Владимир Качан - Опять ягодка (сборник)

«На черный день, наверное, – подумала Кася, – но в принципе ей хлеб, кажется, не по вкусу». Тут она вспомнила про куриные крылышки и решила сделать попытку угостить ворону ими. Достала одно и бросила в траву, чтобы оно не пачкалось на асфальте. Ворона опять посмотрела и сказала «карр», что означало скорее всего – «спасибо». Она интеллигентно вела себя. Не набросилась на угощение, как большинство журналистов на брифингах и презентациях, а через вежливую паузу взяла крылышко в клюв и улетела.

Дружба продолжалась. Ворона все следующие дни приходила в одно и то же время. Она твердо знала, что придет ее новая подруга и принесет что-нибудь вкусное. Одинокой Касе захотелось даже как-то назвать свою ворону, дать ей имя, чтобы общаться уже вполне полноценно. Она и сама, обладая необычным, забавным, мультяшным именем, решила и для вороны придумать что-нибудь в этом роде. Учитывая несомненное знание вороной этикета и правил хорошего тона, Кася, недолго думая, назвала свою ворону «мадам» и, что удивительно, та сразу начала реагировать на свое новое имя. Теперь Кася с ней иногда разговаривала, советовалась по разным житейским вопросам.

Часто к ним присоединялся один пьяный старик. Он был очень смешной, потому что хотел казаться опасным. К тому же все пытался также вступить в диалог с вороной, чем вызывал в Касе даже некоторую ревность. Примкнуть к беседе, к уже сложившимся взаимоотношениям у нахального, но, видно, тоже одинокого старика – не получилось. Мадам никак не отзывалась на его попытки, и он ей начинал хамить. Как существо воспитанное и не чуждое светских приличий, Мадам просто отворачивалась и отходила в сторону. И как-то раз случилось, что она отошла с тротуара на трассу, подальше от дурного старика, а Кася двинулась за ней, чтобы покормить ее без помех и, таким образом, тоже оказалась на трассе, на проезжей части.

Было это поздним вечером, уже стемнело. Был вечер праздничного дня. Этот большой праздник в Латвии, как мы уже упоминали, называется «Лиго» и празднуется шумно, весело и с соответствующими аксессуарами – кострами, венками, пивом и прочим. Касе, впрочем, праздник, еще не набравший силу тем вечером на пляжах Юрмалы, никак не помешал оставить ряд своих «правозащитных» отметин на ряде скамеек, расположенных вдоль моря.

Осуществив свою смелую акцию, в состоянии глубокого патриотического удовлетворения она пришла на автобусную остановку поздним вечером. И, как ни странно, ворона тоже явилась в неурочное время. Да и старик оказался здесь. Все, как говорится, срослось. Вероятно, в честь праздника.

Итак, Кася ступила с тротуара на шоссе. Она не заметила, просто не обратила внимания на скутер, который двигался по ближней к тротуару полосе с нормальной, допустимой скоростью, не больше 40 км в час. Скутер не сумел увернуться, а Кася даже не пыталась. Он ее сшиб. Кася, она же старуха Федосеева, упала. Девушка, сидевшая позади мотоциклиста, завизжала. Байкер остановился через 10 метров и побежал назад к потерпевшей старухе. Байкера звали Семен Исаакович Бестужев. Вот так травматично и нелепо произошла судьбоносная встреча наших героев. Ворона повернула голову в сторону Семена и каркнула осуждающе.

После того как независимая Россия делегировала независимых байкеров в независимую Латвию, Семену пришлось остро почувствовать, насколько, например, независимая Юрмала зависит от погоды. Климату Латвии политический климат – до лампочки. А то ведь даже у кошек здесь в глазах чудится злобное ожидание переворота или новой оккупации со стороны восточного соседа. Семен здесь даже кошек ухитрялся подозревать в национализме. Лишь в первый день пребывания здесь было тепло, солнечно и приветливо. Семен, никогда не видевший моря, полюбил его с первого взгляда. Все было по вкусу – и чистый белый песок, и ни на что другое не похожий смешанный запах моря и сосен, и мелкая вода с тремя мелями вперед, пока не дойдешь до настоящей глубины. Но изумрудная чистота этой воды, прозрачная свежесть, мелкие рыбки, шныряющие под ногами, – все вызывало в Семе блаженное ощущение гармонии и единения с природой. Своим чудесным самочувствием он все пытался поделиться с Нелькой, которая никак не могла принять его восторга, ибо Прибалтику и, в частности, Юрмалу, где уже бывала пару раз с прежними тусовочными друзьями, она не любила как раз за прохладную воду и переменчивую погоду. А когда там шел дождь, то вообще – тоска. Но она, чтобы не обижать своего Сему и не портить ему первого впечатления, поддакивала и тоже делала вид, что ей все нравится.

Делать вид было нелегко, особенно когда погода испортилась, а случилось это уже на следующий день, и по пляжу можно было только гулять, да и то недолго, так как с неба сыпал противный мелкий дождь. Она давно уже утеряла способность по-детски радоваться простым, обыденным вещам, но ради Семы, ради семьи можно было и потерпеть. Особенно этого бухого кавказца в бассейне.

В их отеле был бассейн с массажными струями, очень хороший, большой, но только ведь в него набивалось много народу, так как пляж под дождем мало кого привлекал. А этот кавказец, у которого шерсть покрывала все туловище и прическа начиналась прямо от бровей, полчаса учил плавать своего ребенка, который этого не хотел и истошно орал. Но мужик упрямо заставлял малыша и кричал ему с чудовищным акцентом по-русски: «Греби, Рафаэль, греби, не бойся! Греби передними руками!»

С этим контингентом Нелька была знакома не понаслышке, пришлось когда-то и от них натерпеться. О господи! Сколько же было дерьма в прошедшей юности, с ума сойти! И «передние руки» ее не забавляли, а только раздражали. Вида Нелька не показывала, она и вправду настолько стала любить Семена, настолько надеялась на их будущую спокойную, хорошую семейную жизнь, что готова была терпеть все, что угодно. Даже всю эту кодлу байкеров, приехавших на свой фестиваль. Лишь бы Семену нравилось, а она как-нибудь подстроится. Хотя… объективно если… да что тут может нравиться! Съехались фанаты мотоциклов, квадрациклов, байков, скутеров и ведут себя так, будто они – некая элитарная прослойка общества. С одной стороны – быть может, так оно и есть, а с другой…

Вот, например, наши – еще куда ни шло, а вот латвийская местная команда байкеров просто просилась на пародию. Состав участников преимущественно был представлен латышами, немцами и русскими. Немцев и латышей было больше всех. Все, конечно, в коже с заклепками и толстых ботинках. Все, конечно, в банданах и темных очках, даже если пасмурно.

А в латышской команде была еще одна особенность. У всех на всех частях одежды была надпись – «Харлей-Дэвидсон». Для усиления общего единения, консолидации членов. Все они ведь приехали на соответствующих средствах доставки всемирно известной фирмы «Харлей-Дэвидсон». Но дальше начинался перебор. Жены байкеров носили лэйбл «Харлея» буквально на всем, что на них было надето, дети, разумеется, тоже. Когда они большой компанией явились в бассейн, и отцы в плавках (естественно, с надписью «Харлей-Дэвидсон») расположились за парой круглых столиков с бутылками и банками пива в руках, появились их дети, у которых на плавках тоже обнаружилась все та же крылатая эмблема «Харлей-Дэвидсон». Тут даже Семен не смог сдержать улыбки. При всем уважении к собратьям по моторам и выхлопным трубам. Но что ж… Надо было сохранять уважение вместе с пониманием того, что у собратьев это все – даже не образ жизни, а гораздо больше – смысл жизни! Что это действительно братство, секта своего рода, но она все же значительно лучше, чем любая реальная секта, любое национал-патриотическое движение, даже любая ангажированная властью партия, во всяком случае – значительно безобиднее. Более того, в этой трогательной верности «Харлей-Дэвидсону», в этой наивной манере одинаково одеваться, пить, курить и говорить было так много детскости и обаяния, что сердиться на них было бы глупо и неинтересно. Когда взрослые – а некоторые и седые, и толстопузые – мужики играют в свою любимую байкерскую игру… ну что тут плохого? Болельщики футбольных команд значительно наглее и опаснее. Ну разве не вызывают сочувствия эти животы, нахально вылезающие из кожаных брюк, несмотря на то, что их насилуют толстыми ремнями с многочисленными заклепками и неизменным знаком на пряжке «Харлей-Дэвидсон». Тем более что животы эти бедные наполняются за бесплатным завтраком всем, что есть на шведском столе, и сразу. Входит ведь в стоимость проживания, так почему бы и не воспользоваться? Но всем буквально! Без разбора! Чрезвычайно вредно для пищеварения, но кто будет обращать на него внимание! Неполный перечень продуктов шведского стола позволяет заподозрить хозяев в целенаправленном, зловредном воздействии на туристов, и особенно – русских. И, чтобы хоть десяток русских в сезон (а их каждое лето тут собирается довольно много) окончили свою жизнь раньше отмеренного срока, их кормят на завтрак маринованной селедкой, очень жирным беконом, омлетом из яичного порошка, копченой колбасой, сыром, сладкой овсяной кашей, маринованными огурцами, эрзацем кофе, жареными сосисками и хлебо-булочными изделиями.