Евгений Щуров - Это не страшно

– Вы помните Анну Николаевну, Милованову? У нее мама умерла здесь?

– Припоминаю, – почти мгновенно ответил Иван, вспомнив свою первую жертву.

– Представляете, у нас сложилась катастрофичная история: бабушка не желает продавать свой дом, а он огромный, дом, бабуля с ним не справляется, все рушится, почти в центре. Завещан на мужа… Коля, подойди к нам! Мы у моря живем. Вот и разрываемся! Там работать надо, тут к бабушке ездить… Деньги за этот дом хорошие дают, Вы не сомневайтесь…

Иван Николаевич про себя, внутри, уже не только смеялся – хохотал! Он внезапно понял, что никому не откажет в легкой смерти, что он превратился в серийного убийцу, разве что – не в маньяка. А что? Прикинет кто ему предложение: надо мочить, и замочит ведь, за деньги… гад! Со стороны казалось, что он что-то обдумывает в плане будущей эвтаназии, справки, расчета, а он внутренне насмехался над собой, до какой степени скотства скатился уважаемый Иван Николаевич!

– Давайте так, аванс знаете? Ступайте домой, бабушку поднимем сейчас в отделение, мы обменяемся телефонами и в ближайшее время я Вам позвоню… Ну, проводите ее до палаты. Посидите. Последний раз живой видите.

Иван Николаевич взял полиэтиленовую сумку, протянутую ему мужем и сыном Колей, этим лысоватым, высоким и унылым, резко повернулся и пошел в приемное отделение. У Приемника стоял Шастин и в одиночестве курил.

– Привет, еще раз, чего такой возбужденный: «и злость и радость на лице его играли краской цвета кожи…»

– Знаешь, Шастин, что в мире самое сладкое и самое говенное? Деньги! Пойду, Юлька ждет.

Доктор «скорой помощи» Юлия Ивановна действительно сидела в приемном, медленно заполняла карту вызова и ждала Ивана. Когда Турчин зашел в кабинет, она приподняла глаза на него и, как обычно, проворковала:

– Ну, доктор, посмотрите, я правильно сформулировала диагноз?

Иван взял карту и стал читать красивый ученический, не испорченный медициной, почерк Юльки. Смысл слов не доходил до его ума, настолько ему почерк этот нравился. Турчин сам прекрасно знал, что она умненькая, постоянно читающая врачишка, с хорошей памятью, только прикидывается простушкой этакой, чтобы не завидовали предпенсионного возраста коллеги. А сколько дежурств они просидели за изучением ЭКГ, по ночам, и ведь эта вредина не давала даже приобнять ее, пока до сути не докопается!..

Иван Николаевич вернул Юлии карту, сказал, что все в порядке, а сейчас ему надо идти заниматься бабушкой.

Он вышел из кабинета и прошел в дежурку. Развернул полиэтиленовый красочный пакет. На дне пакета лежала пачка заветных американских долларов, перетянутая резиночкой. Турчин стащил резинку и сел пересчитывать деньги. Ровно 10000. Решили рассчитаться сразу. Купюры были опять разного достоинства. Попалась даже двухдолларовая купюра. «На счастье», как-то машинально подумал Иван Николаевич. Как бывший коллекционер, он знал, что в обороте двухдолларовых купюр почти нет даже в США. Считается редкой, посвящена провозглашению Независимости государства от Английской короны. «А что, может действительно начать снова коллекционировать?» Глупости! Опять все уйдет на страсть. То же картежничество или рулетка. Вредное азартное действо.

Итак, у Ивана сейчас в наличии без малого два миллиона рублей! Надо опять ехать в банк. Дома держать деньги он не собирался, да и вообще пока не обдумывал, как правильно ими распорядится. Главное – эффективно!

При себе, наличными он привык оставлять 10–20 тысяч рублей. По меркам провинциального городишки этого всегда хватит на какие-либо неожиданности и приятности. В конце концов, банковская карта тоже под рукой.

Сейчас предстояла процедура сдать валюту на хранение банку (Турчин не держал «все яйца в одной корзине», заимел даже золотой сертификат), затем, за подарком Юлии, который он не собирался дарить завтра, на дежурстве. Нет, надо спрятать до пятничного вечера; главное – продукты для праздничного ужина.

Из банка поехал на рынок. Чем только не изобилуют рынки южных городов! Всем. В колбасном павильоне можно насытиться одним воздухом; не менее пикантен и съедобен воздух масел, сыров, творога. Но самые неизгладимые впечатления оставляют запахи свежего и свежайшего мяса!

Иван Николаевич выбрал вырезку, взял твердокопченой колбасы, немного мидий и огромный пакет разнообразных фруктов. Затем путь его лежал в ювелирный.

Множество зеркал в магазине для одаривания любимых женщин создавали ощущение что, видимо, здесь собраны все на свете украшения мира из драгоценных металлов, которых хватит, чтобы одеть серьги, кольца, колье и цепи на всю прекрасную половину человечества, включая старух и лялек. Точно такое же количество драгоценностей предназначалось для мужчин. Цепи и перстни различной толщины, длины и размеров свирепо глядели прямо в глаза, отражаясь всеми гранями своей гордыни в сотнях ловко установленных зеркал и стекол. Это был самый большой и шикарный в городе ювелирный салон, пожалуй, и самый дорогой. Находящийся чуть поодаль зал серебра не уступал золоту в своем объемном величавом виде: столовые массивные приборы, те же цепи громадных размеров, вазы, Евангелия, портсигары, заколки, кинжалы и даже сабли ничуть не уступали по дивности исполнения своим желтым собратьям.

Иван Николаевич начал с себя. Он подобрал себе неброский серебряный браслет и небольшой перстень с черной вставкой, как убеждала его продавец – настоящий обсидиан, что и было даже записано на бирке. Хотелось купить Евангелие в богатом серебряном окладе, но на этот поступок у Ивана не хватило совести. «А что? Буду молиться за убиенные мною души». Мысль показалась кощунственной и он прошел мимо Книги. Зато, для симметрии, купил себе еще тоненькое вычурно резное колечко на другую руку. В зале часов взял-таки себе очень дорогие и современные часы, естественно с серебряным браслетом. Глянул на себя в зеркало, немного пошевелил кистями и подумал, что так разглядывает себя в бронзовом зеркале шаман после сытной трапезы заезжим миссионером. Да. Надо все-таки новые цепь и нательный крест, освятить… но тут же вспомнил, что на нем сейчас цепь и комбинированный крестик, подаренные Юлией.

Через полчаса он переместился в золотой зал, долго выбирал небольшой перстенек для Юльки, обязательно с изумрудом, ему самому очень нравился этот камень, к перстеньку взял роскошную чуть меньше средней толщины удивительной работы (и цены) цепочку, золотой крестик и маленькие серьги, тоже с изумрудиками. Все украшения, принадлежащие для Юлии, были разложены по коробочкам и упакованы в специальную подарочную сумочку. Как все это Юлька воспримет – его уже не волновало: раз он пошел по стезе наемного убийцы, что-нибудь придумает и для Сашки, комар носа не подточит. Помимо возрастающей глупости шальные деньги приносят и потерю бдительности.