Андрей Травин - Пиарщики снова пишут (сборник)

И вот однажды леспромхоз отстегнул деньжонок на благоустройство подшефного детского комбината. Детскую площадку вначале обнесли невысоким ленточным фундаментом, а затем сковали металлическим заборчиком из фигурных решеток в виде чебурашек, зайчиков и даже микки – маусов. Любо – дорого поглядеть!

Директриса школы Валентина Петровна по – хорошему позавидовала сестре: вот какие шефы добрые достались! И, не долго думая, поспешила она к директору леспромхоза. Чтобы, значит, и возле школы заборчик сделали.

Леса тут богатые, бук растет на десятки километров сплошняком. Есть там и клен, и дуб, и осина, и чего только твоей мастеровитой душе не захочется, вплоть до рододендрона. Не веришь, поезжай погляди… И заводы в те годы процветали, и псебайцы неплохо зарабатывали, и даже могли дефицит приобрести в специальном магазине. Поэтому не думала Валентина Петровна, что ей откажут в помощи. Но директор леспромхоза на ее просьбу только руками в стороны развел:

– Я бы и рад помочь. Но лимиты на год исчерпаны. Да и садик ведомственный у Марьи Ивановны. А тебе прямая дорога к местной власти, к Петру Егоровичу. Если выделит средства, то мы уж тут договоримся. Рабочими и техникой помогу.

– Конечно, и на том спасибо…

Валентина Петровна поспешила в поселковый совет. Как раз к окончанию заседания попала, председатель не успел на обед уехать.

– Не ко времени ты, Валентина Петровна. Честное слово: не до тебя! – отмахнулся от нее мрачный Петр Егорович и принялся выпроваживать возмущенную до глубины души директрису.

– Как моих учеников на свекольные поля посылать, так я всегда ко времени! – воскликнула Валентина Петровна…

Прошу прощения за некоторое отступление. Ясно, что не всякое лыко в строку, но у меня, смею заверить, именно всякое лыко и в строку. Честное слово! Слушайте, почему мрачен был в этот день председатель.

При советской власти много было хорошего, никто не отрицает. Но, если судить объективно, случались и всякие несуразности, даже дуризмы, не без этого. Всеобщая плановость иногда боком выливалась. Вот как раз Петру Егоровичу директива «сверху» пришла, постановление партии и правительства: «Кубань – житница России. Вот и сейте! Хватит выпускать вредное для здоровья дешевое вино».

Председатель поселкового Совета депутатов Петр Егорович всей душой понимал политику партии, и готовился по мере сил искоренять в народе вредные привычки, но никак не мог сообразить, с чего начать. И заместитель, и депутаты – никто ничего путного не смог присоветовать. Поэтому Петру Егоровичу было совсем не до Валентины Петровны с ее заборчиком вокруг школы.

С трудом выпроводив, почти вытолкав директрису за дверь своего кабинета, он схватился за голову, думу начал думать: «Есть у нас небольшой винзавод. Производит дешевый портвяшок – шмурдяшок. И в долине, и на горах полно кизила и диких яблок, груш и алычи, куда это все девать! Сок выпускаем, ну и этот – портвейн, ни дна ему, ни покрышки! Что ж теперь, завод закрывать? А сеять что прикажете?».

В общем, долго голову ломал. Но, как говорится, при каждом крупном начальнике должен быть мудрый еврей… Сел Петр Егорович в казенную «Волгу» и поехал к знакомому портному, что обшивал всех важных людей поселка. Решил заодно новый пиджак себе заказать. И пока его портной обмерял да образцы тканей показывал, Петр Егорович потихоньку, намеками разговор начал. Но потом не выдержал да брякнул себе на удивление:

– С одной стороны заставляют в горах злаки сеять, а с другой – алкоголь истреблять. Что посоветуешь? – проблема Петру Егоровичу казалась неразрешимой.

– Я тут на днях с мужиками говорил…, – отвечает осторожно портной и из‑под очков хитро так поглядывает.

– А что? Все уже в курсе дела?

– У партии от народа тайн нет, – заметил строго портной. – В общем, я и сам над этим долго думал. Можно сказать, ночь не спал, а это вредно для моего сердца. Не сразу понял, что нас спасет.

Портной замолчал и принялся в пятый раз замерять широкую спину Петра Егоровича.

– И что понял? Что спасет‑то? – воскликнул председатель.

– А я разве не сказал? Вы только не вертитесь. В моей профессии точность – вежливость королей.

– Да нет, не сказал. Говори, хватит жилы из меня тянуть!

– Хрен.

Петр Егорович подумал, что ослышался.

– Какой хрен?

– Обычный хрен нас и спасет.

– Ты чего? Издеваешься?! – едва на крик не перешел Петр Егорович. Но портной спокойно, не отрываясь от своего дела, поясняет:

– Сам посуди, Петр Егорыч. Его, заразу, посадишь, а потом замучаешься собирать. И растет он, где попало. Или где захочешь. Разливочная на винзаводе есть? Есть. Переделать под хрен – раз плюнуть. Остается прикупить машину, чтобы его тереть… Все, Петр Егорович, пиджачок вам сошьем – как влитой будет. За орденом в Москву будет в чем поехать.

Ехал по вечернему поселку председатель как в тумане. Или в просветлении, сложно со стороны определить чувства властного человека. Действительно, что к хрену нужно? Немного сахара, чуть уксуса с солью и вода. Тут тебе и белки, и жиры, и углеводы! До такого парадоксального решения никто, кроме хитрого портного, в поселке не додумался бы. Да что там поселок! В краевом центре академики бы не допетрили. А у всех высшее образование, каждому почет и уважение…

Сказано – сделано. Быстренько винзаводец переоборудовали под производство хрена и начали закатывать его в майонезные баночки. Запустили, отправили пробную партию в Краснодар. Дело пошло. Так псебайцы стали пионерами хренового дела.

Валентина Петровна тем временем ходит и ходит в поселковый совет, к председателю Петру Егоровичу. Но все без толку: не выделяют средств на постройку заборчика, хоть ты тресни! Все отмахивается. Совсем зарапортовался со своим хреном.

Конечно, его тоже можно понять. Производство наращивает обороты. Столовый хрен уже идет в различные российские города. И прибыток, и искоренение рассадника шмурдячности, то есть производства дешевого портвейна. Пресса об этом в фанфары дунула. В общем, председатель поселкового Совета заполучил две шкурки с одного зайца.

Но только что от всего этого Валентине Петровне? Заборчика как не было, так и нет. Целый год она добивалась своего, но так и не добилась. Любой другой человек уже рукой бы махнул и плюнул на это дело с высокой колокольни. Но не такая была директриса поселковой школы Валентина Петровна. Хоть ей и за сороковник, но женщина крепкая, яркая – что называется в самом расцвете физических и моральных сил, клубника в сметане. Она почти каждый день звонила юной секретарше Петра Егоровича и жаловалась:

– У Марьи Ивановны вон какой красивый забор! А у меня ничего нет. Такая несправедливость, что делать – ума не приложу. Дождется Петр Егорович, что не пущу своих учеников на уборку свеклы. И на консервный завод не пущу!