Николай Векшин - Эликсир жизни

Наутро в мозгах наступило просветление, и я отправил своей виртуальной пассии такой текст: «Тебе нравится игра в кошки-мышки, а мне нет. Кот и мышь понимают слово „пища“ каждый по-своему. А посему желаю тебе дальнейших успехов в виртуальных игрищах, но уже не со мной». Виктория рассердилась: «Да пошел ты!.. Хотя, Кешенька, котик серенький, приходится признать, что ты переиграл меня – мышь белую. Ну, давай еще что-нибудь этакое, напоследок!». Немного поколебавшись, я вывалил ей такое послание: «А напоследок басня. Жил-был на свете один подслеповатый осел. И влетела к нему через форточку одна сумасшедшая ворона. И решил осел, что это райская птичка. И стал ее кормить конфетами и поить всем подряд. Поняла ворона, что он осел, и нагадила ему на макушку. Осел утерся и решил, что у райской птички расстройство организма от обильных кормов; и стал ее лечить, как мог. Тут она каркнула „дурррак!“ и улетела взад, откудова и прилетела. Осел с тех пор в каждой райской птичке видит ворону. Зато в нем развилось бесконечное чуфффство юмора». Виктория ответила: «Очень образно. Распечатаю и повешу в туалете на самом видном месте». «А больше тебе на это нечего ответить?», – спросил я. Она промолчала. Ничего не ответила кошка, лишь хвостом по столу махнула и ушла в другой дом, где сметана.

Между тем, работа в лаборатории шла своим чередом. Трудовая активность спасала меня от уныния на личном фронте. Как известно, лучше всех работает тот, кто ни на что другое не способен. Я вкалывал. Но природа вела себя как женщина: манила и обманывала. За годы упорных исследований успехи оказались скромными. Но всё же они были. Всё в жизни, кроме возраста и геморроя, добывается тяжким трудом. Три ключа открывают все двери: упорство, упорство и упорство.

В работе с ДНК и актиномицином мне помогал аспирант Иван Саманцев. Это был незаурядный помощник, сообразительный и хваткий. Хотя у него было два недостатка. Первый – желание покрасоваться. На это я ему говорил: «Ваня, не будьте как павлин, у которого хвост важнее головы». Вторым недостатком была лень. Прежде, чем приступить к опытам, Ваня долго-долго ходил взад-вперед и курил; не спеша обмозговывал – что и как надо делать. Потом советовался со мной. Потом опять дымил, собираясь с духом. Это у него была такая «папиросная» форма лени, присущая одаренным людям.

Перед началом опыта Иван снова консультировался со мной и активно курил. Я шутил: «Тот, кто весной медлит пахать, будет сеять в крещенские морозы. Пока ленивый одно дело обдумает, усердный пять дел уже кончит. Как ни странно, но ленивый всегда работает гораздо дольше, чем трудолюбивый». Иван восклицал: «Нет-нет! Собираюсь начать опыты на следующей же неделе!». Я шутил: «Собралась черепаха на званый прием: накрасилась, нарумянилась, принарядилась…Да не доползла…». Аспирант оправдывался: «Тот, кто ползет к цели, доползет, а тот, кто бежит не известно куда, не добежит никогда. Не надо осуждать черепаху за то, что ползет слишком медленно, но надо похвалить за то, что все-таки она продвигается вперед, а не назад. Викентий Леонидович! Ничего не успеваю! И опыт надо делать, и доклад для конференции готовить. Да тут еще студенческий профком меня, как председателя, работой загрузил». Я отвечал ему ехидно: «Да, Ваня, труд лентяя – почти подвиг. Везде успевает тот, кто никуда не спешит. Кстати, профсоюзно-политическая деятельность напоминает мне туалетную бумагу: вроде бы вещь общественно-полезная, но в приличном обществе ей не место».

В конце-концов Иван решительно и четко ставил опыт. После чего снова долго смолил сигарету за сигаретой. Получалось, что большую часть дня Ваня проводил в курилке. «Вы каждый день спасаете сотню лошадей», – пошутил я, намекая на то, что нужно поменьше курить и побольше работать. «Одна сигарета убивает лошадь, а пачка сигарет оживляет меня», – широко улыбнулся он. «Ваня, не обижайтесь, но, глядя на Вас, я сочинил такой афоризм: курильщик – дымящийся бездельник», – максимально мягким тоном произнес я. «Понял, понял!», – бодро ответствовал он, бросив сигарету в урну и в шутку мне козырнув. Курить он стал поменьше.

С какой бы стороны трудную работу ни начать, путь до конца одинаково длинен. Мои опыты, выполненные в Америке, по «переползанию» актиномицина с олигонуклеотидов на ДНК в растворе позволили предположить, что нечто подобное можно сделать на живых клетках. Мы с Ваней, приготовив комплекс актиномицина с олигонуклеотидом и назвав это «актиол», добавили его к суспензии опухолевых клеток. Сначала ничего не получилось. Оказалось, что мы неправильно хранили клетки. После варьирования условий удалось-таки добиться желаемого: при добавлении актиола клетки стали погибать быстрей. Эффект был обусловлен тем, что олигонуклеотид транспортировал на себе актиномицин внутрь клеток. Это был успех. Долгожданный успех. Труд превращает трудности в достижения.

Успех – плацдарм для новых успехов. Мы начали работу на животных; прив и ли двум десяткам мышек рак – саркому. Заболевшие животные обычно умирают через две недели. Нескольким мышкам мы ввели через шприц внутримышечно актиол, а другим – только антибиотик или носитель. Мы отнесли мышек в ящике в подвальную комнату, чтобы лаборатория не провонялась тошнотворным мышиным амбрэ, и стали ждать. Ваня каждый день ходил в подвал их кормить. Вскоре он обнаружил одну мышку мертвой, а через день – еще. Оказалось, что агрессивные зверюги загрызли своих сородичей из-за тесноты. И здесь проклятый квартирный вопрос! Пришлось расселить мышек по несколько штук по трем отдельным ящикам. В какой-то из дней Ваня вернулся из подвала сильно удрученный. Оказалось, что несколько мышек почему-то сдохло, причем, не ясно было, какие именно – опытные или контрольные, так как у животных исчезли метки, которые Ваня поставил цветным фломастером. Мышки имеют привычку вылизываться, а также вылизывать друг друга. Метки стерлись! Кстати, если кто-то что-то где-то вылизывает, значит, ему это нравится. Причем, кто вылизывает, тот умеет и кусаться.

Говорят, что в науке главная проблема состоит в том, чтобы найти проблему, а решить ее – вопрос чисто технический. Немного упорства, немного времени, немного средств, немного везения – и любая проблема рано или поздно будет решена. Пришлось начать опыт с саркомой заново. Ваня ввел вещества разным группам мышек и выстриг у каждой мышки пятнышко шерсти, поставив там четкое клеймо. Решено было расселить животных по отдельности. Поскольку ящиков у нас было всего 3, а мышек 20, то Ваня принес из дома 20 стеклянных банок и рассадил мышек туда.

Вскоре все мышки, которым был введен актиол, сдохли. Контрольные мышки были живы. Такой результат мог означать только одно: актиол обладает токсическим действием. Другого объяснения найти не удавалось. Это был удар. Это был крах. Вся предшествующая работа пошла насмарку. Да что там! Получалось, что сама идея об усилении противоопухолевого действия антибиотика олигонуклеотидами не верна. Тупик. Зря говорят, что если путь длинен и запутан как лабиринт, то приход в тупик воспринимается как успех. Никакого облегчения мы не испытывали.