Шамиль Идиатуллин - Rucciя

Ту-22М3 может нести до 10 аэробаллистических ракет Х-15, предназначенных для стационарных наземных целей и РЛС противника. Но, во-первых, такого поголовья работоспособных ракет в Казани просто не было – а пара «двадцать вторых», прибывших на КАПО для регламентного техосмотра два месяца назад, покинула авиабазу Сольцы «чистой», без какого бы то ни было оружия – с самолетов были сняты даже устройства информационной и топливной запитки активного боезапаса. Тем не менее, к решающей неделе эмиссары Казани сумели разнообразными способами (в основном благодаря дружбе с Украиной, пустившей под резак свои бомбардировщики, но не ракеты) подготовить дюжину Х-15 – как раз на два фюзеляжных барабана. Но 5 ракет были стандартными болванками, воспроизводившими внешний облик Х-15, еще две при тестировании обнаружили некоторую задумчивость, требовавшую дополнительного прозвона и отладки. В итоге Зайнуллин распорядился подвесить на консоли лишь одну ракету, другую решив приберечь – не то по мишарской привычке, не то из сочувствия к отстаивающемуся пока «двадцать второму», не то из суеверного желания настроиться на нокаут с первого удара.

И одной ракеты, подвешенной против всех правил к загруженному бомбами самолету, при нормальном раскладе вполне хватало, чтобы выполнить стартовую задачу: подавить локационную, и тут же – телекоммуникационную функции Савватеевки: чтобы оживленность неба над Казанью осталась не только безнаказанной, но и безвестной для миротворцев. Немедленный удар возмездия «двадцать второму» вроде не грозил – зенитный полк ПВО ушел из Савватеевки вместе с большинством прежних хозяев, но что с собой для защиты от воздушной угрозы привезли на марийскую землю американские друзья, доподлинно известно не было – возможно, что и ничего, потому что формально такой угрозы просто не существовало. Но полагаться на эту уверенность не следовало. Это потом выяснилось, что штатные точки противовоздушной обороны полковник Коули распорядился свернуть, когда из Басры прибыл дивизион мобильных ракетно-зенитных комплексов. Но Коули был отстранен от командования прежде, чем узнал, что весь зенитный боезапас так и остался в Басре – его отложили, чтобы освободить борта для модульного ресторана, пластиковых кресел и десятка биотуалетов, затребованных миротворцами, едва успевшими познакомиться с нечеловеческими условиями жизни в марийском лесу. А полковника Хопман, преемник Коули, оказался асом-бомбардировщиком, не имеющим практически никакого административно-хозяйственного опыта и никогда не вдававшегося в интимные подробности жизни аэропортов, на которых он провел всю сознательную жизнь. В итоге комплексы так и не дождались ракет, а потому остались неактивированными и даже нераспакованными стоять в дальних ангарах, где их сгрузил транспортник.

В любом случае, экипажу Зайнуллина требовалось ошеломить базу быстро и абсолютно в полном смысле этого слова – то есть шарахнуть по шлему, чтобы в голове не осталось ничего, кроме мелких звездочек, переходящих в пустоту. Расчистив таким образом поляну для решения задачи-максимум: тотальной вычистки аэродрома. Чтобы никто не успел подняться в воздух или просто достучаться до Вашингтона. Ни сейчас, ни в обозримом будущем. По большому счету, чтобы никто и никогда.

Ни Зайнуллин, ни кто-либо из его коллег не пожалел, что КАПО пока не удалось довести до «серии» Ту-22М5 – глубоко модернизированный вариант «эм-третьего», способный нести от четырех до восьми ракет повышенной дальности с головкой самонаведения класса Х-32 или Х-СД. Тогда экипажу вообще не понадобилось бы куда-нибудь лететь: достаточно было бы подняться над заводским аэропортом на необходимую высоту, выпустить ракеты и тут же благополучно сесть – четыреста километров, отделяющие Казань от Козьмодемьянского района Марий Эл, где находилась Савватеевка, ракеты дальностью пять тысяч километров покрыли бы за пять минут – играючи и безошибочно. Но серьезные ракеты, собранные тайно, поштучно и дорогой ценой, следовало приберечь для других целей. Кроме того, использование самолетов и крылатых ракет последнего поколения для уничтожения малосущественного аэропорта, по случайности выбранного в качестве «точки подскока» реальным противником, было бы явным перебором, превратившим честную войну в американскую компьютерную операцию под каким-нибудь напыщенным названием вроде «Чрезмерная мощь». Зайнуллин считал, что трусливое закидывание противника дорогостоящими кирпичами через забор поставило бы Татарстан на одну доску с США, только так, через платок, и умеющими воевать. «Ебаться будем без трусов, как большие», – сказал штурман Сережа Максимов неделю назад, познакомившись с планами Магдиева. И Зайнуллин был с таким подходом согласен.

По правде говоря, использование и немолодого Ту-22М3 против мишени в соседней республике напоминало забивание гвоздя микроскопом – притом в пенопласт и правой рукой из-под левого колена. Не говоря уж о том что «двадцать второй» в принципе не использовался как одиночный самолет, поскольку был предназначен только для действий в группе и только под прикрытием истребителей. Изучив полетный план, Наиль взвыл – «двадцать второму» предстояло изображать пьяную моль, заходя на цель после неоднократной смены высоты и курса, причем большую часть подлетного времени летчики барабанили пальцами по коленкам, отдав управление автопилоту, управляемому мудреной программой. Ее, а также еще несколько спецпрограмм по заказу полторы недели день и ночь писали три лаборатории Казанского НИИ математики и вычислительной техники им. Лобачевского. Но другого выхода не было – нокаут мог пройти только по полностью расслабленному сопернику.

Нокаут удался: это экипаж «двадцать второго» понял, едва вернув бортовую РЛС в активный режим. Вместо четкого и насыщенного рисунка Савватеевки, который и Наиль, и штурман Дима Шелагуров за последние недели, а особенно дни зазубрили наизусть, рассыпался на неравномерно излучающие ошметки. Теоретически вероятность обнаружения и перехвата Х-15 оценивалась в семьдесят пять процентов. На практике получились все сто. Впрочем, в ближайшее время база должны была переключиться на резервный контур – это происходило в полуавтоматическом режиме, если в диспетчерском центре оставался хоть один специалист, способный сообразить, что происходит, и переключить тумблер на пульте. Но казанцы этого времени давать не собирались ни персоналу локационной станции, ни летчикам базы.

– Выходим на цель, – сказал Наиль. Сережа Максимов приник к экрану бомбардировочного прицела и начал тонкую настройку телеканала, уже захватившего основные цели. Разглядев здание РЛС, он кивнул, быстро осмотрел взлетно-посадочные полосы и рулежные дорожки, на которых, в отличие от изученных накануне роликов, самолетов не было – только пяток вертолетов поддержки, тоже очень серьезных, класса Apache или Cobra , занимали стоянку – зафиксировал ряд используемых, судя по инфракрасному свечению, ангаров и сказал: