Мария Ряховская - Записки одной курёхи
- Название:Записки одной курёхи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Центрполиграф
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-227-0447
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Ряховская - Записки одной курёхи краткое содержание
Подмосковная деревня Жердяи охвачена горячкой кладоискательства. Полусумасшедшая старуха, внучка знаменитого колдуна, уверяет, что знает место, где зарыт клад Наполеона, – но он заклят.
Девочка Маша ищет клад, потом духовного проводника, затем любовь. Собственно, этот исступленный поиск и является подлинным сюжетом романа: от честной попытки найти опору в религии – через суеверия, искусы сектантства и теософии – к языческому поклонению рок-лидерам и освобождению от него. Роман охватывает десятилетие из жизни героини – период с конца брежневского правления доельцинских времен, – пестрит портретами ведунов и экстрасенсов, колхозников, писателей, рэкетиров, рок-героев и лидеров хиппи, ставших сегодня персонами столичного бомонда. «Ельцин – хиппи, он знает слово альтернатива», – говорит один из «олдовых». В деревне еще больше страстей: здесь не скрывают своих чувств. Убить противника – так хоть из гроба, получить пол-литру – так хоть ценой своих мнимых похорон, заиметь богатство – так наполеоновских размеров.
Вещь соединяет в себе элементы приключенческого романа, мистического триллера, комедии и семейной саги. Отмечена премией журнала «Юность».
Записки одной курёхи - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Чего мелешь? – говорил ему Доцент. – Черная книга оказалась лечебником для сифилитиков? Думаешь, мы тут все дураки? Забыли?
– Простак ты! – отвечал ему Степка. – Думаешь, старуха настоящую книгу позволила б из дома вынести? Та поддельная была…
Степкой тяготились, он напился вдрабадан и уверял, будто Крёстная ему открылась. Мусюн положил в генеральскую могилу трубчатый замок и ключ от него. Чтобы уберечь от расхищения.
– Заперт клад. Поняли? А Крёстная говорит: «Выполнишь мою волю, после моей смерти возьмешь триста золотых монет», – едва выговаривал он. – Я сразу на поезд – и в Сочи!.. Не дочери, не внукам – мне.
От картин своей будущей сочинской жизни Степка перешел к обличениям своих собутыльников:
– То вы и умостырили перестройку, чтобы наш брат рабочий перестал ходить в шляпе. Чтобы мы обнищали. Чтобы с вами не сравнялись. Почему нашего «Чапая» по телевизору не крутите?
– Выйдем, – оборвал Доцент Степку. – У нашего хозяина найдется полиэтиленовый мешок?
– Есть вроде, – ответил отец. – Из-под цемента. Сойдет?
Из окна сеней я видела, как отец и Доцент вошли в сарай.
Степка не медлил, только брякнула калитка.
Мы отправились провожать Доцента. Присоединились Юрий Дмитриевич и Капа, прежде сидевшие на скамейке у своих ворот. По пути Юрий Дмитриевич кипятился:
– Мочи нет, как Степка и Серый надоели со своей выпивкой! Начальство не ездит. Серый сгубил семнадцать телок, и что думаешь? Начет ему тысячу триста. Мясо сдали в магазин, в свой совхозный ларек. Пяток телок списал ветеринар как больных. Нашему начальству отдать Серого под суд – значит самим подставиться. Разве может сто пятьдесят голов пасти один человек – да пьяница?.. Петр Первый до тех пор снижал цену на водку, пока пьяницы поголовно не сгорели от спиртного.
Капа с Юрием Дмитриевичем вернулись набросить дождевики. Мы стояли с Доцентом на дороге. По дороге Доцент говорил про свое:
– Наш НИИ разваливается. Квартиры идут по миллиону. Гуляй, рванина, полное освобождение от социальных пут! У меня единственно осталось право собственности на самого себя. Запродать скелет в анатомичку!
Прощались на лавах. Доцент поглядел на речку, синевшее вдали пятно озера. Разговор возвратился к кладу, Крёстной:
– Передурила она нас.
– Приметы изменились или вовсе исчезли с земли, – сказал отец. – Осталось предание.
– Не так. – Доцент не хотел утешаться. – Генеральская могила давно выбрана. Степка вон проговорился про монеты… Выбрали, перепрятали. Под полом где или под печкой. Крёстная хитра, а Степка – цыган. Дня не может прожить, чтоб не обдурить.
На обратном пути Капа жалела Доцента:
– Ведь ученый человек… Звала его в летошный год с собой в Калинин. Проповедник наш Василий Николаич что говорит? Не скрывайте сокровища в воде и в земле, украдут. Скрывайте в небесах – туда не дотянутся.
По возвращении домой мы с отцом записали в дерматиновую тетрадь услышанное or Юрия Дмитрича: «Никогда не унывай, никого не осуждай, никому не досаждай, и каждому мое почтение». Тетрадь лежала на письменном столе в куче не отправленных Сане писем.МОСКВА. ОСЕННЕ-ЗИМНЯЯ ПЕРЕПИСКА ДВУХ КУРЁХ
Сколько мы с Саней бумаги извели, ух!
Каждую неделю обменивались письмами, – это не считая бесчисленных телефонных разговоров – по пять раз в день. Немудрено, что теперь, три года спустя, мы почти расстались. Но до этого еще далеко.
Бедняжки, мы писали мучительные, длинные объяснения в любви Борисову – и отсылали это друг другу! С каждым таким письмом Время Монплезиров истекало. Письма все реже приходили с пометкой на конверте «Монплезир», по которому друг мог заключить, что другому радостно, еще не распечатывая письмо. Они приходили с пометкой «Антимонплезир» или даже «Антимонплезирище». Под конец вообще без всего, даже без точки над «а» в имени, только с написанным слабеющей рукой неразборчивым адресом.
Саньк!
Еще день, и отдам концы. Сегодня включила Б. (испытывала себя трехдневным постом) и просто подпрыгнула от шибанувшего электричества. Эти три дня не находила себе места – во мне проснулся вечно голодный карлик, как при Цое было, и он не может без дозы. Признаюсь: ее состав со времен Цоя изменился: карлик превратился из людоеда в сладкоежку. Теперь он употребляет астральные прогулки – «ящериц подсознанья», – изысканные до извращения борисовские шедевры – «Он может в полный рост» – и, конечно, мои ответные эмоции на божественную сексуальность Борисова в неограниченных количествах. Курёшество – делаешь не то, говоришь не то, на лице вечное страдание и растерянность. Если любовь – так обязательно выдуманная!
…Да, «любовь – как метод вернуться к себе» – гениальнейшее у Борисова. Не ныть! Мы, должно быть, самые счастливые на земле – под предводительством нашего учителя и Возлюбленного движемся в направлении любви. Всего трое из всех, из всех!
Кстати, я не получила твоей седьмой главы. Ты остановилась на том, что ты, Бо и другие его любовницы мчались по улице, а вслед за вами скакал Лева во гневе, желая одним ударом виолончели прекратить эдакое вселенское совращение!..
Эх, где тот дирижабль в небе, который следит за тем, чтоб каждый был любим? Неужели улетел? Все равно поставь свою подпись здесь, где слова: «Я люблю!»Привет, дорогая курёха!
Страсть хавает меня, как и тебя, со страшной силой, но я знаю, что дао растекается повсюду. Оно не считает себя властелином, но оно великое.
Дао рождает инь и янь. Все существа носят в себе инь и янь. Они наполнены ци (появившиеся в результате дао) и образуют гармонию, а гармония, как поведал нам наш Бо-дхисатва, не знает границ, она безначальна и бесконечна. Следовательно, последователям дао не страшны злые духи. Наберись терпения.
Пока, птица.
Р.S. Стремление получить многое ведет к потере, мы должны следовать во всем Леве и его маме.
P. P. S. He забудь послать Борисову наше письмо и молитвы для алкоголиков.
Ну и слава богу, Сань, что тебя не пустили на этот концерт – идет редкостная ломка.
Я надела рубашку, сшитую из павловопосадских платков с рукавами «три четверти», из которых тоскливо висели бледные худые руки, как и положено замученной жизнью курёхе. Нанизала серебряные браслеты, брызнула духами и вдумчиво красила ресницы. Под конец сделала два жидких, но очень сексуальных хвостика на разном уровне. В душе горел страх провала – «последний шанс с ним поговорить», манило сладостное болото безнадежности.
Вышла, накинув на поеденные молью кроличьи меха бирюзовый павловопосадский платок в оранжевых розах. На ветру мотались хвостики, звенел кольцами на бархотке ягдташ – мама купила мне его в охотничьем магазине вместо сумки, – ломило ветром гвоздики с бантами.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: