Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

Я помахала в ответ рукой. Вот и хорошо. А то ведь бог знает что подумала! Мы поспешили навстречу грузовику, а он, легко вырулив из неширокого пространства перед магазином запчастей, выехал на улицу и достаточно бодро удалился в сторону области. Я по инерции прошла еще несколько шагов и остановилась. Так. Ну, кажется, все понятно. Номеров я издалека не видела, что за фургон – точно сказать не могу, темно. А главное – кто сказал, что именно на этом фургоне увезли мое пианино?

На всякий случай мы еще раз с Гришей обошли наш дом, надеясь встретить если уж не машину с пианино и дядьками, то какого-нибудь собачника, который заметил, как тащили наше пианино. Издалека я увидела соседа из соседнего подъезда, с огромным Лабрадором, и поспешила к нему. Как зовут соседа, я не знала, но видела много раз именно с этой собакой. Наверно, когда он шел без своей собаки, я на него внимания не обращала.

Сосед никакой машины не видел и даже разговаривать особо со мной не стал. Правда, он неопределенно махнул рукой в сторону освещенных окон дома и посоветовал походить по квартирам, спрашивая, не видел ли кто, как грузили пианино. Но я прикинула расстояние от окон до дорожки, где мог припарковаться грузовик, и поняла, что номер рассмотреть было невозможно, даже если предположить, что грузовик стоял под фонарем и номера были с утра вымыты.

– Ну что, Гришенька, – повернулась я к замершему мальчику, – пойдем в полицию вместо супермаркета? Ты как, не против? Прогуляемся хотя бы… Вечер хороший.

И правда, сегодня в воздухе очень сильно чувствовалась весна. Сильно пахло прелыми прошлогодними листьями, влажной корой деревьев, землей, готовящейся очень скоро взорваться новой жизнью, чем-то еще, чего не бывает в другое время года и что не имеет никакого иного названия, кроме весны.

Я с сомнением смотрела в сторону бульвара, где располагается наша полиция. Пожалуй, далековато идти… Да и какой смысл? Кто станет искать наше пианино? Но Гриша вдруг заволновался и стал просить:

– В полицию? Пойдем, пожалуйста…

– Тебе интересно, что ли?

– Очень! – искренне ответил Гриша, и я, пожалуй, первый раз увидела, как засияли его обычно грустные и внимательные или, наоборот, совершенно равнодушные, обращенные в свой собственный мир глаза.

Вопрос был решен, и мы пошли по дворам в полицию, к красивому трехэтажному зданию с темно-красной крышей, сейчас не видной из-за многоэтажек.

Дежурный капитан на проходной лениво и благодушно оглядел нас и довольно весело спросил:

– И куда же это мы идем на ночь глядя?

Наверно, многие работники полиции – хорошие физиономисты. Можно было бы обидеться на его тон. Но ведь на наших лицах не было ни синяков, ни слез, ни следов горя или какого-то трагического происшествия. Надеюсь, именно поэтому он так и разговаривал.

– Я… да не знаю даже, – чуть растерялась я. – К участковому, наверное. Или к дежурному. А лучше – к следователю.

– Тогда уж сразу к прокурору! – хохотнул капитан. – Через мост и направо! А что случилось-то?

– Да вот… у нас, получается, украли… – Как-то странно было разговаривать с ним через толстое, как будто пуленепробиваемое стекло дежурной комнаты. – А вы дежурный, да?

– Я – дежурный, да. Момент! – Капитан поднял трубку телефона и, поглядывая то на нас, то на телевизор, где мчались во весь опор бегуны на спортивном канале, стал кому-то отвечать: – Где? Пишу. Сколько их? Понял. Высылаю наряд. – Капитан энергично поскреб шею, потянулся, крякнул, охнул, подмигнул Грише, и только после этого прокричал куда-то назад: – Мужики! На выезд! Пацаны дерутся на Таллинской около кафе, уже кого-то, похоже…

Он крепко выразился, а я подтащила к себе Гришу.

– Ну что, малыш, пойдем, наверно, домой…

Мальчик во все глаза смотрел вокруг себя, хотя смотреть было особо не на что, разве что на пустой обезьянник дальше по коридору да на веселого капитана в настоящей полицейской форме. Смотрел Гриша с ужасом и восторгом. Думаю, что, сидя дома один, он много раз смотрел фильмы про милицию-полицию, гораздо чаще, чем сказки про волшебные замки и эльфов с троллями, и вот сейчас попал в тот волнующий и загадочный мир, где сильные красивые мужчины ходят с оружием и спасают бедных женщин, стариков и детишек от насильников и негодяев.

Я стала аккуратно подталкивать Гришу к выходу. Делать нам здесь нечего, уж точно. В это время по лестнице со второго этажа сбежал крепкий, серьезный, слегка лысеющий, но довольно симпатичный человек в обычных черных джинсах и серой толстовке.

Веселый капитан шутливо отдал ему честь и показал на нас:

– Вот, Алексеич, не хочешь еще подзадержаться? Никак тебя сегодня не отпускают. Тут гражданка, похоже, как раз к тебе… Что-то украли у нее. А что, так и не сказала.

Алексеич мельком взглянул на нас с Гришей и устало махнул капитану:

– Все завтра!

– Так что украли-то? – спросил меня капитан, похоже, просто из любопытства.

– Пианино, – вдруг ответил мой скромный Гриша. Ответил громко и четко.

Я много раз убеждалась, наблюдая, как растут и меняются мои маленькие пациенты, что человек – невероятно сложное и загадочное существо. Каждый ребенок способен очень и очень на многое, в том числе и на плохое. Почти из каждого ребенка можно вырастить успешного, энергичного, уверенного в себе победителя, а можно – мошенника. Смотря как растить.

Алексеич, уже открывший первую из двух внешних дверей, даже приостановился и обернулся на нас. Капитан же, как и следовало ожидать, захохотал. Похоже, он нашел себе правильное место работы. Если он так радуется всегда, то он просто счастливый человек.

– Пианино? – переспросил Алексеич. – А как это может быть?

– Да вот… – Я замялась. Действительно, как это могло случиться? – Приехал мужчина, взял пианино, сказал, чтобы я искала сдачу, и пропал. То есть мы видели грузовик…

– Ясно, – вздохнул Алексеич и взъерошил короткие волосы, растущие уже не от самого лба.

Если он на этом перестанет лысеть, то останется очень и очень симпатичным. Хотя… Наличие волос на голове еще не есть залог привлекательности мужчины, подумала с большим знанием мужчин и жизни я.

– Ладно… – Алексеич посмотрел на Гришу, потом на меня. – Пойдемте! Накаркал ты мне, Федоскин, ночную жизнь!

– Вот-вот! – радостно подхватил капитан Федоскин. – Помнишь, говорил тебе – не ешь все бутерброды сразу…

– И был прав! – вздохнул Алексеич.

– Мы можем завтра прийти, – сказала я не столько из вежливости, сколько из цеховой солидарности. Я-то очень хорошо знаю, что это такое, когда ко мне на прием, который заканчивается в двенадцать, мамочка приводит ребенка пятнадцать минут второго и с надеждой смотрит на меня… – Или давайте я по дороге расскажу. Все равно я не думаю, что…