Феликс Шведовский - По миру с барабаном. Дневник буддийского монаха

Был большой скандал, много слез и слов. В итоге 12 октября я не приехал на посвящение, которое тогда приняло сразу много москвичей. К сожалению, ни один из них не смог продолжить монашескую жизнь даже один день. Говорят, они сняли монашескую одежду уже на выходе из квартиры и никогда больше не надевали ее. Так что, может быть, и хорошо, что я не пришел.

Еще два месяца мы постоянно обсуждали с женой мое предстоящее посвящение. Ходили вместе на церемонии и обсуждали с Учителем. Не знаю, каким чудом, но жена смягчилась. Наверное, она поняла главное – что я люблю ее и, несмотря ни на что, буду продолжать всеми способами заботиться о семье. А может быть, сыграло свою роль обещание Тэрасавы-сэнсэя взять меня в Японию. Может, подумала, это редкий шанс, а там, глядишь, вернувшись из Японии, я вернусь и к обычной жизни.

Но к обычной жизни я вернулся нескоро. Может быть, только через десять лет, когда стал совмещать монашество с низкооплачиваемой работой, которую мне все равно приходится часто менять из-за долгих путешествий…

Как бы то ни было, 8 января 1994 года я побрил голову и стал монахом ордена Ниппондзан Мёходзи. Я не переехал на улицу Ротерта, как это сделали остальные монахи, а продолжал жить со своей семьей. Но я ушел с работы и стал ходить за подаянием на многочисленные тогда в Москве рынки. Иногда я делал это вместе с другими монахами, но чаще – сам, потому что у меня рос маленький сын, и свежие фрукты и овощи были нужны ему каждый день.

Меня продолжали забирать в милицию, а люди на рынках часто ругали за то, что я не работаю. Но я вырабатывал в себе кротость, по-прежнему воспринимая это все как психологический эксперимент.

А то, что я перестал заниматься журналистикой, помогло мне заняться писательством и глубже и поэтичнее относиться к слову. Впрочем, и своим журналистским способностям я нашел применение, выпустив газету о жизни нашего ордена. Называлась она «Выпрыгнувшие из-под земли». Это про нас, взявшихся ниоткуда буддийских монахов в христианской стране. Также я помог Сергею Коростелеву с редактурой его книги «Память о земле вечного спокойного света» – о его путешествии с Учителем в Японию в 1992 году.

Через полгода пришло время ехать в Японию. Сэнсэй решил, что в Японию мы поедем через Китай…

Итак, мы, пять учениковДзюнсэя Тэрасавы (четверо монахов и один мирянин), полтора месяца путешествовали вместе с ним по Китаю, без какой-либо туристической путевки, бок о бок с обычными китайцами, на местных автобусах и в вагонах низшего класса на поезде. Проделали путь от Урумчи на северо-западе страны до Шанхая на юго-востоке, откуда на корабле направились в Японию.

Маршрут нашего странствия был неслучаен. Исторически японские буддисты являются учениками буддистов китайских, поскольку Учение Будды пришло в Японию из Китая. Вот почему Сэнсэй повез нас учиться сначала в Поднебесную.

Маршрут передвижения по стране учитывал также пути, по которым буддизм попал в нее из Индии. Мы принципиально не пользовались воздушным транспортом, так как древние монахи странствовали исключительно по суше. Вместе с тем, у нас не было столько же времени, сколько было у них, чтобы передвигаться пешими тропами, поэтому, въехав в Китай из Алма-Аты, в начале нашего путешествия мы были жестко ограничены скудостью автомобильных дорог через пустыню Такла-Макан, составляющую значительную часть Синьцзянь-Уйгурского автономного округа.

Главной целью нашей поездки являлось ощутить благодарность мастерам прошлого, жившим в Китае и передавшим нам Учение Будды. Насколько глубоко каждый из нас пережил эту благодарность и не стал обычным зевакой, зависело от силы нашей веры.

Именно вера помогала увидеть и замысел Тэрасавы-сэнсэя в том, с какой последовательностью он показывал нам те или иные места, и замысел самого Будды в том, какие события происходили с каждым из нас в этом непростом, зачастую непредсказуемом путешествии.

16 августа 1994 г.Пересекли на автобусе казахско-китайскую границу. Повсюду дома из необожженных кирпичей, некоторые строения облицованы кафельной плиткой. Земля почти вся возделанная. Вдоль дороги много стоек с толстыми связками чеснока.

Ужинаем в придорожном заведении, построенном предельно просто – нет потолка, видна крыша, окна без стекол. Украшением служат цветы на подоконниках. Кухня отгорожена лишь низенькой перегородкой, что позволяет наблюдать за приготовлением пищи.

Едва отъехали от столовой, как автобус остановила милиция. Дело в том, что водитель по дороге посадил много пассажиров без билетов, получив с них юани. Автобус-то международный, «долларовый». Часа два длилось разбирательство. Милиционеры побили водителя прямо под окнами автобуса. А безбилетников увели в участок. Оттуда через некоторое время они выходили прихрамывая… Какой-то китаец, из местных, наблюдавший все это, сидя на лавочке напротив милицейского участка, тихонько хихикал. По мнению Тэрасавы-сэнсэя, милиция в прямом смысле выколачивала из несчастных деньги. «Бандиты! – крикнул он по-английски. – Ведь водитель помогал людям». Однако бабушка-турчанка, ехавшая с нами в автобусе, возразила: «У них хорошо – порядок».

17 августа 1994 г. И вот мы в Урумчи. Общаться с китайцами пытаемся при помощи разговорника и японских иероглифов (они совпадают с китайскими процентов на двадцать), которые Сэнсэй пишет на бумажках. Кстати, и сами китайцы из разных областей страны зачастую не понимают друг друга и общаются при помощи иероглифов: в Китае множество очень разных диалектов, а научить всех единому пекинскому оказалось не так легко.

Ищем гостиницу подешевле. Есть и такие, где селить иностранцев запрещено. За нарушение администрацию ждет большой штраф. В связи с тем, что гостиницы для иностранцев дорогие, решаем схитрить: взять четырех-, а не шестиместный номер; мы же с бритыми головами и в одинаковой монашеской одежде похожи друг на друга.

Ходим по рынку. Товары разложены на тележках, которые перевозятся вручную. Тут же столики с шашлыком, самсой, чаем. Каждый второй китаец тихонько напевает. Необычайно музыкальный народ.

Во второй половине дня отправляемся к буддийскому сооружению – пагоде. Едем на повозке, запряженной осликом. «Одна Колесница», – сказал Учитель. Мы одеты по-разному: кто – в монашеской одежде, кто – просто в майке. Хотя Сэнсэй считает, что монах должен всегда носить монашескую одежду, но на этот раз он напомнил о том, что Учение Будды – это Колесница для всех людей, независимо от того, монахи они или миряне и какую религию исповедуют. Перед пагодой расположен парк с фонтаном, «танцующим» под разную музыку. Как ни странно, нас встретили «Подмосковные вечера». На входе в парк выторговали два юаня (для иностранцев плата выше).