Николай Векшин - Эликсир жизни

С годами вместо поздравлений с Днем рождения следует принимать соболезнования, однако все-таки – и поздравления тоже: с тем, что пока еще жив. Однажды в мой День рождения к концу рабочего дня в Институт явился мой брат. Поздравил и вручил пару теплых носков. Это было первый раз в жизни, чтобы Вовчик мне что-нибудь подарил, и потому было особенно приятно. «Ух, сколько у тебя компьютеров!», – восхитился Вовчик, глядя по сторонам. «Да, 7 штук», – гордо констатировал я.

Вовчик вышел в коридор покурить. Я пошел за ним. «А я недавно слышал, что на компьютерах появилась такая штука – интернет , по которому можно с женщинами знакомиться. Верно?», – спросил Вовчик. «У нас есть интернет. Но он для работы: найти нужную информацию, статью или послать сообщение», – пояснил я. «А знакомиться разве нельзя?», – переспросил Вовчик. «На счет знакомств я не в курсе. Надо узнать у молодежи». – «Спроси. Только не говори, что для меня. А то неудобно. Сам понимаешь». – «Да что ж тут неудобного? Ты ведь не женат. Ну, ладно, не буду говорить, что для тебя». Мы вернулись в лабораторию и я спросил парней о знакомствах. Они сначала удивились, а потом принялись наперебой объяснять, как и что. «А зачем это Вам, Викентий Леонидович!?», – спросил один. «Я смутился. Да нет, это не мне. Вот братишке нужно». При этих словах Вовчик молча вышел.

Вышел и не вернулся. Как потом выяснилось, обиделся, что я проболтался о нем. Пришлось мне весь следующий вечер после работы потратить на поиски в интернете. Потом позвонил брату: «Володя, я нашел сайты знакомств. Приходи и ищи себе невесту». Он ответил: «Я не умею пользоваться компьютером. Раз уж ты взялся помогать, то поищи для меня сам». Я удивился: «Ну, ты даешь! Не могу же я подбирать для тебя самих женщин!». «Ты осрамил меня перед пацанами? Осрамил. Ты взялся помогать? Взялся. Вот и помогай!», – обиженным голосом пробурчал Вовчик. «Но как же я могу угадать, понравится ли тебе женщина или нет?». – «А ты набирай побольше, а уж я кого-нибудь да выберу». Пришлось мне потратить еще вечер. Когда Володя пришел, я показал ему 20 анкет. Анкеты без фоток он вообще читать не стал. А фотки забраковал все, возмущенно сказав: «Ты чего это всяких уродин понабирал!?». Мне стало обидно. Ведь старался.

И тут я поймал себя на мысли, что в чем-то он прав: старался-то я на свой вкус. Меня осенило: а, собственно, почему не ищу себе? Потому что женат? Но женат-то номинально. Однако тут же пришли другие мысли. А как же? Развестись что ли? Жутковато как-то. Столько лет прожили. И дети… Но тут же подумалось: а ты что – первый на планете, кто хочет развестись? По статистике свыше 70 % браков распадаются. Много лет прожили? Тоже не аргумент. Если бы это были счастливые годы, тогда да. А так – потерянное время. Конечно, потерянное не в смысле детей. Дети? Они уже не малыши, выросли. Помогать им буду. Затем возник новый аргумент «против»: но ведь Инга тебе вроде не изменяла… Тут же возникли контраргументы. Изменяет или не изменяет – вторичный вопрос; главное – любит или нет. Не любит. Временами даже ненавидит. Это факт. И ты ее не любишь, едва терпишь. Всё в ней стало противно: и настырность, и высокомерие, и поганый язык, и постоянные придирки, и настрой на ссоры с тобой, с детьми, с родней, с соседями, с коллегами, и дурацкая суета вокруг огородов, и бардак на кухне, и беспорядок в квартире (по мнению Инги беспорядок является наиболее живописной разновидностью порядка), и лузганье семечек перед телевизором с просмотром бесконечных сопливых сериалов. И осточертело ее хождение по дому в рваном халате с тюрбаном полотенца на голове.

Не зря говорят, что мужчина готов простить женщине все: презрение, грубость, даже ненависть, но только не дырявый домашний халат. Вообще рваные чулки или вонючие носки – более веская причина для развода, чем измена. Конечно, Инга по большому счету абсолютно порядочна. Но даже порядочная женщина может порядком надоесть. У нее была масса достоинств; и эта масса на меня давила. От моих прошлых чувств к Инге осталось лишь уважение. Уважение – пустота, которой заполняют сад, где раньше цвела любовь.

После моего ухода в отдельную квартиру Инга, сверкая глазами, прошипела: «Если бы я увидела ту стерву, которая разрушила нашу семью, глаза бы ей выцарапала!». «А ты ее каждый раз видишь, когда смотришься в зеркало», – съязвил я. «Ты шляешься да еще и издеваешься!? Мерзавец!», – закричала Инга. Мерзавец? Уже само это слово дышит ненавистью. Если кто-либо читает мораль хорошему человеку, то это излишне, а если мерзавцу – излишне вдвойне; так что лучше оставить нравоучения при себе. Именно так я хотел ответить Инге, но сдержался и только грустно вздохнул: «Не шлялся и не шляюсь». – «Вранье! А квартирку-то, небось, для своих баб прикупил!?». – «Да нет у меня никаких баб, кроме тебя». – «Вот! Уже в твои бабы попала! Мне про тебя подружки и знакомые всё порассказали!». – «Ну зачем ты всякую брехню слушаешь?». Но Инга была непоколебимо уверена, что перед ней врун, гуляка и кобель. И поэтому каждое сказанное мной слово только злило и ожесточало ее еще больше. Как говорится, самый верный способ испортить отношения это начать их выяснять. О, жена, собирающаяся отругать своего мужа! Вспомни сначала, что вряд ли ты – единственная непорочная женщина на грешной земле.

Каждый человек находится рядом с другим до тех пор, пока это выгодно. Только для одного выгода это деньги и шмотки, а для другого – комфорт взаимопонимания. Взаимопонимание в нашем с Ингой браке исчерпалось до нуля.

Брак – скала, трещины в которой естественны, но опасны разрушением. Как сократить число разводов? Издать закон, обязывающий разведенных немедленно вступать в новый брак.

Уйдя от Инги, я ожил. От астмы и следа не осталось. Оказавшись один, вечерами развлекался тем, что бренчал на гитаре и записывал песенки на магнитофон. Накупил кучу кассет Асмолова, Дольского, Суханова, Шевчука… Интересно, что у Визбора, Высоцкого, Окуджавы нет «певческого» голоса, да и гитарная техника проста, но, тем не менее, какая сила! Недосягаемо высокие ноты. За пару месяцев я прослушал всё. И переписал то, что зацепило. Получилось пять кассет избранных песен, которые не надоедает крутить многократно. Точно также поступил с книгами. Стал перечитывать Ремарка, Хемингуэя, Гюго, Тургенева, Чехова, Вересаева… Это те немногие, на кого можно опереться в этой зыбкой жизни. Эти авторы – редкие люди: не ноют, не зудят, не нравоучают, не предают. Вообще люди творческие – единственно нравственные. Они отличаются от безнравственных тягой к неосуществимой справедливости, к невыполнимым делам и к неразделенной любви. А на реальных людей, роящихся вокруг, опираться глупо: рано или поздно непременно провалишься в дерьмо.