Александр Проханов - Русский

Серж оторвался от чудовища, укрывшись в продуктовом магазине, и оно пронеслось, выгнув горбатую спину, сбрасывая с загривка синие искры. Исчезло в туманных улицах.

Город, в который он вырвался из подземелья, был городом, где насиловали его невесту. Среди заиндевелых домов, ледяных водостоков, забитых автомобилями улиц он слышал ее крики, ее зовы о помощи, но не мог понять, откуда они раздаются. Он медленно поворачивался, подставляя сердце этим сигналам боли, как обращается в сторону цели чаша антенны. Ему начинало казаться, что сигнал исходит из той части города, где высилась Останкинская башня. Нинон распята в телестудии, из которой идет трансляция, ее насилуют среди прожекторов и телекамер, под резвые крики ведущего и хлопанье восхищенной толпы. Но потом сигнал перемещался, и ему чудилось, что мольба доносится из той части города, где белой горой, увенчанный куполом, туманится храм Христа Спасителя, и Нинон истязают на мраморных плитах, при свете лампад, похотливые, в черных рясах насильники. Сигнал смещался и теперь доносился из Кремля, из-за розовых, в инее, стен, где в гулких коридорах, в роскошном кабинете собрались насильники и глумятся над невестой под портретом самодовольного президента.

Серж поворачивался в разные стороны, и больные лучи вонзались в его сердце, словно город с его площадями и проспектами, особняками и храмами был вместилищем его позора, тоски и бессилия.

У него не было паспорта и кредитной карты. Не было ключей от дома, в котором поселился захватчик. Не было ключей от машины, на которой разъезжал кто-то другой. Не было телефона с перечнем абонентов, у которых он мог бы получить поддержку. Без денег, без связей, без средства передвижения, он был беззащитен перед чудовищем, которое разыскивало его в городе, с воем и рубиновым блеском глаз носилось за ним по пятам.

Он прятался в теплых вестибюлях метро, боясь попасться на глаза полицейским патрулям. Чтобы согреться, заскакивал в магазины, робея под зоркими взглядами охранников. Не знал, как ему найти Нинон, вырвать из рук насильников. И возникла мысль отправиться к ее дому у Чистых прудов, к обветшалому трехэтажному зданию, где она жила с родителями и куда собиралась его привести, чтобы представить как своего жениха. Быть может, у родителей, потерявших дочь, он что-нибудь узнает о невесте.

Пересаживаясь с троллейбуса на трамвай с ловкостью и лукавством безбилетника, он добрался до Чистых прудов и вышел у бульвара с чугунной оградой, за которой белело ледяное пространство пруда, чернела негустая толпа каких-то демонстрантов, раздавалось дребезжание мегафона. Дом Нинон находился в соседнем переулке, и Серж, пересекая бульвар, задержался в толпе демонстрантов.

Здесь была молодежь, по виду студенты, пританцовывающие на морозе с наигранным весельем и опасливыми взглядами. Одни из них наблюдали, другие участвовали в театрализованном представлении, которое разыгрывалось тут же, на снегу. Молодые люди размахивали еловыми лапами и березовыми ветками, втыкали в снег бумажные цветы – видимо, изображая лес и цветочные поляны. Женщина в короткой дубленке, с малиновыми от мороза щеками, давала пояснение в мегафон:

– У нас был лес, в нем пели птицы, росли грибы, водились лоси. Мы водили в лес наших детей, и они собирали на полянах землянику. Наш лес был чудесный, приносил радость людям, пока чиновники и бессовестные дельцы не задумали пустить через лес скоростную дорогу. Они прислали в лес дровосеков, и те стали валить вековые деревья!

Откуда ни возьмись, выскочил человек в тулупе и валенках, в ушанке и с приклеенной бороде. В его руках взревела бензопила. Бородач стал скакать с бензопилой среди молодых людей, изображавших деревья, и те стали валиться в снег, а бородатый злодей все скакал, затаптывая бумажные гвоздики и розы.

– Граждане, – взывала женщина в мегафон, – если вы не равнодушны к тому, что происходит в нашей стране, если вы любите детей и птиц, если вам отвратительны действия продажных чиновников, приходите в наш лес и встаньте на пути у безжалостных губителей!

При этих словах появились молодые люди с плакатами на груди: «Руки прочь от Химкинского леса». Они встали заслоном на пути дровосека с пилой. Тот яростно скакал, тряс бородой, но вынужден был отступить под напором активистов, которые, прогнав губителя, стали поднимать упавшие деревья. Спасенный лес раскачивал еловыми лапами и березовыми ветками, и на снегу ярко пламенели бумажные цветы.

По бульвару шли люди, и одни из них опасливо огибали митинг, другие ненадолго задерживались, утоляли минутное любопытство и торопились дальше. Некоторые оставались на месте, пополняя толпу.

Серж, оказавшись среди митингующих, испытал облегчение. Он был среди тех, кто противился жестокому и слепому насилию, не смирялся с игом, бесстрашно выступал против исчадий, сжигавших людей в печах, испепелявших леса и храмы, выпускавших из черного подземелья ревущую гиену с налитыми кровью глазами. Он был не одинок, обрел товарищей, которые спасут его от погони.

Девушка в шубке и вязаной шапочке, черноглазая, чернобровая, повесила себе на грудь большой лист картона, держала фломастер, зазывая прохожих, предлагая им оставить на картоне свою подпись. Большинство проходило мимо, но кое-кто останавливался, ставил свою беглую, неразборчивую подпись.

Представление между тем продолжалось. На снег поставили сооружение, напоминавшее большую птичью клетку. В нее вошел и встал, скрестив на груди руки, человек в маске, изображавшей лицо Ходорковского. Женщина с мегафоном возгласила:

– Мы живем в стране, где самые талантливые, честные, благородные люди сидят в тюрьме, испытывая нечеловеческие муки!

Молодые люди, окружавшие клетку, стали скандировать:

– Свободу Ходорковскому! Свободу Ходорковскому!

Еще один человек в маске, изображавшей лицо премьера, подскочил к клетке и стал пританцовывать, ходить кругами вокруг несчастного узника, всем своим видом демонстрируя ликование.

Женщина с мегафоном комментировала его скачки и ужимки:

– Умные и добрые сидят в тюрьме, а злые и бездарные сидят в Кремле!

Молодые люди окружили премьера и стали хором выкрикивать:

– Позор! Позор!

Женщина с мегафоном управляла сюжетом пьесы:

– Но наступит время, когда злодей сядет в клетку, а благородный войдет в Кремль.

После этих слов Ходорковский покинул сооружение из прутьев, а его место занял премьер. Молодые люди окружили недавнего узника и скандировали:

– Ходорковский – наш президент! Ходорковский – наш президент!

Серж был воодушевлен. В этом городе были отважные, непокоренные люди, которые давали бой насильникам и изуверам. Среди них он чувствовал себя не робким беглецом, а смелым бойцом. Они приняли его в свое братство, и он будет сражаться вместе с ними за правду и честь.