Ирина Щеглова - Йоха

– Да что вы все: домой, да домой! А танцевать с кем?

Йоха усмехнулся, взял коллегу двумя пальцами за подбородок и слегка повернул ее головку.

– Вон, посмотри, Андрей один сидит. Пригласи его, он обрадуется.

– Да ну тебя! – она махнула рукой и пошла, вихляя бедрами, к Андрею. Йоха вздохнул и направился в раздевалку.

– Йоха, ты домой?

– Да.

– Подожди, до закрытия метро еще много времени.

– Нет, пойду, пожалуй, Влада болеет…

– А… А меня, вот, никто не ждет.., – она забилась в угол, среди вороха одежд, блестит оттуда на Йоху глазами. Йоха потянул свою куртку и стал одеваться.

– Йоха! Мы на улице! – крикнули с лестницы.

– Иду! – отозвался он.

Девушка тихонько выбралась из своего уголка и, подойдя, прислонилась к Йохиному плечу.

– Ну, пока, – шепнул ей Йоха, целуя в щеку.

– Пока, – как эхо отозвалась она, – потом быстро стала на цыпочки и захватила губами Йохины губы.

– Ты что!? Не кусайся!

– Боишься?

– Не боюсь, ходить с синими губами не хочется, – Йоха оторвал ее от себя. – А ты – стерва…

– Будешь тут с вами стервой! Мужики все: или женат, или алкаш, или еще чего похуже! С кем прикажешь?!

– Это твои проблемы! – Он поворачивается, чтобы наконец уйти. – И ты туда же! – Йоха натыкается на очередную жертву своего обаяния в дверном проеме. Она с ужасом смотрит на него и беспомощно шевелит губами:

– Йоха! Это нехорошо! – наконец, произносит она.

– Знаю, что не хорошо. Ладно, девчонки, мне пора; не будем ссориться. Желаю вам благополучно завершить вечер, – Йоха притягивает к себе обеих и чмокает в носы; потом быстро выходит в зал и, перекрывая магнитофонные вопли, кричит:

– Всем – пока! – поднимает руку и делает несколько взмахов ладонью. Народ на мгновение отвлекается на него: кто-то машет, кто-то отвечает: пока. Йоха поворачивается и бежит к лестнице, догонять уходящих.

На лестнице плачет женщина, пьяная женщина. Она распустила волосы и бьется головой о стену, вцепив пальцы в спутанные пряди:

– Ты чего?

– Ничего! – она резко поворачивает голову и смотрит на Йоху невидящими глазами.

– Тебе помочь? – участливо спрашивает он. Женщина мотает головой, закрывает лицо:

– Нет, ничего, просто напилась… Ты домой?

– Да.

– Ну, иди, иди… Хотя, может, мне с тобой пойти…

– Одевайся.

– Нет, останусь. Дома хуже.

– Смотри…

– Нет, нет…

Он бежит вниз по ступенькам, прислушиваясь к звукам: «Нет, ничего, вроде бы не плачет. Допивать пошла… Хорошие же люди! Или, это я плохой?»

– Ты меня извини, конечно, – Йоха ходил по маленькой кухне, размахивая руками и грузил Андрея своим очередным открытием, – но пятьдесят процентов всех женщин, плюс-минус пол-лаптя, дуры!

Сытый и отогревшийся Андрей благосклонно улыбнулся Йохиному заявлению. Ободренный хозяин продолжил:

Еще 30% – хотят казаться дурами. Так, это уже 80. Из оставшихся, около 2– х процентов очень умные женщины! Остальные: жуткие стервы, которые управляют мужиками, крутят ими, как хотят! Причем, процентов 15 из этих баб, очень несчастны. – Йоха наконец остановился и потребовал новой порции ободрения у собеседника, – Скажи мне, что я не прав!

Матроскин мотнул головой и прихлебнул из чашки чаю. Йоха принял одну из своих излюбленных поз, расставил пошире ноги и картинно протянул ладонь к воображаемой аудитории, которую сейчас изображал Андрей. Голос Йохи наполнился торжественным пафосом:

– Ну, да! Я стал хотимее всех хотимых! Но мне это уже не нужно. Мне не 20 лет, когда я бросался на каждую дырку, стремясь защитить ее широкой грудью! Все наши желания сбываются. Все! Мир устроен идеально. Хочешь – на! Рано или поздно… Хорошо, если ты знаешь, зачем тебе это. Чаще всего, не знаешь. Но ведь получаешь! И что? Зачем? – Он замолчал, задумавшись. Тело его обмякло, плечи опустились. – Нет, – неожиданно закончил он, – все-таки путь один – достижение мудрости!

Андрей шевельнулся, отставил чашку и тихо произнес:

– Во многой мудрости есть многая печали… Но мир, действительно устроен идеально.

Постулат от Влады:

Женщина отличается от мужчины тем, что у нее есть матка.

– Иван, я читал твою контрольную работу. Ты очень хорошо усвоил предложенную тему, но! Ученичество – это тупик! Посмотри: у тебя сплошные цитаты из Станиславского, меня, еще кого-то… Налепил себе иконок и молишься им! А ты? Сам-то ты где?

Мастер – кумир всего курса, тот, кому все заглядывают в рот и ловят каждое слово… Стоп, стоп… Ты где-то ошибся опять, Йоха. Свое должно быть, свое! Ученичество… Странное понятие. Разве плохо быть учеником? Базовые знания – да, безусловно! Но вечное заискивание и подражание, и пускание слюны перед портретом – нет! Ошибка уже в том, что я спрашиваю, а не ищу ответа в себе.

Дело! Дело надобно делать, голубчик!

Кто это сказал?

По ночам Йохе снился странный сон: он ставил «Гамлета» и показывал спектакль английской королеве – старушке в пенсне и платье елизаветинских времен.

– Дайте мне по морде! Я сразу стану умным, на меня снизойдет просветление. И я, потрясенный, создам! Я создам.

– Повернись! Так… Теперь, так… Да – а…

Йоха заволновался. Он стоял, втянув голову в плечи, и чувствовал себя полным идиотом. Со стороны он себя видеть не мог, поэтому не представлял, как он сейчас выглядит. Немой вопрос застыл в его взгляде, обращенном к Антону. Наконец, Антон успокаивающе похлопал его по плечу и разрешил снять концертный фрак.

– Будешь в белой рубашке и брюках. Бабочку добавим и все. А фрак я сам надену.

– Плохо? – робко спросил Йоха.

– Видишь ли, фрак несколько меньшего размера, но большего роста.

– А…

И Йоха пошел в гримерку, переодеваться.

Постановка «Маэстро Фокуса» шла полным ходом. Йоха быстро вырос из роли попугая, до роли собственно Маэстро. Йохе приходилось нелегко. Театр детский, актеры, в большинстве, школьники; сценарии – бездарные, включая последний; между собой спектакль прозвали «Бред с попугаем». Что поделаешь…

Йоха лазал по лестницам, произносил дурацкие фразы, совершал глупые поступки. Играл. Даже ездил на гастроли с театром в город Глазов. О существовании этого города он узнал только тогда, когда труппа туда приехала на фестиваль детских и юношеских театров. «Бред с попугаем» имел успех. Но на этом сценическая карьера Йохи и закончилась. Какая-то из околотеатральных дам распорядилась Йоху из труппы убрать, возраст…

Они танцуют рэп и чем-то пудрят носы, они не такие, как мы, – грустно напевал Йоха себе под нос, глядя на резвящихся малолетних «коллег». Его уже не заводили дискотеки, просто Антон попросил подежурить…