Ольга Крючкова - Старовер

Девушка пожала плечами.

– Ты сам его спроси…

– Она моя жена… – отчётливо произнёс Старовер, предвосхитив вопрос участкового. У того брови «поползли наверх» от удивления.

– Жена? Кто Кристина? Это когда ж вы успели? – недоверчиво уточнил он. – Сколько её знаю – замужем не была… Кристина, а ты что скажешь?

Девушка рассмеялась.

– Впервые вижу этого ненормального. Ты меня с детства знаешь: когда я замуж успела выйти?

– Кристина… – снова произнёс Старовер. – А где наш ребёнок?..

Девушка вконец растерялась. Зато лицо участкового постепенно наливалось кровью. Дыхание его участилось.

– Помню я, три года назад ты на заработки подалась в Чаны на железную дорогу. Уж не оттуда ли этот удалец?

– Ты что рехнулся? Я не знаю, что это за мужик! Может, он из дурдома сбежал? – начала яриться девушка. – Ты лучше соседей успокой, а то поубивают друг друга!

– Не поубивают, не в первый раз. Подерутся и по углам расползутся! Ты мне лучше скажи…

– Кристина… – снова произнёс Старовер. – Ты совсем не изменилась…

Владимир подпрыгнул как ужаленный.

– Не ври мне! Ты его знаешь! Он к тебе пешком пришёл аж от самых Чан! Как его зовут? И о каком ребёнке речь? – неистовствовал Владимир.

Старовер взором вперился в участкового.

– Молчи христопродавец! В какую форму ты обрядился? Честь и отечество продал?! – резко сказал он. – Не смей кричать на мою жену! Иначе я пристрелю тебя…

Старовер жестом пытался нащупать воображаемую кобуру от пистолета, якобы висевшую на правом боку.

Владимир не выдержал – удар пришёлся в аккурат по челюсти чужака. Он пошатнулся и наотмашь повалился на землю. Сознание Старовера помутилось, затем он отчётливо увидел храм Спаса на крови и алтарь подле которого стоял он вместе с Кристиной, облачённой в подвенечное платье.

Кристина издала душераздирающий крик.

– Господи! Ты убил его! Как ты мог?..

Владимир очумевшим взором смотрел то на невесту, то на чужака, распластавшегося на земле. Разыгравшаяся сцена начала привлекать соседей…

Григорий, который доселе старался не встревать в разговор, не выдержал и высказался в сердцах.

– Эх, Володька… Ну какой же ты представитель власти, коли убогого убить готов… Тьфу…

Григорий склонился над Старовером и осмотрел его.

– Кажись живой, дышит… Эй, ты меня слышишь?..

Старовер попытался приоткрыть глаза, но неведомая волна накрыла его и увлекла сознание в глубины памяти.

Семнадцатилетний Алексей Вишневский, кадет Сибирского кадетского корпуса, с нетерпение ждал приближавшегося бала, который по обыкновению устраивал его отец в это время года. Учёба, в которой он преуспел, на время оставалась позади. Приближались Новогодний праздник, а с ним и Рождество и Святки.

В это время кадеты разъезжались по домам. Алексей также собрал чемодан и отправился в имение своих родителей, что располагалось недалеко от Омска. По обыкновению отец прислал за Алексеем крытые мехом сани, правил ими бессменный кучер Дормидонт.

Кадет простился с друзьями до следующего семестра и покинул стены учебного заведения. На улице подле кованых ворот его ожидал Дормидонт, облачённый в традиционные зипун, подпоясанный красным кушаком, и опорки [33]. Лицо, его раскрасневшееся на морозе, обрамляла покладистая седая борода, усыпанная колким от дыхания инеем, что придавало кучеру сходство с Дедом Морозом.

Алексей помнил, как на Новый год Дормидонт с позволения хозяина рядился в красный кафтан, надевал шапку, отороченную беличьим мехом, и поздравлял барских детей в усадьбе. Он извлекал из огромного, казалось бездонного мешка, подарки. И каждый раз именно то, что в тайне желали Алексей и его сёстры.

Отец Алексея, Дмитрий Петрович, имел пару небольших заводиков по производству подсолнечного масла и льняной брани [34], к тому можно было прибавить немалую долю плодородных земель. Всё это позволяло семейству Вишневских вести безбедный образ жизни.

Мать Алексея, урождённая Анастасия Непоклонова, дочь местного предводителя дворянства, по-прежнему считалась красивейшей женщиной Омского уезда. По прихоти судьбы Алексей унаследовал красоту и утончённые черты матери, а от отца – твёрдость характера и врождённое благородство Вишневских. Младшие сёстры Алексея – Зоя и Маргарита, двойняшки по рождению, были копией отца. Увы, черты лица девочек не отличались аристократической утончённостью, но, тем не менее, выглядели привлекательно. Форма глаз, их глубокий серый цвет, доставшиеся двойняшкам от отца, говорили о незаурядности ума обладательниц. В свои пятнадцать лет юные барышни сыскали репутацию не только прелестниц на выданье, но и начитанных особ, обладающих свободным суждением на различные ныне модные темы и вдобавок ко всему художественным и артистическим даром. Тем паче, что девушки не стремились выйти замуж в столь юном возрасте. Они мечтали отправиться в Италию и совершенствоваться в живописи. Отец не одобрял сих капризов, считая, что девушкам надобно выходить замуж в шестнадцать лет. Однако матушка, рано познавшая узы брака, всячески поддерживала начинание дочерей. И была преисполнена надежд, что дочери отправятся в Милан и поступят тамошнюю школу искусств.

– …День добрый, молодой барин! – поприветствовал Алексея Дормидонт и заломил перед ним шапку.

– Я так рад тебя видеть, Дормидонт! – с готовностью откликнулся кадет. Кучер подхватил его чемодан и тотчас пристроил в санях. – Как дела дома? Как матушка, отец? Как девочки? – Алексей засыпал вопросами.

– Добро, молодой барин! Матушка ждёт вас не дождётся! Садитесь в сани, в миг домчу! К вечеру до усадьбы доберёмся…

Алексей залез в сани. Кучер заботливо прикрыл его меховым одеялом. Молодой барин попытался этому возразить.

– Барыня велела укутать вас потеплее! Так что не серчайте, Алексей Дмитриевич, укрывайтеся…

Алексей вдохнул и подчинился. Кучер залез на козлы и стегнул кнутом холёных лошадей. Тройка рванула с места, вздымая снег копытами.

Путь до родового имения по заснеженным дорогам занял несколько часов. Всё это время Алексей думал об Ирине Аристовой. В последний раз он видел её летом, когда с родителями посетил имение её тётушки. Тётушка Ирины, Анна Владимировна, богатая вдова, не имела детей и потому посвятила себя воспитанию Ирины, своей племянницы. Ирина рано осиротела, и госпожа Аристова охотно приняла у себя в имении дочь своей покойной сестры. Он вспоминал, как они катались на лодке по озеру. Алексей не мог оторвать взор от Ирины, та же осознавала свою власть над кадетом и всячески ею пользовалась. Так, например, юной прелестнице захотелось сорвать кувшинку и кавалер, не мешкая, разоблачился и бросился в воду. Доплыл до скопления кувшинок и одарил свою даму сердца импровизированным букетом. Смех прелестницы разливался, подобно звону серебряного колокольчика. Она приняла букет у кавалера, сидевшего по плечи в воде.