Петя Шнякин - Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни

Я работаю в Бруклинской больнице, в аптеке. Готовлю вливания для раковых больных. Химиотерапию, короче. Почти десять лет. Жалко таких пациентов очень. И не раз в голову приходили мысли – не дай Бог самому так мучиться! Когда придёт время умереть, хорошо бы сразу. И лучше во сне.

В тот понедельник, 21 июня 2010 года, я еле добрался до работы: слабость какая-то в теле, боль в груди, и дышать тяжело. За два дня до этого со мной случился инфаркт, только я не хотел верить, хоть и догадывался об этом.

В десять утра ко мне подошёл директор аптеки и поинтересовался, как идут дела. Я ответил, что отлично, как это положено отвечать в Америке, но всё-таки решил справиться у него:

– А при инфаркте потеют? Сильно так…

– Да, есть такой симптом. Случилось что?

– Я почти уверен, что в субботу у меня был heartattack.

– А чего ты ждал-то? Сразу «скорую» не мог вызвать? Хотя что теперь… Пойдём в приёмное отделение. Дойдёшь? Может, клерка с креслом вызвать?

– Не надо, я потихоньку.

После того как сняли ЭКГ и сказали: «Не двигайтесь – мы сами вас положим на каталку», – мне всё окончательно стало ясно. Я живу в Америке восемнадцатый год, но в больнице лежать не приходилось. Первый раз я попал в госпиталь. Да ещё в тот, где работал.

Меня завезли в какую-то комнатку с ширмой, сняли рубашку, ботинки, потом начали стягивать брюки вместе с трусами. Я ухватился за трусы: думал, в спешке они ошиблись. Но нет. «Всё, всё снимайте», – раздался властный голос.

Со мной работали несколько человек. Одна женщина измеряла давление и записывала названия медикаментов, которые я принимал в настоящее время. Вторая подошла и спросила:

– Вы какого вероисповедания?

Её вопрос меня немного шокировал. Что они, соборовать меня собрались? Но этот шок быстро прошёл – третья женщина, выхватив откуда-то электробритву, ловко начала сбривать волосы с моего лобка и мошонки.

«Всё, пиздец, к операции готовят»…

Мне дали подписать какой-то документ и тут же засунули в ноздри носовые канюли для ингаляции кислорода. Минут через десять на каталке бегом доставили к лифту. Как только двери его открылись, я услышал команду:

– Всем из лифта! Быстро!

Из него тут же ломанулось человек пять студентов. Вообще, в нашей больнице их много. Все в белых халатах, со стетоскопами на шее и толстыми тетрадками в руках. Серьёзные такие… Не смеются почти и разговаривают только на медицинские темы. Морды делают значительные, как коммунисты на партсобраниях в семидесятые.

Я вспомнил о своих студенческих годах. Как же весело и интересно они проходили! Время, конечно, другое было, да и страна тоже…

Стою в телефонной будке у Киевского вокзала.

– Лену можно?

– А её нет. Она в Ташкент уехала.

– Как в Ташкент? Мы же с ней встретиться сегодня должны…

И гудки…

Я с Ленкой в пионерлагере познакомился. Первый курс в институте закончил, а парнишка из моей группы предложил: «Петь, поехали в пионерский лагерь, месяц там поработаем. У меня связи имеются». Я согласился. Ему место вожатого досталось, а меня физруком назначили. Ну, думаю, отдохну на природе. Да и лишние деньжата не помешают.

Палату мне выделили отдельную, большую. На шесть коек. Курить разрешили. Портвейн пить. Только очень рано вставать надо, зарядку проводить, флаг на линейке поднимать. Понял я – не моё это. Да и стеснялся сильно, там пионерки разные были, некоторые на пару лет всего младше.

А вот в футбол погонять перед обедом – это с удовольствием. Я вратарём был неплохим, пацаном за «Торпедо» играл, так что гол в мои маленькие ворота – пять с половиной на два – удавалось забить с большим трудом даже пионерам из старшего отряда. Но тут загудел слегка и на зарядке два дня подряд не появлялся. Пришлось моему сокурснику её проводить. Директор лагеря вызвал меня к себе и говорит:

– Ты, Петя, парень хороший, но работа физрука тебе не под силу. В общем, два варианта тебе предложить могу. Первый – пишешь заявление по собственному желанию, собираешь вещи и отправляешься домой. По второму варианту ты тоже увольняешься, но остаёшься в лагере. Мы оформляем льготную путёвку, за которую не нужно платить. Только год рождения тебе поменяем, будешь по документам на три года моложе. Скоро начинается первенство по футболу между шестью пионерскими лагерями, ты как вратарь пригодился бы нам очень.

– Это чего, опять пионером стать?

– Да, пионером.

– И со всеми ночевать, на зарядку ходить?

– Нет, палата за тобой остаётся. И курить можно, только постарайся не у всех на виду. На зарядку не надо. Тренируйся по собственному графику.

– Согласен… То есть – всегда готов!

– Ну вот и договорились.

Матч за матчем мы выигрывали. Я брал все пенальти. Даже гол от ворот до ворот забил. Тут-то ко мне Ленка по вечерам захаживать стала. Ей почти шестнадцать было. Красивая очень. Как Хитяева из «Тихого Дона». А когда мы чемпионами стали, даже полапать себя везде разрешила. Но не дала. Лишь свидание назначила в Москве, на станции метро «Киевская». Она в лагере ещё на одну смену оставалась.

Я в тот день букет роз купил, шоколадные конфеты и большую бутылку портвейна. Тройку надел с галстуком, рубашку с серебряными запонками и новые французские туфли у брата выпросил. По дороге пива выпил для храбрости. Потом стоял в метро, ждал её. Через полчаса ожидания подозревать начал, что не приедет Ленка. Сел на мраморную лавочку, бутылку внутри портфеля открыл и потягиваю из горлышка, розами от ментов прикрываюсь. Надо бы, дураку, домой уехать, а я на улицу вышел, позвонить ей решил.

Когда гудки в трубке услышал, бросил со злости букет в урну и к метро зашагал. На душе гадко так. Мимо пацан проходит.

– Земель, – говорю, – хлебнуть винца не хочешь?

– Давай, – отвечает. – Пойдём вон в сквер, там и выпьем.

Приходим, а у клумбы на лавочке три корешка его сидят. Познакомились. Одного, кажись, Костя звали, а кличка – Кризис. Второй на Арбуза откликался. А третьего не припомню, как звали, сколько лет уже прошло.

Помню только, что все мои деньги пропили, отошли от вокзала куда-то, ночь уже наступила. Тут Костя Кризис вдруг заорал дурным голосом и мне, сидящему, по морде с ноги захуячил. И все, кого поил я этим вечером, примеру его последовали.