаю в квартиру, а там никого. Вот тебе и оторвался…

Сел за стол, закурил, стал прикидывать, что бы всё это значило, куда же она делась?

Через полчаса – звонок в дверь. Открываю – Марина, вся зарёванная, пьяная, тушь от глаз до шеи растеклась.

– Ты где была?

– Я хотела уйти… прошла полдороги, но потом решила всё-таки вернуться к тебе.

Виагра проникла в кровь, и мне не хотелось долго размышлять, куда она ходила. Тут же у стола снял с неё джинсы, развернул задом и заметил маленький кусочек бумажной салфетки, прилипший к анусу. Опять отбросил все мысли, только трахал её и в комнате, и в спальне, три раза за тот день. Три последних раза с ней в моей жизни.

Что было дальше? Опять я вернулся к ней, и снова на один день, ГЧмже в очередной раз взбесила меня, и я отправился к себе. Но когда позвонил, она тут же приехала.

Я ещё раз убедился – без неё жить не могу, и не нужно больше копаться в этой грязи. Но внутри что-то толкало меня и било нещадно, до противной тошноты где-то в животе. Кто же тот гад, что разрушил нашу жизнь и поменял мою Маринку на эту растерянную и злую бабу?

Назавтра, после работы, зашёл в супермаркет, купил еды. Бреду домой по широкому тротуару, а дождь прошёл недавно, только влажные пятна кое-где на сером бетоне темнеют, и ветер тихо шевелит под ногами сухие листья канадского клёна.

Я стал вспоминать – где же я раньше их видел? Липкая волна тоски проплыла по телу, и я вспомнил! Господи, я же видел это всё, ровно десять лет назад, под наркозом, когда мне Мефодьич аппендикс вырезал! Опять этот Тёмный Пчельник появляется предо мной, но уже наяву!!!

Я зарыдал и, чтобы люди вокруг не видели моих слёз и искаженного лица, бросился домой. Прибежал, упал на колени и начал молиться: Господи, помоги, спаси меня, грешного!

Потом позвонил ей и поведал, что мне привиделось. ГЧмже нехотя сказала:

– Я сейчас приеду.

– Не надо, я молиться буду…

Хотя знал, что в такой момент обязательно приедет. Но я ошибся, Марина так и не пришла.

Позвонил сыну. Яша был у меня через час, с работы ушёл. Мы сидели за столом, я плакал, а он задумчиво вертел в руках трубку телефона, который я недавно купил для этой квартиры. Вдруг догадка промелькнула у меня в голове:

– Яша, а можно узнать, по каким номерам с этого телефона звонили в последнее время?

– Можно, но только пять последних звонков, вот, смотри номера…

Последним был номер мобильного телефона, который я никогда не знал, значит, это Марина кому-то звонила позавчера. Волнуясь, набрал его и услышал мужской голос:

– Hello!

Я подумал, что это и есть тот самый латиноамериканец, который принёс мне столько боли и горя. Сдерживая себя, бодро поприветствовал его по-испански:

– Que pasa, amigo! – здорово, дружище, то есть.

– Sorry, wrong number, – ответил мужик по-английски и, кажется, с другим, не испанским акцентом. Говорит, мол, номером я ошибся.

– Ну, всё, Яша, понятно. Когда я был у врача, она бегала к нему.

На другой день я попросил её приехать, подпоил и начал допытываться, куда же всё-таки она уходила в тот вечер. ГЧмже продолжала стоять на своём, но, увидев добытый мною номер телефона, призналась: да, звонила, он приехал, и Марина сообщила ему, что они расстаются. А у меня перед глазами всё белеет кусочек бумажной салфетки, прилипший к её жопе. Бурным, видать, было расставание!

– Скажи мне его имя. Всё равно узнаю, телефон-то есть, – соврал я.

По мобильному телефону имя её любовника могли определить лишь в полиции или в ФБР. Но Марина не знала об этом, да и пьяная была:

– Жаки, – говорит.

– Какой ещё Жаки, латиносов так не называют.

– Он не латинос, он чёрный, с Гаити…

Вы можете назвать меня расистом, но мне противно видеть чёрных мужиков с белыми бабами, и наоборот. А неожиданное известие о том, что моя жена ебётся с негром, вызвало у меня сильный приступ рвоты, и я побежал в туалет блевать. Проблевавшись, подошёл к ней и сказал: