Александр Лапин - Утерянный рай

– Да, любит! – Галка скептически хмыкнула. – У него то любовь до смерти, то прощай навеки. Я ну никак понять его не могу…

– Молодой он еще! Мальчишка. А ты, Галя, вообще-то, подумай обо всем. Хорошенько подумай. Ведь такая любовь, уж я-то знаю, бывает раз в жизни. Смотри не ошибись. Как бы потом не пришлось локти кусать. Ведь он живет тобою. Дышит тобой… – она стала повторяться. – Мой брат…

Она хотела сказать что-то вроде «таких, как ты, много найдет. А вот такого парня встретить девушке в жизни – счастье». Но ничего подобного не произнесла. И наверное, правильно сделала. Вместо этого добавила:

– А ты возьми и в ответ на его глупости сама напиши ему хорошее письмо. Адрес-то у тебя есть? Нет? Но я тебе дам! Вам, конечно, жить. Но я бы так сделала.

Зойка вспомнила свою историю отношений с Анатолием. Как они «служили» вместе. И ласково, по-матерински улыбнулась.

Она чувствовала себя очень важной и благосклонной от этого.

Ох, не спалось Галчонку в эту ночь. Снова и снова вспоминала она «семейный» разговор. А если это действительно то самое, чего она хочет? Если уже пришел тот человек, а она проворонила свое счастье?

Она встала со своей узкой девичьей постели. Зажгла свет. Взяла из тумбочки его письма. Вчиталась: «Я люблю тебя! Ты даже не знаешь, как я люблю тебя…».

Почему-то сегодня те самые слова, которые казались ей тогда выспренными, ненастоящими, сейчас обожгли, приобрели какой-то другой, живительный смысл.

«…И не представляю, как можно тебя не любить. Ты же самая хорошая. И пожалуйста, не зазнавайся. Я никогда не говорил тебе сам об этом. Только в письмах…»

И вдруг то, что томилось в душе в последнее время, холодило сердце, та пустота, которой она так боялась, пропала. Она задохнулась от необъяснимой радости, которая распирала грудь, ворвалась прямо в сердце. И вылилась. Прорвалась наружу горячими слезами…

И ей уже не казалось поутру смешным то, над чем она смеялась раньше. Мокрая от слез подушка. Красные глаза. Опухший сопливый носик.

– Единственный мой! Милый, родной! – шептала она, дописывая письмо солдату:

«Никогда не думала, как трудно писать письма. Уже испортила два листа. Ты далеко, а я думаю о тебе. Иду по улице, ложусь спать, думаю. А сердце поет. И это так приятно.

Ты знаешь, я, кажется, влюбилась. Даже не знаю, как тебе объяснить. Но я хочу, чтобы ты меня понял. Ты поймешь.

Слышишь, как стучит сердце? Как у зайчишки. Быстро-быстро. Теперь оно не мое.

Я тебе доверяю его. Слышишь, как оно бьется? Слышишь?..

Боже мой, ну почему ты так далеко? Целых два года…

Ты меня любишь?

Галка.

Постскриптум:

Ты, наверное, не ожидал, что я напишу тебе подобное. Все зависит от тебя».

Вода в озере наконец-то прогрелась настолько, что можно было купаться и самым маленьким. Июльское солнце каждый день золотило подсыхающую траву по берегам, путалось в ветвях танцующих на лужайках берез. Здесь, у озера, они действительно были особенными. Их белые стволы в отличие от обычных изогнуты, изломаны по какой-то необъяснимой причуде природы. Они то стелются прямо над землей, то взмывают ввысь к синему высокому летнему небу. Отдыхающие группами и поодиночке располагаются в этой живописной роще на берегу, используя березы в качестве скамеечек, подставочек.

Сегодня на озере купальщиков, как пчел в улье.

На зеленой травке меж березок расположились на покрывалах и полотенчиках, взятых из дома, друзья. Толик Казаков, сбривший недавно усы и бакенбарды, чтобы не смущать ими родителей, сидит по-китайски, поджав ноги, и раздает карты окружающим. Галинка Озерова пристроилась в тенечке, чтобы не обгореть на солнце. Людка Крылова в открытом купальнике, наоборот, вылезла на самый солнцепек. Только нос закрыла белой бумажкой да надела большие темные очки. Андрей Франк то и дело откладывает карты в сторону, чтобы снять еще один кадр. Он отбегает с «Зенитом» на несколько шагов и дает разнообразные команды:

– Так, всем смотреть сюда. Сейчас будет птичка. Не. Толюня, ты поближе, поближе к девчонкам сядь. Вот так. Внимание! Чи-и-из!

Зеленоглазая круглолицая русская красавица Валентина Сибирятко возвращается от воды и вдруг брызгает на всех из пластмассовой бутылки. Раздается девичий визг, писк:

– Ой, моя прическа!

– Валька, дура, что ты делаешь?

– Холодно же!

Валентина в ответ мотает мокрой головой. Брызги – в стороны. Прозрачные капельки падают на разморенные жарой тела.

Не приехал Амантай Турекулов. Он работает каким-то инструктором при казахстанском штабе студенческих строительных отрядов. Нет Шурки Дубравина – он служит в армии. А так все на месте.

Лежат. Балдеют. Купаются. Вспоминают друзей. Разглядывают других отдыхающих.

На дороге, что находится недалеко за березками, слышен треск. Через минуту появляется синий трактор «Беларусь» с тележкой. Приехали искупаться деревенские. За рулем их одноклассник Колька Рябуха. Он с усами, но почему-то обрит наголо. В прицепе, сидят по-прежнему могучий, как индеец, загорелый Коська Шарф, рядом с ним Толька Сасин, больше известный под прозвищем Комарик. Его конопатая, как сорочье яйцо, физиономия расплывается от радости.

– Ой, кого я вижу! – он встает в кузове тележки в позу «ку» и разводит руки в стороны. – Пацаны приехали. Коська, Рябуха, идите сюда! Поздороваемся! Ну, как вы там, в городе? А? Небось зажрались. Своих не признаете. А Шурки нету, что ли?

Он спрыгивает вниз:

– В армии? Ах, елки-палки. О, мы с ним в прошлом годе повоевали здесь. Зверьков учили как следует. Наваляли им. Ну, чо вы сидите? Давайте выпьем, что ли?

– Да нечего вроде выпить-то, – заметил Колька Рябуха.

– Да ты чо? Коська, давай на трактор. Слетай в магазин. Одна нога здесь, другая там. Скажи Вальке-продавщице, что пацаны приехали. Пусть в долг дает. Я потом отдам.

– Да она нам в прошлый раз сказала, что больше не даст.

– Брось! Дуй, я тебе говорю!

Комарик сбрасывает с себя брюки, майку. Присаживается на траву рядом.

– А вы, девчонки, как поживаете? Женихи-то уже есть? А мы вот тут в деревне остались… Урожай убираем…

Из-за кустов появляется беленький, тоненький Вовуля Озеров. Дурашливо достает из кармана треугольный конвертик с синей печатью, размахивает им:

– Галка, тебе письмо!

– От кого? – В огромных глазах Галинки тревога и надежда.

– Не знаю! Обратный адрес: войсковая часть 42641. Танцуй, Галка!

– Ну, Вова, перестань! Дай сюда!

Но Вовуля дурачится, подпрыгивая, машет письмом перед ее носом. Она несколько раз пытается выхватить письмо, но он уворачивается. Приходится уступить.

Народ рассаживается, начинает хлопать в ладоши, запевает почему-то «В лесу родилась елочка», хотя сейчас далеко не Новый год. Покрасневшая Галинка несколько раз проходит по кругу, покачивая тоненькими бедрами…