Мила Иванцова - Ключи от лифта

Левушка открывает рот, чтобы возразить, что он, мол, как художник, мог бы…

– Она незрячая, – шелестит губами Оля, и у художника перехватывает дух.

Игорь не смог бы точно сказать, сколько минут прошло с того мгновения, когда он остался в лифте один. Его взволнованные душа и тело словно оторвались от обычной реальности, переживая отголоски странного приключения. Он, собственно, почти забыл, почему оказался здесь и зачем поднимался на чужом лифте вверх, забыл, что в соседний подъезд за тем самым бесом в поисках приключений и адреналина со вторым ключом вошел его старый друг Левка. Игорю сейчас было все равно, не случилось ли чего с товарищем, пропало ли электричество во всем доме или только здесь; его самого, что называется, перемкнуло. Перед глазами в сумерках лифта перед ним все еще вспыхивали глаза незнакомки, губы еще ощущали вкус ее губ, а полтора кубометра воздуха этого замкнутого пространства еще удерживали молекулы ее аромата.

Из этого оцепенения Игоря вывел звук, который вдруг донесся из щели между дверями. Где-то немного выше его плеча почти в ухо залаяла большая собака. Затопали ботинки, послышались голоса: «Тут он! Тут!» Под чьими-то сильными руками открылись двери лифта, разинутая пасть овчарки оказалась прямо напротив глаз Игоря. Он шарахнулся, и в это мгновение увидел возле пса две пары ног, обутые в форменные милицейские берцы, потом увидел револьвер в чьей-то руке и услышал то, чего ожидал меньше всего:

– Попался, сука! Пешком надо краденое выносить, а не лифтом! Вылезай!

Игорь оглянулся на чемодан и похолодел.

«Господи… Какой же все это дебилизм! – думает вдруг Левушка, замерев в лифте рядом с юной хрупкой блондинкой, которая носит с собой нож-выкидуху и готова пустить его в ход, защищая чужую девочку, которой невозможно объяснить, что такое цвет, потому что она незрячая. – Какой мелочный дебилизм – играть волшебными ключами, поспорив, что откроешь чужую квартиру, зайдешь, сфоткаешься там и возьмешь на память о своем «подвиге» какую-нибудь ерундовую вещицу, пропажу которой хозяева и не заметят. Какая дикая глупость – так тратить время и так тупо развлекаться взрослым мужчинам, когда вот она рядом – другая жизнь, настоящая проблема, чье-то горе, а не тупые поиски адреналина и утраченной «чистой радости»… Какая, к черту, чистая радость – подразнить свои нервы, поиграв в квартирного вора?! Идиоты…»

Оля молчала. Девочка издавала какие-то звуки, будто урчала какую-то мелодию, все еще крепко держась за мужские джинсы.

У Левушки сжалось где-то в груди и защемило в переносице. Ему захотелось взять ребенка на руки, прижать к себе… Или обеих их обнять и чем-то утешить… Или просто обнять и заплакать от такой неожиданности и собственного бессилия. Но он не решился даже пошевелиться. Кто он им? Чужой придурковатый попутчик в парике и с накрашенными губами, с которым застряли на несколько минут в лифте. Обнять? В данной ситуации его трудно воспринимать даже как мужчину, не то что уж как защитника и утешителя…

«А какой ты лев?» – вспомнилось ему.

Никакой.

Что-то щелкнуло. Мигнул и включился свет. Кабину лифта дернуло, и она поплыла вверх. Оля, не глянув на попутчика, наклонилась к девочке, взяла ее на руки, поправила сумку на плече и повернулась лицом к дверям.

Лифт остановился. Девушка вышла.

– Может… Может, я мог бы чем-то помочь? – опомнившись, спросил Левушка, смяв в руках парик.

– Забудь! – не оглядываясь, ответила Оля.

В промежутке между дверями, которые начали сходиться в привычном движении, Левушка увидел, как девочка махнула ему рукой. Он замер, закрытый в пустом грузовом лифте, а через мгновение нажал на кнопку с единицей.

На площадке первого этажа Левушка вытер с губ остатки помады, вывернул парик волосами внутрь, зажал его пальцами, как мяч, и вышел на улицу. Сумерки густели, но уже светили фонари. Суета и шум возле соседнего подъезда мигом привлекли его внимание. Несколько крепких парней в милицейской форме заталкивали в патрульную машину Игоря. Свидетели происшествия замерли поодаль, наблюдая за происходящим. Левушка оцепенел.

Игорь оглянулся, увидел товарища. Взгляд его выражал полное отчаяние и удивление. Он ухватился руками за дверцу машины и крикнул:

– Я ни в чем не виноват! Я просто застрял в лифте!

– Ага. А чемодан с краденым сам к тебе пришел!

Сильные руки милиционера толкнули его, он зацепился за порожек и ввалился внутрь, а другие руки погрузили в машину небольшой чемодан на колесиках.

Наряд милиции сел в машину, и она тронулась со двора в сторону проспекта.

Свидетели происшествия опомнились и начали обговаривать увиденное, а Левушка, пораженный в который раз за день, побрел подальше от этого дома, не зная, что случилось, что делать и как вызволять товарища. Пройдя метров двадцать, он оглянулся, будто ощутил на спине чей-то взгляд. Возле подъезда, из которого вывели Игоря, в свете фонаря виднелась на лавочке худощавая фигура тинейджерского возраста, в блайзере на голове, в футболке и джинсах, которая сидела и слегка болтала под лавочкой ногами в кроссовках, глядя вслед Левушке.

Лиза прошла паспортный контроль и с тревогой взглянула на соседний «коридор», там очередь почему-то продвигалась медленнее. Пройдя вперед, оглядываться она не стала – не могла, не хотела, не имела сил, боялась. Перехватив небольшую сумку поудобней, она пошла в зал, где пассажиры ждали объявлений о посадке на их рейсы. Остановилась возле кафе и еще раз незаметно глянула, прошла ли уже пограничника худощавая высокая девушка из соседней очереди, светлые волосы которой видны были издалека.

«Надо было хотя бы бандану или кепку напялить на нее!» – подумала Лиза, делая вид, что разглядывает витрину с пирожными.

Поймав ноздрями аромат кофе и сладостей, Лиза почувствовала, что волна подкатила к ее горлу. И не из-за беременности – токсикоз не слишком ее волновал ни в первые месяцы, ни теперь. Просто она хотела есть – с самого утра и крошки во рту не было. Но цены в харчевнях аэропорта были заоблачными, и Лиза решила воздержаться, ведь в самолете должны покормить, а деньги еще пригодятся.

Вытащила пудреницу и начала красить губы. В маленьком экранчике зеркала увидела, что блондинка с небольшим рюкзачком за плечами прошла паспортный контроль и медленно направилась к залу ожидания. Лиза закрыла глаза и мысленно перекрестилась.

– Are you o’kay, miss? [1]– испугал ее голос официанта.

– I’m fine, thank you! [2]

– May I help you? What would you like? [3]

– No, thank you! Maybe later, [4]– ответила Лиза и отошла от витрины к креслам ожидания.

В самолете они тоже делали вид, что не знают друг друга – молодая женщина с каштановыми волосами и карими глазами, красоту которой не размыла беременность, и худенькая девушка лет восемнадцати с прямыми светлыми волосами до плеч. Правда, девушка иногда оглядывалась, рассматривая пассажиров, тайком поглядывала на беременную, которая, казалось, уснула, поев предложенное авиакомпанией и выпив чаю. Но, хорошо приглядевшись, можно было заметить, что время от времени брови женщины сдвигались к переносице, лоб становился влажным, пальцы ее впивались в ручки кресла. Тогда она опускала голову и закусывала губу. Потом расслаблялась, глубоко вздыхала и поглядывала то на часы, то через окошко наружу, надеясь вот-вот увидеть там что-то знакомое и долгожданное. В соседнем кресле дремала смуглая девочка лет десяти, к которой иногда подходила такая же смуглая симпатичная мама с грудничком на руках, оглядывала девочку, белозубо с пониманием улыбалась беременной женщине и возвращалась на свое место впереди.