Алексей Ефимов - Бездна

Они сели в «Лэнд Крузер». Задумчивый и молчаливый, Красин тронулся, вырулил со стоянки и после этого произнес:

– Как ты смотришь на то, чтобы сегодня поужинать? Что-то в последнее время мало эмоций со знаком плюс.

Он коротко глянул на Ольгу.

– Я за.

– Да? – обрадовался он.

– Во сколько?

– У нас в шесть встреча в школе, на час, максимум полтора, и я свободен. Надо определиться с местом. Есть какие-то предпочтения?

– Нет.

– На мое усмотрение?

– Да.

– Договорились. Я заеду в офис, а дальше воспользуемся такси.

– Намек понят. Мне бы до самолета завтра добраться.

– Поможем. До Владика путь не близкий, выспишься. Кстати… Надо звякнуть Кириллу.

Он набрал номер Астахова.

– Алло! Привет! Слушай, я сегодня был на таможне, с ними общался. Скоро твой груз выпустят. Да. Там все нормально, что-то напутали. Что говоришь? Боремся. Пока третье. А ты все в лидерах? Супер! Видел прессу? «Сибирские руки московской мафии»? Нет? Свеженькая. Утренняя почта в подъездах. И о тебе там есть. О чем, говоришь? Да. Пришлю тебе, чтоб не было скучно.

Он улыбнулся Ольге:

– Киря на первом месте. Вот что значит быть директором оловокомбината. Он всегда был парень не промах. В общаге он кушал жареную картошку у девушек из соседней комнаты и с одной из них подружился. – Он улыбнулся воспоминаниям. – Она была умница и красавица. И вкусно готовила. Уникальное сочетание качеств. А когда они поругались, он стал кушать в соседнем блоке у новой девушки. В общем, сразу двух зайцев. С тех пор Наф-Наф вырос, домик у него кирпичный, мерсик, а в домике том вкусно кормят, естественно. У тебя-то с квартирой как?

– Вкусно кормят завтраками и медленно строят.

– Может, пора в суд?

– Пусть достраивают. Что с них взять?

Она спокойно это сказала, чуточку грустно и тут же прибавила:

– Это не самое главное в жизни.

Красину вспомнилось, как пять с половиной лет назад, в апреле девяносто шестого, она рассказывала так же грустно о своей жизни – пока они ехали к ней на край света, где люди сливаются с ночью и бабушки бдят у подъезда – а он сравнивал ее с Олей, с которой расстался четырнадцать лет назад. Где прежняя жизнерадостность? Где энергетика? Что сделала с ней жизнь?

Открыв дверь нового офиса (новоселье справили три недели назад), она подумала о сегодняшнем вечере. Сказать Сереже или не надо? Пожалуй, не надо. Она знает, чего хочет. Она хочет свободы. Она приедет поздно, пьяная, с терпким запахом ночи, и увидит лицо мужа. Он не будет спать. Он будет ее ждать. Потом она ляжет, а утром с похмелья поедет в аэропорт. Это будет месть. За его безразличие. За то, что любви нет. И если она пожалеет об этом, то, может быть, только утром.

В офисе ее ждал удар.

Борис Петрович, финансовый директор, грузно сел на стул у нее в кабинете и сразу выдохнул, что увольняется.

– Борис Петрович…

Потупив взгляд, он двинул большими плечами:

– Так.

– Сколько вам предлагают?

– В полтора раза больше.

– Где?

– В «Крауне».

– Те, что торгуют водкой?

– Да.

– Можно кое-что уточню?

Он вновь двинул опушенными плечами. Да.

– Вы уверены, что хотите уволиться? – Она сделала паузу. – И дело только в зарплате?

Он сложил руки на стол – отгораживаясь барьером.

– Я уверен. И главная причина – это не деньги. Я засиделся. Нет развития.

– Может, подумаете? Деньги обсудим. Можете пообщаться с Геннадием – вдруг есть что-то в «Корзинке»?

– Я ему намекал в свое время, но он не понял или сделал вид, что не понял. Ольга Владимировна, не отговаривайте.

Он говорил твердо – так, словно сам себя поддерживал изнутри, чтобы не сдаться.

Взяв со стола канцелярскую скрепку, он стал мять ее сильными пальцами.

– Здесь у меня второй дом. Вы же знаете. И если я принял решение, то для этого есть причины.

– Я раньше не понимал, что такое кризис среднего возраста, – продолжил он после паузы. – Я все его ждал, мне интересно было – и тут раз, здравствуйте. Вот он. Надо действовать.

Он усмехнулся.

Ольга встала, обошла стол, приблизилась к нему и мягко положила руку ему на плечо.

– Может, возьмете отпуск? Вы год не были в отпуске.

– Ольга Владимировна, я… я все.

Что-то дрогнуло в нем. Сразу заторопившись, он встал, бросился к выходу, стукнулся туфлей о ножку стула, и, ничего более не сказав, выскочил вон.

Ольга села в кресло.

Что с ним делать? Стоит ли отговаривать? Пожалуй, только Гена сможет на него повлиять. Если, конечно, захочет.

Она набрала номер Красина и подошла к окну.

Что там, за этими жалюзи? Заснеженные дороги, деревья, люди, снег, снег, снег, холод, лед, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем – самое длинное время года.

Время, когда трудно сберечь чувства.

Двадцать третьего ноября в полпервого ночи возле десятиэтажного кирпичного дома остановилась машина. Белый «Nissan» с шашечками. Шины хрустнули по свежему снегу, и напуганная дворняга, поджав куцый хвост и оглядываясь, потрусила прочь от страшного белого зверя с огненными глазами.

Из автомобиля вышли мужчина и женщина. Мужчина обратился к водителю:

– Я провожу даму. Ждете?

– Да, – просто ответил тот. – Только недолго.

Это задело мужчину:

– У вас счетчик.

– По статистике каждый третий не возвращается. И я ничего на этом не зарабатываю. Вперед ведь не платят, нет нынче доверия. – Он усмехнулся.

Это был крепкий мужчина под пятьдесят: опытный, немногословный и знающий свое дело. Он водитель. Ему нравится его работа, а пьяные пассажиры – нет, но он терпит их, а если кто-то даст себе волю, то у него есть верное средство для этого случая. Газовый пистолет.

– Деньги – это не главное.

– Что тогда?

– Главное – отношение.

– Это точно. Поэтому я постою здесь десять минут с включенным счетчиком под ваше честное слово.

– Ладно.

Он хлопнул дверью и обратился к спутнице, которая стояла рядом, зябко кутаясь в белый шарфик:

– Как самочувствие космонавтов?

– Супер!

– Ты уже в космосе? – он улыбнулся.

– В ближнем.

В подъезде тепло, светло, чисто, здесь оранжерея с цветами, а в маленькой комнатке на стареньком дряхлом диване спит милая бабушка-консьержка. Она точит лясы и знает всех здешних по имени. Хорошо, что она спит. Меньше знаешь – крепче спишь. Ему снова вспомнились бабушки у подъезда, тем вечером, пять с половиной лет назад. В тот раз он отъехал за угол, чтобы Оля смогла выйти.