Шамиль Идиатуллин - Rucciя

– Олег Игоревич, об этом я докладывал, – побледнев, сказал Володя. Он действительно еще пару лет назад нашел расписки, согласно которым по меньшей мере два бессменных советника Магдиева, по политике и юридическим вопросам, регулярно получали деньги от фондов, официально поддерживаемых Госдепом, а неофициально ЦРУ. Пустяк, по 2—3 тысячи долларов раз в полгода – но ведь ни за что, за какие-то консультации. В принципе, этих расписок было достаточно, чтобы порвать советников на звезды, а самого Магдиева – крепко помять. Но тогда Фимыч, санкционировавший было утечку в СМИ, после консультаций с собственным начальством сказал «Пока не надо» и принял оригиналы расписок на вечное хранение. А теперь, выходит, Володя мог оказаться крайним.

По счастью, не смог. Придорогин посмотрел на Фимыча, тот неторопливо кивнул.

– Докладывал, ну и молодец, – сказал президент. – А с газетами у вас что за фигня творится? Говоришь, контакты налажены? Это от слова «лажа», что ли?

Володя всем видом изобразил недоуменное внимание.

– Вот «Наше все» – что за газета?

Евсютин коротко объяснил.

– Видно, что деловая. Ты в курсе, что публикации в ней – звено оперативной цепочки, которую ЦРУ строит?

Евсютин, похолодев, снова принял недоуменный вид, стараясь не коситься на Фимыча.

– Не дергайся, я не про «Ожидание интервенции» говорю. Хотя с этим вашим самодеятельным Апокалипсисом тоже надо бы разобраться, – суховато усмехнувшись, сказал Придорогин и выразительно посмотрел на Василия Ефимовича (тот кротко улыбнулся в ответ и подпер пухлую щеку ладошкой). – Вот смотри, – он достал из лежавшей на полу рядом с креслом папочки несколько листков. Это нам сообщают в начале апреля: «Предварительные переговоры американской разведки с представителями татарской элиты приостановлены из-за того, что оперативник, действующий под крышей торгпредства США в Москве, желает убедиться в серьезности сил, стоящих за собеседником. Собеседники договорились, что подтвердить их должно появление в одной из двух ежедневных республиканских газет статьи на тему жилищной ипотеки, в которой обязательно должна быть фраза, содержащая слова „Кабинет министров“, „содействовать“ и „наболевший жилищный вопрос“». Дальше здесь про другое. А вот «Наше все» от 12 апреля, статья «Ответ на квартирный вопрос», автор – Гаяз Замалетдинов, управляющий банком «Казкоминвест». Последнее предложение: «Специалисты в области недвижимости уверены, что программа ипотечного кредитования строительства, принятая Кабинетом министров Республики Татарстан, будет содействовать скорейшему решению наболевшего кредитного вопроса». Нормально, да? – спросил Придорогин, аккуратно укладывая листочки в папочку.

– Нормально, – выдавил из себя Володя, лихорадочно соображая, что делать: бесхитростно брать по приезде Летфуллина за кадык или работать всю газету по стандартному варианту.

– С газетами у них на мази, – продолжал тем временем Придорогин. – А как иначе, орлы ведь все, монстры. Ходит какой-то козел, Куликов, понимаешь, представляется чекистом, хрень какую-то несет, а газетчики об этом соседям стучат. Скажи мне, дорогой товарищ капитан, кто такой Куликов?

Володе совсем поплохело. Куликов был последним дежурным псевдонимом оперативного прикрытия татарского КГБ. Евсютин, например, общался под этим псевдонимом с несколькими своими конфидентами, в том числе с Летфуллиным. Псевдоним действовал в течение нескольких последних лет и был отменен буквально неделю назад – потому что до руководства дошла информация о том, что «Петр Куликов» стал персонажем, знакомым слишком большому количеству людей – а они имели обыкновение встречаться, при встречах разговаривать, в том числе и про общих знакомых.

Теперь сотрудник Петр Куликов числился уволенным из органов – так полагалось отвечать на все ненужные телефонные звонки. Правда, новый псевдоним пока не был утвержден, так что резервное удостоверение, лежавшее у Володи в пиджаке, было выписано на Куликова – под этой фамилией он и билет покупал. Но говорить об этом Придорогину Евсютин не собирался – чтобы и в самом деле не нарваться на какой-нибудь страшный японский удар. Да, говорить, похоже, и смысла не было. Придорогин лукаво посмотрел на казанца, несолидно хихикнул и неожиданно спросил:

– Ты про Уткина что думаешь?

Уткин был председателем республиканского КГБ.

– Только хорошее и только в нерабочее время, – осмелев, сказал Володя.

Президент на секунду замер, потом рассмеялся и одобрительно хлопнул Евсютина по плечу:

– Опять молодец.

Что-то часто меня сегодня хвалят. Не к добру, отметил Володя, с трудом сохранив равновесие.

– Олег Игоревич, простите старого дурака, но время поджимает, – неожиданно встрял Василий Ефимович.

– Да, спасибо, – бегло взглянув на правое запястье, сказал президент. – Мы уже заканчиваем. Значит, Володя, штука такая. У вас творится черт-те что. Ты это видишь изнутри, я со стороны. Кому лучше, только патологоанатом скажет. Магдиев обурел, по ментам стреляет, оружие какое-то нашел, которого еще у армии нет. Если честно, мне это как бы надоело. Я даю татарским друзьям неделю. Дорога им жизнь и их чешские виллы – тогда они найдут способ выбраться из сраки, в какую себя и нас загнали. А если у них крюк совсем упал – тем хуже для них. На следующей неделе я ввожу в Татарии чрезвычайное положение.

Володя коротко вздохнул.

– Не одобряешь? – зло спросил Придорогин.

Евсютин пожал плечами.

– Володя, милый. Иначе никак. Мне насрать на этих козлов, пока они потихоньку воруют и зелеными флагами машут. Но дело ведь до оружия дошло. Второй Чечни мне не надо. Я с первой-то еле справился, и то до сих пор икается до рвоты. А тут ведь Чечня в центре России – ты себе такое представляешь? Вот и не дай им бог. Я их научу Родину любить. И это будет наша Родина. Помнишь, «За нашу победу?» – или ты маленький был? Ну, ты понял. Будут пить, знаю я, им никакой Аллах не мешает, когда хочется. Будут. И за нашу именно.

Но вот эту неделю мне нужно точно знать, что происходит. И видишь, какая зараза, верить уже никому нельзя. Булкин везде татар насажал, а русских купил. Почему у вас до сих пор КГБ, а не УФСБ? Потому что Уткин такой хитро-желтый. Для Москвы он начальник управления, для Казани – председатель комитета, член правительства, что ты. Всех купили. Но тебя ведь не купили? – Придорогин посмотрел на Евсютина.

Евсютин снова пожал плечами.

– Не купили, я знаю. – Придорогин помолчал, потом продолжил: – Значит, Володя, тебе ехать пора, и так из-за нас ребят на собрании третий час мурыжат без света. Фимыч, они там что, кино смотрят?

– Да не первое уже, наверное, Олег Игорич, – посмотрев на часы, сказал Василий Ефимович. – Я попросил программку часа на три подобрать, это вся существенная оперативная съемка последнего полугодия. С докладами часов пять будет.