Юлий Крелин - Очередь

– Вирильные? Это как понимать?

– Мужественные. Говорят, что такой смысл.

– А для чего мужественность нужна в таком деле?

– Всюду проникать. Лариса засмеялась.

– Ну и представления о мужественности. Значит, от «вир». А я бы сказала – от слова «вирус» Бог с ними, как их ни называй, но имей в виду мою просьбу Хорошо?

– Ладно. Мои люди из дальних рядов сообщают, что серьезно обсуждается план вытеснения нашей сотни.

– Вы что, с ума посходили?

– А что? Мужикам не пристало лишь на месте топтаться да переклички устраивать. Необходимо дать выход энергии.

– Драться, что ли? Из-за чего?! Это не по-божески, не по-человечески! Из-за вещей?

– Бога нет.

– Не по-человечески.

– Жить надо для себя.

– Уму непостижимо. И когда?

– Постижимо. Постигай, доктор, постигай, Нарциссовна, жизнь. Заперлась в своей операционной да за мужниной спиной живешь, толкаешь пустопорожние речи. Жизнь не в белых перчатках делается.

– Учитель жизни! И что ж вы, ждете, готовитесь?

– Нет еще. Ждем информацию. Думаю, к утру что-то выяснится, к концу темноты.

– Лариса Борисовна! Здравствуйте.

– Привет, газета.

– Здравствуйте, Валерий Семенович. С вашим мужем, Лариса Борисовна, кашу не сваришь.

– Зато пива выпьешь.

– Это было. Но мне ж интервью надо, Лариса Борисовна. Может, все же вы сами, а?

– У меня голова не тем забита.

– Газета, не привязывайся. Слышь, у доктора голова не тем забита. Слушай, ты не знаешь, здесь никого нет из типографии?

– Зачем?

– Срочно надо автореферат диссертации напечатать. У доктора голова рефератом забита. А если в типографии газеты сработать дело?

– Давайте, Лариса Борисовна, интервью, а я поинтригую у нас.

– В большой типографии быстро не сделают. Да и потом, что я, сумасшедшая, – давать интервью перед защитой? Наша каста этого не любит. Мне сейчас надо тихонечко сидеть. – Лариса улыбнулась, будто что-то вспомнила. – Как мышке сидеть – лишь ушки торчат. Не то черных шаров накидают.

– Добро, Нарциссовна. Спасибо за еду, пошел в обход. – И они оба ушли.

Лариса включила двигатель, печку, села на заднее сиденье, поджала под себя ноги и решила думать о защите, о диссертации, о жизни своей. Но разве может кто-нибудь запрограммировать свои мысли? Они крутились только вокруг очереди. И действительно, ситуация необычна, необычно и странно сближение всех этих людей, не имеющих, казалось бы, никаких точек соприкосновения. Все вроде разобщены и заботятся только о себе, о своем месте в этой очереди, о своем благополучии, о своей конечной цели – машине, и, с другой стороны, взаимопомощь, какая-то спайка, желание помочь друг другу, выстоять и всем вместе дождаться, добиться желанного. Так бы и думала она об этом, если б не счастливая особенность человеческого мозга переливать вдруг весь поток своих мыслей в русло иных проблем при появлении нового феномена в поле зрения или слуха. Таким раздражителем стал один из коллег очередников, делавший свою, видно, ежедневную оздоровительную пробежку «от инфаркта». «Весь мир скоро очумеет и будет так носиться: с носка на пятку, с носка на пятку, трусцой, трусцой с носка на пятку, а потом вприсядку станут…»

Лариса уснула.

Разбудил ее помощник Валерия, юный таксист Кирилл, пришедший с каким-то дородным мужчиной.

– Нарциссовна…

– Борисовна.

– Валерий сказал, что вам нужен этот товарищ из четвертой сотни.

– Мне? Зачем?

– Доктор, начальник сказал, что вам типография нужна срочно.

– А! Да, да. Очень нужна.

– Я директор типографии. Маленькой, правда, но авторефераты мы делаем часто.

– И быстро?

– Быстро не быстро, но за неделю сделаем, а то и раньше.

– Ох, спасибо! Простите, как вас зовут?

– Павел Дмитриевич.

– Павел Дмитриевич, и когда это можно будет?

– Приезжайте завтра с утра.

– Завтра с утра! О чем вы говорите?

Павел Дмитриевич как-то странно улыбался, и Лариса решила, что он нарочно ей это предлагает, чтоб очередь перед ним уменьшилась хоть на одного человека.

– Ко мне оппонент приехал из Ленинграда. Никак не смогу.

– Ну, после воскресенья. Я вам свой адрес оставлю и телефон.

Лариса разозлилась на себя, огорчилась, замолкла: «Надо все же жить с презумпцией – все люди хорошие, все хотят добра. А у меня как до дела, так вылезает кувшинное рыло. Ведь вполне благожелательный дядечка. С чего же я так взъелась на него? Что случилось со мной? Или я всегда такая?»

– Ладно, доктор, насчет реферата мы договоримся. У меня к вам будет встречная просьба, чисто медицинская.

– Всегда к вашим услугам.

– У жены моей вены расширены на ногах. Говорят, оперировать надо, а мы сомневаемся. Не посмотрите ли? Посоветуемся.

– Бога ради! Конечно. Хоть советовать, хоть оперировать.

– Ну, значит, договорились по всем фронтам. Я к себе побегу.

Таксист остался в машине.

– Кирилл, кофе хочешь?

– Да, пожалуй. Выпью, пожалуй. Спасибо.

Лариса налила ему из термоса кофе, дала какие-то бутерброды, прикрыла глаза и вновь задумалась: «Хорошо бы раздеться – и в постель. Вытянуться, натянуть одеяло до зубов. Вытянуться, сложить руки на груди и заснуть. Раньше я всегда спала на боку, клубочком свернувшись, а теперь – всегда вытянувшись на спине. Возрастные изменения, наверное. Свернуться на боку – это еще возвратное стремление к прошлому положению человеческого плода. С годами человек привыкает, отдыхая, лежать на спине, как бы приноравливается к своему будущему, он уже тянется к будущему, к неизвестному – известному лишь по положению на смертном одре».

Лариса открыла глаза. Кирилл держал в руках пустую чашку и задумчиво смотрел сквозь стекло. О чем-то надо было говорить.

– Это у вас первая машина будет, Кирилл?

– Конечно. Откуда ей быть не первой?

– Ты пьешь?

– Нет. У нас многие пьют. А я нет. Машину куплю.

– Да, уж кто пьет, машину не купит.

– Я вот один живу, не женат, не пью, деньги подкопил – куплю.

– Долго копил?

– Сколько копил – столько копил.

– Извини.

– Что извини?

– Что вопрос задала бестактный.

– Почему бестактный?

– Лезу не в свое дело.

– И не буду пить. Еще гараж надо. Машину-то я знаю, сам буду с ней заниматься.

– А работа ваша считается тяжелой?

– Как сказать? Четырнадцать часов за баранкой… Когда на дороге спокойно, ничего. А то, бывает, злишься.

– На кого?

– Да ни на кого. Или на пассажиров. Или иногда… Едешь, и вдруг обгоняют или, наоборот, проехать не дают, толкутся, тянут, а тут спешишь. Ну и злишься.

– А кто мешает?

– Частники. Я вот ехал позавчера, дорога прямая, свободная. За мной «Жигуленок» частный чешет. Я быстрей – не отстает. Я еще – сидит на хвосте. Я газку прибавил, а он прицепился – и все тут. – Кирилл оживился, глаза заблестели. – Смотрю, колодец канализации открытый впереди, я – раз! – и над ним проехал. Мне-то видно было, и «Волга» широкая. Проскочил, а он попался. Не знаю уж, что с ним. Уехал.