Саша Кругосветов - Сто лет в России

В шестидесятые годы общество принимало вернувшихся с каторги политзаключенных. Сейчас – с огромным почетом – бывших сидельцев за уголовные преступления. Власти почти не скрывали деловых связей с криминалом. Не секрет, например, что половину телевизионного бизнеса Питера контролировал тогда некто Костя, однофамилец губернатора (тогда уже был губернатор, а не мэр), и передел сфер влияния в телевидении мог производиться только с его участием.

Страна походила на большой бурлящий котел. Все знали всех. Мне тоже в те времена приходилось встречаться со многими значительными фигурами бизнеса и государства. Деятельность всех этих людей в девяностые годы подробно освещалась в СМИ. Многие литераторы и журналисты взяли на себя эту опасную миссию. Приведу пример публикаций лишь одного автора. Пол Хлебников. Названия его книг говорят сами за себя. В сентябре 2000 года вышла в свет его книга «Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России». В 2003 году – книга «Разговор с варваром», в которой Хлебников излагает и комментирует свою 15-часовую беседу с полевым чеченским командиром и криминальным деятелем Хож-Ахмедом Нухаевым. Он пишет: «Весь исламский терроризм, который мы видим и в России и во всем мире, вызрел из культуры обычного бандитизма». В 2004 году Пол создает русскую редакцию «Форбс» и публикует список 100 самых богатых людей России, многие из которых были очень недовольны такой известностью. В том же году Хлебников был убит. Остались жена и трое детей. Все его книги, так же как и книги других авторов, доступны любому интересующемуся событиями того времени.

В филиал поступали фантастические предложения. Бывший каскадер, потом бизнесмен, фантазер и авантюрист, экстраординарная личность Игорь Березовский (однофамилец БАБа) предложил нам совместно продавать населению автомобили за 20 % стоимости. Программа «Машина – за 20 %». С отсрочкой поставки на два года. А что будем делать через два года? Пустим деньги в оборот, заработаем еще больше и поставим автомобили. Не смешите меня. Посмеялись, пошутили, разошлись. Но это не было шуткой. За спиной у Игоря много афер. Он занимался недвижимостью, страхованием. Наиболее известна афера с песком. «Авто-ВАЗ» взял у его страховой фирмы «Константа» вексельный кредит в 15 млрд. рублей и купил на него 50 млн. тонн песка в одном из дагестанских карьеров. Песок якобы поставили (только по бумагам) какой-то компании, которая за него не заплатила. Операция была застрахована той же «Константой», и она возместила «АвтоВАЗу» потери векселями, но НДС не вошел в страховку. И тогда завод потребовал от государства возместить 2,2 млрд. рублей налога. Участники сделки могли заработать такие деньги на прокрутке бумаг. Был суд. Сделка была аннулирована.

Похожее предложение – «Машина за полцены» – мы получили от Романа Цепова, создателя одной из первых в Петербурге охранных компаний.

В Москве начались взрывы, покушения. Подложили бомбу в Объединенный банк. Наезды ореховских. Гибель Листьева. При взрыве машины погибает Сильвестр. Между Москвой и Питером постоянно снуют взад-вперед местные и кавказские группировки. Странная гибель в Москве М. Г. Гафта, занимавшегося телевизионными проектами. Погибает он через два дня после увольнения со скандалом из известной московской бизнес-структуры. Падает с балкона своей квартиры, пролетев около десяти метров в сторону, «приземляется» на крышу собственной припаркованной машины.

Мой московский приятель Леонид давно вышел из всех крупных коммерческих проектов. Создал свое дело, а семью перевез в Канаду. И мне рекомендовал держаться подальше от влиятельных олигархических структур: «Они встречают тебя с распростертыми объятиями, а за спиной говорят гадости». Я понял, что нужно уходить. Уходил постепенно, осторожно. Заканчивал проект за проектом. Сдавал дела. К новым проектам не приступал.

Очень аккуратно обращался с чужими деньгами. Там, где я работал, принято было делить деньги под столом. Носить огромные откаты своему непосредственному начальнику, одному из владельцев фирмы. Будто это не его деньги на расчетных счетах, будто от него убудет, если не станет откатов. Сладострастная любовь к живым бумажкам. Может быть – желание отмыть, минуя партнеров. Я в этих играх не участвовал. Работал в белую. Злились руководители. Не понимали. Чувствовали, что я чужой в их компании. Проверяли филиал, перепроверяли. Хотели за руку поймать. И прижать по всем правилам. Однако ж нет. Не находили левых дел. Потому что их не было. Потому-то и удалось мне избежать многих серьезных неприятностей в отношениях с крутыми московскими ребятами. К 2000-му я полностью закрыл все дела, в которых был связан с московским бизнесом. Примерно в это время я встретился со своим хорошим знакомым Алексеем, который когда-то возглавлял направление в одной из московских структур. «Ну как ты? – спросил он. – Много удалось отмыть?». «Да нет, работал за зарплату». «Не смеши меня, – сказал он. – Надо быть полным дураком, чтобы при таких оборотах, которые через тебя проходили, не получить свою долю. А ты – далеко не дурак!» Что я мог ответить? У нас разный взгляд на многое в жизни.

Предприниматели как-то выживали. Не все. И не всегда. А что было с остальными людьми? Очень тяжелые были времена. Рушились государственные структуры. Закрывались совхозы, птицефабрики. Останавливались производства. Сокращались проектные и исследовательские работы. Денежные сбережения обесценивались инфляцией. Рабочие, инженеры, исследователи, учителя, медики оставались на улице. Без средств к существованию. Преподаватели музыкальных и художественных школ шли в уборщицы. Инженеры – в охрану. Профессора работали дворниками. Режиссеры с телевидения шли в газетные киоски. Научные работники становились менеджерами торговых и сервисных компаний. Демобилизовавшиеся офицеры нанимались мойщиками окон в клининговые компании. Одни спортсмены и качки не унывали: многие из них нашли дело по душе в силовых группировках.

Многие повернулись к религии. Несчастные люди, разочаровавшиеся, напуганные, привыкшие жить бедно, но стабильно под крылышком государства, потеряли опору под ногами. При советской власти они видели вокруг иллюзию социального равенства. Коммунистические бонзы умело прятали свои привилегии в закрытых распределителях, санаториях, магазинах для номенклатуры, служебных гаражах. Теперь расслоение общества било в глаза. Люди потеряли все, пали духом. Где найти утешение? Кто-то читал Достоевского, Бердяева, кто-то изучал иконы. Читал митрополита Антония Сурожского и отца Меня. А кто-то обратился к йоге, искал отдушину в парапсихологии, интересовался паранормальными явлениями, НЛО, астрологией, оккультизмом, другими суррогатами веры. Пышным цветом поднялись тоталитарные секты. Как они встречали тех, кто приходил к ним! Братья и сестры! Казалось, что именно здесь найдет несчастный и любовь, и утешение. На самом деле эти так называемые, «новые религии» пользовались изощренными приемами, чтобы разоружить человека, унизить, подмять под себя, внушить, что он сам во всем виноват, сделать бессильным перед этими духовными разбойниками, смять волю, сделать рабом, заставить отдать секте все свое имущество, всего себя, своих детей. Религиозный маркетинг – следствие сектантской установки на постоянную вербовку новых адептов. Новичок окружается особым вниманием, его сознание активно подвергается «бомбардировке любовью». У вербуемого создается впечатление, что именно его ждали в секте, каждое его замечание принимается с восторгом, оценивается как очень остроумное или очень глубокое. Неофита ни на минуту не оставляют наедине с самим собой, со своими мыслями. Методика «сэндвич» – два сектанта должны «забутербродить» вербуемого с двух сторон и не выпускать его из поля зрения. Применялись разные методики, чтобы человек перестал думать самостоятельно. В секту легко попасть, но трудно покинуть. Всегда имеется компрометирующий человека материал, собираемый при поступлении в секту на «исповеди» или при анкетировании. Вступившие в секту должны совершить поступок, ставящий его вне традиционных общественных и нравственных связей: отречься от родителей, от веры отцов, признать, порой письменно, всю свою предшествующую жизнь ошибкой. Но самое главное – они были психологически порабощены.