Николай Векшин - Эликсир жизни

Я заказал нам крабовый салат, шашлык и вино. Лейла, не дождавшись привычных комплиментов на счет своей внешности, встревожено спросила: «Ну, и как я Вам?». – «Вполне». – «Вполне?». – «Вполне в моем вкусе. Хотя, честно говоря, не ожидал, что Вы женщина Востока». – «Ну, это Ваши проблемы», – усмехнулась Лейла и добавила: «Я узбечка. Но родилась и живу в Москве». «А чем по жизни занимаетесь?», – спросил я. «Рисую, танцую, пою», – нараспев произнесла она. – «Почти каждая женщина танцует лучше, чем работает. А работаете-то где?». – «А что, разве обязательно нужно работать?». – «Не знаю. Но ведь на что-то нужно жить. И вообще без работы человек, как сирота, ходит-бродит неприкаянный». – «Мой папа академик. У меня есть всё, включая отдельную квартиру».

Принесли заказ. Мы выпили и закусили. «Я Вас обманула, Викентий», – с милой улыбкой призналась Лейла. «В каком смысле?». – «Мне не 35 лет, а 39». – «Вы выглядите вдвое моложе». – «Я знаю. Это у меня наследственное. И еще я каждый день по утрам пробегаю 5 км». Я не удержался от шутки: «Если женщина по утрам совершает пробежку, значит или у нее нет мужчины, или он дистрофик». Лейла засмеялась: «С мужчинами проблем нет. К тому же, я очень влюбчивая. А Вы?». «Состояние влюбленности у мужчины столь же естественно как состояние беременности у женщины. Когда мужчина влюбляется, он обманывает себя самого; когда влюбляется женщина, она обманывает мужчину. Когда женщина влюбляется впервые, она теряет голову; когда она влюбляется во второй раз и далее, голову теряет мужчина», – отшутился я. Она снова рассмеялась: «Вы опять говорите афоризмами. Это Ваши изречения или чьи-то?». – «Вроде мои. Если кого-то цитирую, то обычно называю автора». «А Ваши изречения в ходе беседы это заготовки или импровизации?». – «Чаще второе, но в голове всегда имеется заначка фраз на все случаи жизни». – «Кажется, Вы писали, что у Вас издана книжка афоризмов?». – «Да, одна книжка – мои собственные и еще несколько сборников». – «Интересно было бы почитать». – «К сожалению, у меня с собой этих книжек нет. Впрочем, прошу прощения, кое-что есть». Достал из сумки книжечку мудрых рифм Фени и подарил их своей новой знакомой. «Огромное спасибо», – проникновенно поблагодарила Лейла. «Огромное пожалуйста», – в тон ей произнес я. Она полистала книжечку и спросила: «Так эти рифмы не Ваши?». «Нет. Я только отредактировал и издал». Еще полистала, закрыла, вновь щедро улыбнулась и еще раз поблагодарила.

В это время начал играть инструментальный ансамбль, трое рослых крепких мужчин, которым бы по их виду не в ресторанчиках на гитарках бренчать, а баржи с бревнами разгружать. Заиграли митяевскую песенку про «вино французское». Исполняли они ее не тоскливо-протяжно, а величественно-печально. «Потанцуем?», – спросила Лейла. «Да вообще-то я танцую как пьяный медведь на скользком льду», – засомневался я, но все-таки повел свою спутницу в центр зала, где уже топтались две пары. Прикоснувшись к талии Лейлы, почувствовал, что теряю олимпийское спокойствие. Она положила мне руки на плечи. Я маленько прибалдел. Когда танец закончился, она с удовлетворением отметила: «Нет, Вы не безнадежны. Давайте попробуем еще».

Лейла стала учить меня выполнять нужные фигуры. Я бестолково старался. Наконец, слава богу, музыка кончилась, и мы вернулись к столику. Лейла внимательно взглянула на меня и поняла, что ее чары начинают действовать. «Нравится Вам моя прическа?», – спросила она вкрадчиво и намотала длинную узкую прядь волос на указательный палец. «Хиппово», – похвалил я. Она захотела закрутить прядь в колечко, но волос был жесткий и не слушался, распрямлялся. Тогда она сунула палец в рот, обслюнявила и снова намотала на него свой длинный волос. Меня это движение покоробило, хотя оно было, вообще говоря, супер-эротично. А, может, именно потому и покоробило. Чары схлынули. Я увидел перед собой шамаханскую пантеру, призывно мурлыкающую «мур-мур» и ловко прячущую острые когти. Улыбка пантеры внушает трепет. Красавица, один раз обманутая мужчиной, навечно выходит на тропу войны и безжалостно устилает всё вокруг себя разбитыми сердцами и потерянными головами. Порок стыдится только в начале, а потом крепчает и становится доброй традицией.

«Извините, Лейла, к сожалению, мне пора», – сказал я. «Спасибо за приятный вечер», – лучезарно поблагодарила она. «Мне тоже было приятно с Вами пообщаться», – вежливенько отозвался я. Она взяла книжечку Фени со стола и положила к себе в сумочку со словами: «Большущее спасибо за книгу». «Это уже третье или четвертое спасибо за одну и ту же книжку», – усмехнулся я. Она солнечно улыбнулась. Я расплатился с официантом, мы оделись и вышли из ресторанчика.

«Викентий, а Вы дадите мне 100 рублей на такси?», – вдруг спросила она на улице. «Так Вы про это серьезно? У Вас что – совсем нет денег?», – удивился я и дал ей 500, так как сотенных в кошельке не было. «Большое спасибо. 400 рублей потом верну», – пообещала она. «Не обязательно», – буркнул я и быстро зашагал к метро.

Как-то вечером в мою лабораторную комнату вошел щуплый старичок, седой, загорелый, обаятельный, бодрый, со светло-голубыми сияющими глазами научного фанатика. «Извиняюсь, у Вас не найдется последнего номера журнала „Оптика и спектроскопия“?», – спросил он. «К сожалению, нет. Но он есть в библиотеке», – ответил я. «Библиотека уже закрыта, а журнал нужен сейчас. А Вы, извиняюсь, оптикой не занимаетесь?» – «Как таковой оптикой нет, но использую оптические методы в биофизике». – «А я, знаете ли, занимаюсь теоретической оптикой. Позвольте представиться: Ронько, из Новосибирского академгородка. Извиняюсь, Вы не бывали там?». – «Нет, не приходилось». – «А я там много лет работал, но потом мое открытие захотел прибрать к рукам начальник, академик. Я на его уговоры не поддался, вот и вылетел с работы, извиняюсь. Теперь вот ищу место, где можно было бы возобновить изыскания». – «Хотите осесть в нашем городишке?». – «Да, интересуюсь. Только жить негде и работать. Сейчас вот деньги на исходе, а кушать, извиняюсь, надо». В это время в комнату заглянула моложавая женщина. «Заходи, Наденька, я здесь», – позвал Ронько. Женщина вошла. Она была хороша, с великолепной фигурой, зелеными глазами и длинными русыми волосами. Я подавил вздох восхищения. Каюсь: мысленно позавидовал старичку.

Мы видим только внешнее, а содержание домысливаем таким, чтобы оно подходило к форме. Мы считаем обычно, что форма это концентрированное выражение содержания. Супруги Ронько меня совершенно собой очаровали. Завязалась беседа, в ходе которой они поведали о превратностях судьбы. Их рассказ о вопиющих несправедливостях со стороны начальства и чиновников глубоко меня тронул. Правда, меня несколько удивило то, что оба научных сотрудника не смогли сходу назвать ни одной своей публикации. Я отнес это обстоятельство на его возраст и ее волнение. Хотелось им помочь. К сожалению, я не мог предложить им поработать у меня, поскольку не имел свободных ставок, а в аспирантуру оба Ронько не годились по возрасту. Я стал названивать знакомым завлабам с просьбой поспособствовать с работой бедствующим супругам. Три завлаба выразили готовность дать им аудиенцию.