И. Евстигней - Переводчик

«Жаль… всё же очень жаль, что всё так получилось… Так закончилось… – мне захотелось в последний раз услышать свой голос, поэтому я начал говорить вслух, сам с собой. – Я всё же думал, что всё будет иначе…»

И в этот момент меня вдруг крепко схватили за шиворот.

– Эй, придурок! Конечно, всё будет иначе! – раздался надо мной радостный голос Шаха. – Куда плывешь-то? Берег в другой стороне!

– Откуда ты?! Здесь?! – от неожиданности я захлебнул большую порцию солёной воды и едва не пошёл ко дну.

– Залезай в лодку! Потом расскажу, откуда я здесь.

Дно каноэ было тёплым, уютным и восхитительно пахло сухим деревом.

– Да уж, хорошо тебя отделали… – пока я жадно глотал пресную воду из бутыли, Шах внимательно рассматривал меня с ног до головы. Сам он выглядел вполне упитанным и даже лощёным.

Я лежал на дне каноэ и не мог поверить в случившееся. Моё сознание упрямо отказывало мне в этом. После стольких месяцев существования на грани, боли и безнадежности, после того, как я заглянул за порог… ощутить под ладонями тёплое дерево, подставить лицо под ласковые лучи солнца, почувствовать себя живым…

– Так откуда ты здесь? – я не мог сдержать счастливой улыбки.

– Продался этим ящерицам, – Шах кивнул в сторону берега. – Наш самолёт тоже захватили. Эти свистящие в последнее время совсем страх потеряли. За три месяца захвачено семь лайнеров. Они явно нарываются на конфликт. Все страны пока молчат, но долго так продолжаться не может. А им нужен конфликт, они определённо что-то затевают.

Каноэ резко качнулось в сторону, едва не зачерпнув воду левым бортом. Мой приятель чертыхнулся, неумело подгрёб веслом и подмигнул мне.

– Знаешь, кто я у них?! Тайный советник… по иностранным делам! – Шах довольно захохотал. – Правда, для этого пришлось продать им тот секрет. Ну, помнишь, про который я тебе говорил – как стать властителями мира – а ты отказался? Но на фига б мне был тот секрет, если бы они меня грохнули или отдали в гладиаторы, как тебя? Гладиатором я бы долго не протянул, это точно… Кстати, ты здорово дрался. Особенно последний бой – как ты сделал Сессара, а? Он этого заслужил, варанище двуличный.

Я ошарашено уставился на него.

– Откуда ты знаешь?! Ты что, видел?!!!

– Да, – Шах довольно улыбнулся. – Я смотрел почти все твои бои. Это было круто!

– И ты ничего не сделал, чтобы вытащить меня оттуда?! Смотрел, наслаждался зрелищем, да?! Да меня могли убить в каждом бою… а в последнем я вообще каким-то чудом…

– Да, в последнем бою в какой-то момент я даже за тебя заволновался, – кивнул Шах. – Но вообще-то я был в тебе абсолютно уверен.

Я слушал и не мог поверить своим ушам. Вот скотина! У меня с трудом укладывалось в голове. У него была возможность мне помочь – а при таком высоком посту в их змеином сообществе у него была такая возможность! – но он и пальцем не пошевелил, чтобы…

– Да ладно, – он толкнул меня ногой. – Чего напрягся? Всё же в порядке, верно?

Я промолчал.

– Алекс, не злись. Во-первых, я и вправду был в тебе уверен. В том, что ты выживешь. У меня интуиция. Если бы у меня возникла хоть капля сомнений, я бы лично прополз в ту пещеру, перепилил решётку и помог тебе бежать. А, во-вторых… я всё же чужак, иностранец, у меня не так много власти. А Сессар вцепился в тебя буквально мёртвой хваткой с первых же дней. Ты был у него любимой игрушкой. Я не знаю, сумел бы я вырвать тебя из его лап… то есть рук… мирным путём.

– А кем он был, этот Сессар?

– Генерал-полковником, первым заместителем главнокомандующего вооруженных сил Страны навеки павших…

Да… вот так вот… я запрокинул голову и смотрел в высокое безупречномёртвое небо, давным-давно забывшее, что такое птицы… генерал-полковник Сессар, который навсегда останется для меня охранником Сессаром, моим другом, таскавшим мне в камеру разные вкусности и любившим поговорить со мной по душам на закате солнца…

– Ну так что, переводчик-гладиатор или как там тебя теперь называть? Идём завоевывать мир? – Шах гордо обвёл веслом побережье.

– Так ты же продал свой секрет? – усмехнулся я.

– Продал… да не продал, – мой приятель буквально лучился довольством.

– Вернее, продал, да не полностью. Не весь. Как гранату без запала. Так что готовься. Скоро этот мир будет лежать у наших ног. Согласен?..

Согласен ли я?.. Я молча отстегнул от пояса МальАха, перекинул его за борт и медленно-медленно разжал руку. Тот вошёл в воду мягко, без всплеска, неспешно прорезая в нефритовой толще чёрную рану, истекающую кровавой тьмой, и наконец исчез в бездонной глуби. Я сидел и смотрел на ласковую рябь волн… а океан затих и внимательно ждал моего ответа…

Я сидел почти в ночном небе – высоком и прозрачном, словно кто-то развёл жемчужно-серую акварель на кровавой подложке – на самом верху высоченных ворот богини Иштар. Тёплый зимний плащ был распахнут настежь; пронизывающий ветер яростно трепал рубашку, забирая остатки тепла, но изнутри меня обдавало жаром. Я поднёс ко лбу дрожащую руку, вытер пот и ощутил, как по венам снова накатывает, нарастая, волна обжигающей радости. Прямо передо мной, на фоне этого распаханного багровыми зарницами неба, неторопливо и торжественно оседала, будто стекая внутрь гигантской инфернальной воронки, уродливая, вросшая в землю как гигантский моллюск башня Этеменанки, обиталище великого бога Бела-Мардука. Я видел, как сначала каменный монстр вздрогнул, всколыхнулся всей своей мягкой бескостной плотью, будто кто-то кольнул его в сердце смертоносной иглой. Потом замер на бесконечно долгую минуту, будто размышляя, что делать дальше. И, наконец, начал неспешно сжиматься: выложенный белой глазурованной плиткой, видимый даже отсюда второй ярус-этаж принялся сужаться, затягиваясь в середину воронки, за ним последовал третий, отсюда казавшийся багрово-чёрным, затем четвёртый… Башня тяжело дышала, как умирающее животное, и оседала. И вот от этого-то самого зрелища – от этого кровавого неба, этого крушащегося на моих глазах каменного монстра – меня захлёстывала пьянящая, болезненная эйфория.

Подо мной насколько хватало взгляда, по широкой дороге Процессий медленно текла человеческая река. Золотой истукан – священная статуя Бела-Мардука двенадцати локтей высоты – уже исчез из виду, наверное, носилки свернули к Дворцу Судеб, что находится прямо за Северным царским дворцом… В смутном свете тысяч факелов лица людей – смеющиеся, жующие, говорящие, все в инфернальных красноватых бликах от свеженачищенной меди ворот – казались ещё зловещее… а с обеих сторон дороги на них взирали злобные львиные морды в ореолах багровых грив…

Сквозь гомон человеческой толпы пробивался утробный гул оседающей башни. Я поднял глаза. Вокруг каменного монстра, на фоне ночного весеннего неба, роем трупных мух метались потревоженные с ночёвки птицы. Уже начала оседать вершина: венчавшие крышу храма золотые рога великого бога Мардука нехотя накренились и скатились к центру, нырнув в провал. Казалось, башня держалась золотыми рогами за небо – как только те исчезли в воронке, её внешние стены начали быстро складываться внутрь, как у непрочных домиков-замков из глиняных табличек, которые я любил строить в детстве. Теперь уже грохот перекрыл все человеческие звуки, и весть о происходящем – чудовищном, невероятном происходящем – донеслась от хвоста процессии до её середины. Толпа взволновалась, зашевелилась, судорожно заметались факелы, уродуя дёргающимся светом человеческие лица, и люди побежали… Они бежали вперёд, снедаемые суеверным страхом, прочь из этого города, за его стены, дальше, как можно дальше отсюда… В узком проёме ворот они давили, топтали друг друга, налетая на падающие факелы, вопя от боли и ужаса, пытаясь ухватиться скользкими от крови пальцами за маслянистую гладь глазурованных стен… Но меня это не волновало. Люди меня больше не волновали… больше… или никогда? Я не отводил глаз от останков гигантского моллюска, содрогавшегося в предсмертных конвульсиях, и меня вновь и вновь, перекрывая друг друга всё с нарастающей силой, захлёстывали волны чистого, опаляющего, божественного восторга, от которого немели кончики пальцев…