Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– Слушаюсь, Ёсиф Виссарионович. Первым же рейсом отправлю. А я тут в командировочку собираюсь, Надежда Константиновна велит ехать к царю-батюшке, в Ё-бург, с детишками его надобно поближе познакомиться да погутарить, что б отечество наше спасали через батюшку своего. Декрет, стало быть, исполнять обязать, – пролепетал Филя.

Но Стален его уже не слушал, ему не до царя было. Он опять погрузился в воспоминания тех дней, когда он бежал с Надей из Шушенка, когда они в паровозе встретили этого олуха Джежинского, и как они задумали повернуть историю государства в свою, ими выдуманную историю.

Паровоз подкатил на перрон точно по расписанию, вокзал ожил и стал напоминать огромный муравейник, находящийся в броуновском движении, со снующими грузчиками, пассажирами, провожающими и просто праздно шатающимися отдельными элементами. Однако во всей той хаотичной неразберихе был свой порядок, вагоны заполнялись пассажирами, чемоданы и тюки устраивались на полки повыше, и перрон постепенно пустел. Надя с Ёсифом прошли в свой вагон, заняли нижние полки, развернули одеяла и прилегли друг напротив друга. День выдался не самый лучший, и усталость давала о себе знать. Паровоз засвистел паром и, продернув весь состав, медленно покатил по рельсам. Выбивая ритм барабанщика, стук колес убаюкивающе действовал на Ёсю. Он прикрыл глаза и засопел сном младенца. Ему снился Тифлис, горы и как он, словно орел, парит над ними. Надя достала из котомки книгу известного немецкого философа Маркса Энгельса «Утопическая теория мира во всем мире» и прочла предисловие. «В данном труде представлены философские умозаключения нашего с вами современника, доктора ортодоксальных учений, профессора Рейхстагского университета Дружбы народов им. Адольфа Плюра, лауреата премии Мира, Ученого с большой буквы, господина Маркса Энгельса. Здесь он предстает нам в новой грани философа. На страницах данного фолианта вы найдете практические инструкции к реализации плана по достижению мира во всем мире, возникновению нового строя реформаторов сего мира, изменению существующего порядка и мироустройства. Многолетний опыт изучения трудов основателя Рейхстагского университета в Берлине, Адольфа Плюра, известного нам по философскому течению «Моя баба», где Адольф предрекает баланс мирового соотношения мужчин и женщин в усилении последних и приравнивает их жизнь с живущими вечно индийскими бабами [6] , позволили Марксу Энгельсу создать собственное философское течение, которое в последствии получило громкое имя «Плюрализм марксизма-энгельсизма». Редакция не несет ответственности за призывы, описанные в данном труде, призывающие к свержению монархии и тем самым разжигающие межконфессиональные конфликты на почве марксизма-энгельсизма, и не разделяет существующего положения вещей в данной интерпретации об отмене законов морали для низов. Мы всего лишь цитируем великих мира сего». Она перелистнула страницу и принялась читать утопию. Вся книга была пронизана откровенным призывом к революции с применением в качестве оружия цветов. И почему-то упор делался на розы, конечно, гвоздики тоже упоминались, но в контексте, как дополнение к розам. Розы же считались самыми подходящими для революции цветами, поскольку в них были шипы, а ими можно легко поранить оппозиционера. И тем самым вывести весь противоборствующий контингент враждебных элементов из парламента республики. А захватив власть, начать насаждать розы в прямом и переносном смыслах. Чтение доставляло Наде удовольствие, она с детства читала все подряд, от беллетристики до серьезных романических произведений таких мастеров, как Булков и Тонкой. Последний прославился романом в две тысячи страниц «Поймай пир», о похождениях поручика Ржажаневского, друга Питера Чуковски, дебошира-ловеласа, по светским мероприятиям столицы. Где поручик то и дело вляпывается во всевозможные нелепые истории. Роман имел такой успех, что имя поручика стало нарицательным, и уже сам народ сочинял истории про Ржажаневского. Но в этот раз Надежда впервые в жизни почувствовала страх и трепет перед книгой Маркса Энгельса. Она в одночасье поняла, что ее бунтарский характер, как и в случае с родителями, опять устремляется к достижению равновесия. Она ощутила всю боль славянского народа, прочувствовала ее внутри себя, открыла свой системный ум для новых свершений и заглянула в светлое будущее. Она, Надежда Константиновна Пупская, и никто другой не лишит той безнравственной и рабской жизни низы и не приведет страну к светлому будущему. У нее в голове стало тепло и ясно, и она ощутила блаженство, она вдруг осознала свое предназначение в этой жизни, если не сказать – предзнаменование. И Надя почувствовала себя счастливей, чем тогда, на подводе. Ёся, конечно, счастье, но он же и несчастье, да и что такое Ёся, когда такое место ей, Надежде Пупской, отведено в истории. И Надя твердо решила, что, когда проснется вновь испеченный Стален, она обязательно ему расскажет о своих планах на будущее. И не страшно, что они пока не смогут пожениться, ничего, свадьба подождет, и пока она не сможет иметь детей, дети тоже подождут, главное – есть идея и свет в конце тоннеля, а значит, есть к чему стремиться. Так, пребывая в тихом блаженстве и мечтая о светлом будущем, Надя не заметила, как к ней подсел долговязый парень лет 25 с худощавым лицом и козлиной бородкой. Руки его профессионально проскользнули в Надину котомку и стали в ней перебирать пирожки. Руки искали денег, а деньги Надя хранила в нагруднике, чем и спасала свои сбережения от разного вида карманников. Не найдя ничего, долговязый привстал, и в этот момент паровоз проскрипев и присвистнув качнулся, и долговязый вломился своей маленькой головкой в верхнюю полку, да так, что невольно закричал от неожиданности. Надежда моментально очнулась от мыслей, посмотрела на долговязого, потом на развязанную котомку, ее системный ум все сопоставил, и она что есть силы заорала:

– Ё-ё-ся, гра-а-а-б-я-я-ят!

Ёсиф стремглав, еще не открывая глаз, вскочил на ноги и очутился перед грудью долговязого. В один миг открыв глаза и оценив ситуацию, Ёся выхватил заточку из кармана брюк и воткнул ее долговязому в пах. От неистовой боли тот заорал, как резаный тюлень, и присел на Надину полку, скорчившись буквой «зю». Весь честной люд устремил свои взоры на тройку.

– Ты чё, сцука, у бедных граждан последнее тыришь, да я тебя, кобель непрошенный, в порошок сотру, – Стален занес над ним волосатый кулак правосудия.

– Нет, нет! – от безысходности завопил раненый. – Я голоден и есть хотел, – продолжал ныть он. – А у вас такой запах из котомки исходил, вот я и не удержался.