Леонид Нузброх - Посредник

Судя по разнице между длиной хорошо сервированных столов и количеством собравшихся гостей можно было предположить, что подготовительная часть подходит к концу и праздно ожидавшую толпу вот-вот пригласят к столу. Так оно и случилось.

Моей соседкой справа оказалась миловидная девушка, хорошо сложенная и с пышной причёской, неплохо гармонировавшей с её полным красивым лицом.

Что-то было в её внешности такое, что притягивало. Но я усилием воли заставил себя не обращать внимания на уже тлевший и готовый вспыхнуть и разгореться душевный пожар нового увлечения, так как решил в этот вечер ограничиться ролью бесстрастного наблюдателя.

Через некоторое время мы уже разговаривали, как давнишние знакомые, и я с увлечением слушал рассказываемые ею истории, пытаясь отличить правду от преувеличений и вносимых ею в рассказ изменений, так как знал уже, что женщины, в большинстве своём, всегда в душе немного актрисы, и очень часто, без долгих размышлений, придумывают такие удивительные происшествия, что просто диву даёшься и стоишь, пораженный целым каскадом прямо таки фантастических приключений, а ещё больше – изворотливостью женской логики. Заговорившись, мы не сразу заметили, что трапеза прекратилась, и приглашённые закружились в танце. Валя, так звали мою соседку, была приглашена на танец моим товарищем, а я, обведя скучающим взглядом зал, вышел из помещения на улицу и закурил сигарету.

Через некоторое время из дверей стали выходить разгорячённые танцем люди. Ко мне присоединилось несколько курильщиков, и начался разговор о невесте, свадьбе и, как обычно, обо всём понемногу.

Неожиданно раздался женский крик. Мы резко оглянулись. В нескольких шагах от нас стояла группа девушек, а немного поодаль, мужчина высокого роста лет тридцати, ещё в зале обративший на себя моё внимание атлетической фигурой, сжимал свои громадные кулаки стоя над лежащим на земле молодым человеком.

Поднявшись, парень посмотрел на Валю, стоявшую неподвижно рядом, и, повернувшись, медленно растаял в темноте.

Когда все сели за стол, я спросил у Вали, что произошло.

– Не хочу об этом говорить.

– Почему?

– Грустная история.

– И всё-таки, – не сдавался я.

– Это длинно и постороннему не интересно.

– А ты в двух словах.

– В двух словах? – Валя грустно улыбнулась. – Гнусная история.

– Ну, Валя! – Я произнёс это таким капризным тоном, что Валя сдалась.

– Хорошо. В двух словах и без дальнейших расспросов. Договорились?

– Договорились.

– Он хочет быть со мной. А я…я хочу, наконец, быть свободной от всего этого. – И вдруг сменила тон: «Свобода – это самое ценное завоевание революции». Не так ли?

Валя засмеялась и предложила тост за революцию, даровавшую женщинам свободу. Мы выпили. Потом я пил ещё и ещё. Спиртное, как обычно, лишь усилило щемящую скуку, которая, притаившись, только ждала удобного случая, чтобы завладеть своей жертвой. Появилось желание уйти.

Выйдя из зала, я словно переступил порог в другой мир. Было удивительно тихо. Прохладный ночной воздух приятно обдувал лицо.

В темноте я сразу же различил силуэт прижавшегося к дереву человека. Я подумал, что это, вероятней всего, Валин парень. Была такая резкая разница между освещённым шумным залом за моей спиной и фигурой одиноко стоявшего в ожидании человека, что я невольно проникся к нему чувством симпатии. Подойдя к нему, я спросил:

– Ты что, ждёшь кого-то?

– Да. Жду.

– Может, я могу тебе чем-нибудь помочь?

Поколебавшись, он тихо сказал:

– Помочь? Навряд ли… Хотя… Ты ведь сидишь рядом с Валей… Позови её, пожалуйста.

– Попробую. Жди тут.

Я вернулся в зал. Валя танцевала. Было заметно, что многие из присутствующих, особенно молодые парни, не отводили от неё восхищённых глаз. Ею действительно нельзя было не любоваться. Она была не то, что хороша, она была восхитительна в тот вечер. Нам довелось ещё видеться с ней впоследствии, но никогда больше я не видел её такой женственно красивой и обольстительной. Я подошёл к ней, когда закончился танец.

– Тебя ждёт на улице тот парень.

– Видеть его не хочу.

– Не изводи человека. Выйди и скажи ему, что это бессмысленно.

– Уже говорила.

Было видно, что Вале этот разговор неприятен, но я обещал, и поэтому прекратить его не мог.

– Выгони его, в конце концов.

– Он уйдёт и вскоре снова вернётся. – Валя опять грустно улыбнулась. (Ах, как же, чёрт возьми, шла ей эта улыбка!).

– Валя, а почему бы тебе не выслушать его? Может быть, на этот раз он всё же поймёт и отстанет от тебя?

Валя болезненно скривилась, и вдруг, словно решилась на что-то:

– Хорошо. Может быть ты прав. Попробую ещё раз. Вдруг поймёт. Но только, если ты будешь присутствовать при нашем разговоре. Одна я с ним говорить не буду.

– Согласен.

Нельзя назвать разговором те несколько фраз, которыми они обменялись. Тем более нельзя было понять их суть, так как они были продолжением давно начатого выяснения отношений. Незнакомец уговаривал Валю куда-то пойти и спокойно всё обсудить, мол, не бывает безвыходных ситуаций, жизнь есть жизнь, и что бы ни случилось, нужно идти дальше, надо лишь только захотеть понять другого человека. Было видно, что он сильно волнуется. Валя же, напротив, была на удивление безразлична и холодна. Под конец, сказав, что бывают события, которые уже не изменить, повернулась и ушла в зал.

Мы молча курили, когда неожиданно в проёме дверей появилась фигура атлета, и не успел я сказать ни слова, как мой незнакомец скатился кубарем с лестницы, сбитый мастерским ударом в челюсть. Он моментально вскочил на ноги, и весь напрягся, готовый дать отпор обидчику. Но, увидев атлета, сразу сник, и, словно побитая собака, понуро пошёл прочь.

– Я предупреждал тебя: не смей подходить к ней на пушечный выстрел! – крикнул ему в спину атлет.

В зал возвращаться не хотелось. Догнав Владимира, – мы с ним потом познакомились, – я пошёл рядом с ним, стараясь пристроиться к его медленному шагу.

Мы долго шли по пустынным улицам. Я молчал, боясь неосторожным вопросом насторожить его и спугнуть исповедь, готовую сорваться с плотно сжатых губ помимо его воли. Он же шёл молча, думая о чём-то своём. Сейчас невозможно сказать, сколько прошло времени и сколько мы прошли. Тёмная ночь, дурманящий воздух и пустынный город размывали грани реальности. Настал момент, когда тишина стала для него нестерпима, и он заговорил:

– Я вот всё думаю… Ты был посредником во время нашего последнего разговора… Почему именно ты? Да-да, – вдруг с жаром воскликнул он, схватив меня за руку, – вот именно! Ты понимаешь? Это Судьба! Это Судьба избрала тебя посредником! Ты – Посредник! – И вдруг, заглянув мне в глаза, утвердительно спросил: – Ведь ты согласен, что ты – Посредник?