Светлана Смолина - Медвежьи сны

– Была замужем, – бестактно напомнил он и, разжав руки, пошел к выходу, доставая на ходу сигареты. – Ладно, я не спешу.

Через трущобы, неухоженные улицы и вылизанные центральные кварталы они вернулись на главный проспект. Появляться в его обществе в администрации и уж тем более присутствовать при разговоре отца с сыном о судьбах города ей не хотелось. Она предпочла бы остаться на стоянке и дождаться его возвращения, но Дмитрий Алексеевич не разделял ее сомнений и Марусе пришлось составить ему компанию под внимательными взглядами охраны, посетителей и работников администрации. Однако Сергея Дмитриевича в кабинете не оказалось, и любезная секретарша переадресовала их в столовую, где высокое начальство соизволило сегодня остаться на обед. За время ее краткого монолога с неизменной улыбкой Маруся подверглась жесткому сканированию и ни секунды не сомневалась, что стоит им закрыть дверь приемной, как информация об этом визите сказочным образом распространится среди всех заинтересованных и просто скучающих личностей быстрее скорости света.

Неудивительно, что когда они спустились в столовую, Сергей Дмитриевич уже был осведомлен об этом визите. Маруся отказалась от обеда, заказала чашку кофе, а потом смаковала его крохотными глотками и со сдержанным интересом осматривалась, пока мужчины перебирали нейтральные темы. Тот факт, что присутствующие в столовой сотрудники повсеместно обсуждали этот визит, ее не особенно не смущал. Сергей Дмитриевич был расслаблен и доволен собой и не мог думать ни о чем, кроме футбола. Даже когда вскользь прозвучал вопрос о расходовании бюджетных средств, он не заподозрил подвоха и лениво отмахнулся: «Нет проблем, освоим до конца года!», и вернулся к предстоящему чемпионату.

– Точно освоишь? – Хозяин смотрел на сына с нехорошим прищуром. – А то на следующий год могут и не дать.

– Думаешь, тут деньги вложить некуда? Да у нас проблемных мест…

– Вот видишь, Маша! А ты утверждала, что деньги кончились.

– Я просто предположила, не более. Значит, ничто не мешает решать проблемы на окраинах.

Марусина мысль по знакомому следу вернулась к осыпающимся балконам и грязным лестницам, а Сергей Дмитриевич окинул спутницу отца презрительным взглядом.

– У тебя появился новый консультант, знающий толк в управлении городом? Она кто? Правая рука Лужкова? Или гоголевский ревизор?

– В подъезде ты была более красноречива, – оставив без внимания реплику сына, упрекнул Дмитрий Алексеевич. – У нас привыкли говорить, какой добрый царь-батюшка достался городу. Пресса его целует во все места, избиратели красные дорожки чистят. А почему? За его неописуемые заслуги перед отечеством или за папины вливания? Это вы там своего костерите и в хвост и в гриву, а у нас демократия разумная и управляемая. Кто в городе скажет ему откровенно, что пора заниматься конкретными проблемами, а не подкрашивать фасады на главной улице?

– Дмитрий Алексеевич, я не компетентна…

– При чем тут ты! Это он некомпетентен! – Голос хозяина загрохотал под высоким сводчатым потолком, и работники администрации заторопились один за другим покинуть просторный зал. – Прокати Сергея Дмитриевича по местам его боевой славы, можешь даже свою мурселаго взять по такому случаю!

– Я с бабами не езжу, – сквозь зубы процедил глава администрации, и его полное лицо пошло багровыми пятнами.

– Ты только с бабами и ездишь!..

– Не надо! – Маруся положила миролюбивую ладонь на его руку и слегка сжала. – Не делайте им такого подарка.

Те, кто еще остался в столовой, перестали звенеть столовыми приборами и усердно грели уши на семейном скандале.

– Это ты у нас теперь везде ездишь с бабой. Как свихнулся на ней, – предусмотрительно понизил голос Сергей Дмитриевич, оглянувшись на подчиненных. – Хочешь трахать – трахай в свое удовольствие хоть на центральной площади. А сюда-то зачем притащил?

Марусины пальцы окоченели, соскользнули с мужского рукава и вернулись к чашке.

– Не твое дело, что у меня с ней! – надменно скривившись, парировал хозяин, и она почувствовала себя рабыней, ждущей на невольничьем рынке решения своей судьбы. – Ты давно на Колхозную ездил? А на Дубовую? Ты видел, как там люди живут? Мне не надо, чтобы ты просто освоил федеральные средства. Мне надо, чтобы ты дома к зиме подготовил.

– У меня бюджет принят, если ты не в курсе, как у нас дела ведутся. Все спланировано, все заточено под интересы людей, а не в угоду моему самодурству. Так что, я и без столичных консультантов знаю, где какие дыры надо затыкать!

– Ну, значит, знаешь! – внезапно отступил Дмитрий Алексеевич, как будто разговор разом потерял для него интерес. – А завод пока подождет вкладываться. Посмотрим, как ты управишься.

– Не надо меня пугать! Это с ней проходит: мое царство, мои порядки! – передразнил отца глава администрации города. – Мы живем по законам, а не по понятиям. И твой завод не один такой. Найдутся и другие спонсоры.

– Вот и ладненько! – Хозяин с удивительным для его габаритов проворством поднялся и встряхнул за плечо нерасторопную Марусю. – Поехали отсюда. В другом месте кофе выпьешь.

Но она отказалась ехать в другое место, всю дорогу к дому молчала, стиснув пальцами руль, и кусала губы, пребывая в напряженной и недоброй задумчивости, а на его попытки разговорить ее только хмуро кивала или встряхивала волосами. Парковать машину она тоже не стала, вышла на проезжую часть, оставив двигатель включенным, и, наклонившись к открытому окну, заявила:

– Вечером прикажите подогнать машину к ресторану.

– Это что еще за демонстрация? – заворчал он, выбравшись из ауди со своей стороны. – На кой дьявол мне твоя машина?

Они стояли друг против друга, как несколько часов назад в подъезде дома на Колхозной, только разделяло их не полметра пространства, а глубокая ледяная пропасть, куда проваливались его вопросы.

– Мария?

– Вам льстит, что они считают меня вашей… – Она на секунду запнулась, подбирая уместное слово. – Содержанкой. И вам плевать, что меня это оскорбляет. Вы платите мне за работу, и я ее честно делаю. Других платных услуг я не оказываю и в планах не держу. И моя любезность, – она специально подчеркнула последнее слово, – мое добровольное согласие поехать с вами и, в результате, вынужденное участие в этом фарсе были оценены неадекватно всеми сторонами.

– Ты можешь выражаться по-человечески? – возмутился он.

– Я с вами спать не собираюсь! – Она без ложной стыдливости перевела витиеватую речь на доступный ему язык. – Поэтому донесите до своих… подданных, чтобы в моем присутствии держали язык за зубами.

– Да я-то в чем виноват, что они болтают?!