Николай Семченко - Одиночество шамана

От удушья он чуть не потерял сознание, и если бы женщина не ослабила хватку, он наверняка задохнулся бы.

– Всё будет хорошо, – шепнула она. – Я сильная аоми. Ты станешь касасаманом, милый. Сильным будешь, все уважать тебя станут.

Женщина снова впилась в его губы, пытаясь раздвинуть их толстым языком. Андрей противиться был не в силах, и вскоре ощутил, как её язык увеличивается, обращаясь в склизкий шершавый слизняк, и скользит по глотке, ввинчивается в гортань – всё глубже и глубже, проникает в пищевод и яростно извивается в нём. Он почувствовал рвотный позыв: спазм не давал дышать, он захлебнулся слюной и раскашлялся, но язык женщины сноровисто скользил уже где-то глубоко внутри, заполняя всё пространство и не давая содержимому желудка вырваться наружу.

Андрей ухватил женщину на спине за халат и попытался оторвать от себя, но вместо её тела руки нащупали под материей нечто студенистое без единой кости. Эта масса стремительно уменьшалась, проникая в него вслед за языком: женщина будто бы струилась, перекачиваясь в него густой кашицей. Больно ему не было – лишь противно. Так, наверное, чувствуют себя больные, которых сиделка насильно кормит бульоном. Он хотел выплюнуть сладковатую массу, но не смог даже пошевелить губами: казалось, они онемели, как это бывает после анестезии – казались большими, распухшими, потерявшими чувствительность.

От женщины в его руках остался лишь халат. Внутри он не ощущал ничего особенного: тошнота прошла, желудочные спазмы не повторялись, правда, немного саднило горло, а ещё он ощущал приятную сытость, от которой клонило в сон.

Глаза Андрея помимо его воли закрывались сами собой, но он пытался превозмочь этот тяжёлый морок, даже похлопал себя по щекам и покрутил за нос. Он прекрасно понимал, что с ним происходит нечто невероятное, но почему-то относился к этому как к чему-то неминуемому. Однако же, ему хотелось знать, что будет дальше.

Смеживая веки и вновь открывая их, он наконец краем глаза уловил смутное движение серой тени. Андрей повернул голову и увидел Калгаму, который осторожно, насколько это позволяло ему огромное несуразное тело, двигался к нему мелкими шашками, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Навряд ли великан его боялся – скорее всего, он не хотел потревожить человека.

Андрей закрыл глаза и притворился спящим, наблюдая за происходящим через щелочку неплотно сомкнутых ресниц.

Калгама приблизился к нему, принюхался, раздувая широкие ноздри. Андрей видел, как монстр неловко переминается и то протягивает к нему двупалую лапищу, то отдёргивает её. Великан явно не решался прикоснуться к нему, что вообще-то было странно: страшилище, наводившее ужас на других, вдруг заделикатничало.

«Что он задумал? – в голове Андрея мелькнула испуганная мысль. – Неужели меня снова ждёт этот кошмар – великан обгрызёт каждую косточку и не подавится… Развлечение у них тут такое, что ли? А может, он что-то другое хочет сделать? Иначе бы не соблюдал деликатность. При его силе расправиться со мной – раз плюнуть…»

Великан пристально разглядывал Андрея. Тот затаил дыхание и не шевелился. Решив, что человек спит, Калгама поднял вверх правую руку. На неё тотчас с дерева слетела чока. Она устроилась между двумя пальцами великана и замерла как изваяние. Левой рукой чудище прикоснулось к груди Андрея – парень ощутил холод, по коже пошли мурашки и он, не совладав с собой, вздрогнул.

Калгама отнял руку от груди человека и, недовольно поморщившись, снова вперил в него цепкий немигающий взгляд.

Внутри Андрея что-то шевельнулось, и он услышал тихий голос – вернее, даже не услышал, а ощутил его в черепной коробке – там будто транзисторный приемник включился:

– Не бойся ничего. Калгама не причинит нам вреда. Позволь ему сделать то, что он обязан сделать.

Голос был приятным. Он звучал успокаивающе, баюкал, мягко проникал, казалось, в самую душу и обволакивал её чем-то мягким, теплым и шелковистым.

– Чему быть, того не миновать, – напевал голос. – Ты призван! Пора бы это тебе понять. А у призванного должно быть эргэни. Это закон. Законы нельзя нарушать, особенно те, что внутри нас. Чему быть – того не миновать, а если миновать, то – только потеряв своё предназначение. Ты ещё не понимаешь этого, но скоро поймёшь. Дай Калгаме взять то, что он должен взять!

– Я схожу с ума? – мысленно спросил Андрей. – Голос внутри человека – первый признак…

– Нет, не признак сумасшедствия, – звонко рассмеялся голос. – Всё, что людям непонятно, они обычно считают ненормальным. Так большинству легче приспособиться к этому миру.

– Что же мне делать?

– Ничего. Закрой глаза. Не смотри на Калгаму. Никто не должен видеть, что он сделает. Это великая тайна.

Андрей послушался и закрыл глаза. Он снова почувствовал прикосновение холодных пальцев великана, но перенёс это спокойно. Калгама, помедлив, погрузил персты в грудь человека – они вошли в тело легко, будто в кусок сливочного масла. Великан сосредоточенно наморщил лоб, нащупывая что-то в солнечном сплетении Андрея и, ухватив нечто, резко выдернул сжатые пальцы. В них, как в клешнях, билось существо, похожее на маленькую рыбку. Но это всё-таки была не рыбка – скорее, что-то вроде человеческого зародыша, как его изображают в медицинских учебниках. Существо беззвучно раскрывало рот и морщило розовое личико.

Калгама принялся мять свою добычу, похлопывать её, придавая форму маленького человечка. Всё это время птичка-чока молчаливо сидела на плече великана, бесстрастно взирая на его манипуляции.

– На! – оглушительно крикнул Калгама и протянул фигурку птичке-чока.

Она раскрыла крылья, затрепетала и клювом разодрала себе грудь. Из неё брызнула алая кровь. Несколько капель упало на плечо Андрея, и он вздрогнул: кровь была горячей как кипяток.

Чока ухватила крючковатым клювом извивающуюся фигурку и поместила её в зияющую рану на своей груди. Как только человечек оказался внутри, разорванные края плоти сомкнулись, покрылись пёрышками и чока приняла свой прежний вид. Калгама подбросил её, и птица взлетела на ближнюю к ней ветвь дерева и, как ни в чём не бывало, уселась рядом со своими товарками.

Андрей понимал, что происходящее должно было бы удивить его: всё походило на сказку – и это огромное дерево, воздух над которым светился и вспыхивал золотыми искорками, и странные молчаливые птицы, и драконы, похожие на помесь крокодила с динозавром, и великан Калгама с руками-клещами. Но он взирал на всё довольно равнодушно, и его даже не заинтересовало, что же это такое гигант вытащил из груди. Ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений он не испытал.

На его лицо упала серая тень. Андрей посмотрел вверх: в синем небе кружилась стая птиц. Это были лебеди, утки и орлы. У некоторых из них из клювов что-то торчало. Присмотревшись, Андрей понял: птицы держали крупных рыбин.