Леонид Нузброх - Посредник

Так прошёл ещё час. И вот, рука поднята в последний раз. Пришли. Там, в километре от нас – склады с горючим. Да мы и сами догадались, что подходим. Местность изменилась: дюны стали ниже и мельче. Кроме того, всё чаще и чаще, вытесняя пески, стали появляться «плеши» – каменистые участки.

Короткий отдых, и снова вперёд. Пригнувшись. Между дюнами. Последние сто метров – ползком. Забор из колючей проволоки. Осторожно делаем проход в колючке и отползаем. Всё! Теперь их очередь.

Арабы, обвязанные взрывчаткой, один за другим благополучно перебрались за колючую проволоку и как ящерицы, стали веером расползаться к стоящим в глубине территории цистернам…

Мы уже были у места последней остановки, когда на территории складов раздался взрыв. Пожар сразу же озарил пол неба. На вышках запоздало вспыхнули и испуганно заметались прожектора, застучали пулемёты.

«Маги», – определил натренированный слух. И шёпот Сергея: «Уходим! Уходим!» Ещё несколько минут, и мы растворились в ночи…

Пулемёты неожиданно смолкли, но отблески пожара ещё долго играли в небе, подталкивая нас в спину: вперёд, вперёд!

Мы были уже у развилки, когда сзади, за спиной, послышался звук мотора и фары, разрезав вдруг темноту, запрыгали в небе. Погоня! «Судя по звуку моторов – джипы. Если прорвутся к приморскому шоссе – отрежут нас от моря, – сказал Сергей, снимая автомат с предохранителя, – Выбора нет: придётся самим начинать бой. Это плохо: мы сами обнаруживаем себя противнику. Но у нас есть огромное преимущество перед ним – внезапность нападения. Это преимущество надо максимально использовать. В нашем распоряжении – считанные минуты, чтобы кончить израильтян. Справимся – значит, ещё есть шанс уйти. Ну, а нет – значит…».

Первым вступил в бой Саня – лучший сапёр учебки. Точно рассчитав, – (как ему это удаётся в темноте?), – он мастерски подорвал мину рядом с правым колесом движущейся на скорости машины. Она дважды перевернулась и загорелась. Второй джип остановился на безопасном расстоянии и стал шарить прожектором по дюнам.

«Прожектор!» – крикнул Серёга.

Мы разом открыли огонь, пытаясь «ослепить» противника, но на таком расстоянии попасть из короткоствольного «Узи» в прожектор – всё равно, что стрелять зажмурившись.

– Эх, сейчас бы наш «АКМ»! – прошептал лежавший недалеко от меня Женька.

В ответ на нашу стрельбу застучал «Браунинг-03». В придачу к нему из-за дюн открыли автоматный огонь рассредоточившиеся автоматчики.

«Бельгия, чёрт бы её побрал!» – не промолчал Женька, чертыхнувшись в адрес пулемёта. И вдруг застонал. Когда я подполз к нему, он был уже без сознания, а на правом плече проступало, увеличиваясь в размерах, кровавое пятно.

К израильтянам наверняка должно было подойти подкрепление. Тогда нам конец. Надо было уходить, а мы, рассредоточив группу по обе стороны дороги, сами попали в приготовленную для израильтян ловушку. Наш перекрёстный огонь оказался малоэффективен, зато луч прожектора, освещавший дорогу, рассёк нашу группу на две части, и те двое, кто был по ту сторону луча, уже не могли вместе с нами отступить к лодкам. Израильтяне – не дураки: прожектор освещал дорогу и прилегающие к ней дюны, а пулемёт держал под постоянным плотным огнём освещаемую территорию, чтобы не допустить захвата в заложники кого-нибудь из ехавших в подорванном джипе. Захват заложников в корне изменил бы ситуацию на поле боя. Мы это понимали, но от этого не становилось легче: к джипу не подступиться, а отступить ребята могли только в противоположном направлении – в глубь израильской территории, где с наступлением рассвета их ждала верная гибель или плен, что в нашей ситуации было одно и то же. Они прекрасно это понимали.

А «браунинг», как сумасшедший, всё стучал и стучал безумолку, не давая нам поднять головы. И от этой его трескотни, по песчаным дюнам, порой перед самым носом, пробегали длинные змейки фонтанчиков.

В какую-то секунду затишья между очередями Саня крикнул: «Уносите Женьку! Мы вас прикроем, а потом отступим в дюны. В песках будет легче оторваться от джипа», и, вместе с Андреем, открыл ураганный, но, увы, бесполезный огонь. Прожектор сразу метнулся вправо. Пулемёт и автоматчики тоже перенесли свой огонь вслед за ним, и у нас появилась возможность отойти.

Мы перенесли Женю к приморскому шоссе. А что дальше? С ним уйти мы не могли, а бросить его раненым – не имели права: попал бы в руки врага! Вообще – то, по инструкции, мы должны были его… Но ни у меня, ни у Сергея не поднялась рука.

В этот момент на приморском шоссе со стороны Эль-Ариш из-за горизонта появились фары машины: к израильтянам спешила помощь. Мы знали, что надо делать в таком случае: этот вариант десятки раз прорабатывался во время подготовки к операции. Вся ставка делалась на израильскую форму.

Мы перенесли Женьку ближе к обочине дороги, и я склонился над ним, будто оказываю ему помощь. Сергей встал посреди дороги так, чтобы кабина, после остановки машины, оказалась рядом со мной. Когда луч фар осветил его, он поднял вверх и немного вперёд обе руки, как бы останавливая ладонями машину. Поднял именно две руки, а не одну. Визуально разница невелика, но психологически – огромная: этим жестом вы навязываете противнику ощущение вашей миролюбивости и, соответственно, его безопасности. А чем больше безопасности – тем меньше бдительность.

Наш расчёт оказался верен. Водитель, увидев в свете фар трёх израильских солдат, из которых один – раненый, снизил скорость и, подъехав почти вплотную к Сергею, остановился. Высунув голову в окно, он что-то спросил на иврите.

Всё внимание сидящих в машине людей было в этот момент сфокусировано на освещённом светом фар Сергее, который без остановки делал руками какие-то непонятные невероятные движения. Мы же с Женькой, оставшись в темноте, как бы выпали из их поля зрения.

Я резко выпрямился и выпустил длинную автоматную очередь в кабину. Сергей и я сразу же бросились с двух сторон к кабине и рванули настежь обе двери, готовые к схватке. Но драться было не с кем. Это была машина «Скорой помощи». И водитель, и женщина-врач, одетые в белые медицинские халаты, были мертвы.

– Это медики, – тихо сказал Сергей.

– А, какая разница?! Всё равно – евреи! – ответил я.

Мы быстро выкинули тела, я сел за руль и начал разворачивать машину, а Сергей направился к Женьке, чтобы подготовить его к погрузке. На секунду, всего лишь на секунду они с Женькой были освещены светом фар разворачиваемой машины, но этого оказалось достаточно, чтобы пулемётчик из джипа, поняв, что машина захвачена, достал их длинной очередью.