Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том второй

Только не это! Смотрю поверх листа бумаги на неё… Это маленькое тёмное пятнышко… Как тогда в Булуне у Васьки. Аж мороз по коже… Там же… матка…

Очевидно, я сделал в объяснениях слишком длительную паузу, потому что Ванька перехватывает мой взгляд. Я это тоже вижу. Понимая, что сейчас нельзя концентрировать на этом их внимание, говорю что-то весёлое, продолжаю объяснения…

М-да… Ваньку так уже не проведёшь. Рита весело смеётся над моей шуткой, а он просто ест меня глазами.

– Всё понятно? – спрашиваю я в заключение, при этом понимаю, что вопрос звучит двусмысленно.

– Ага! Спасибо! – с энтузиазмом говорит Рита, а Ванька только молча кивает.

– Ну давайте… Я пошёл к своим наукам, – непринуждённо улыбаюсь и иду на кухню.

Хлопает входная дверь. Это Ванька вернулся, отвезя Риту домой.

– Что у неё? – он влетает ко мне на кухню, не снимая ни куртки, ни ботинок.

Поднимаю на него глаза… Такого взгляда я у него ещё никогда не видел. Там и боль, и страх. Наверняка он, как всегда, почувствовал мое потрясение.

Хочу сказать… и не могу раскрыть рта, поскольку мои слова будут приговором.

– Сашка! Что у неё? – нетерпеливо повторяет свой вопрос Ванька.

– Сядь… – устало прошу я.

За время его отсутствия я уже много чего передумал и действительно от этого устал. Поистине, куда ни кинь – всюду клин.

Он неохотно садится и начинает сверлить меня взглядом.

– Понимаешь, – начинаю я, не зная, как закончить, – мне показалось…

– Сашка! Да не тяни ты! Давай без дипломатии!

– Хорошо… Похоже на первую степень. Матка… В общем, такое же начало, как тогда у Васьки.

Ванька становится серым.

– Ванюха… Соберись! Не хватало мне ещё тебя сейчас в норму приводить!

– Да… да… – он кивает головой, как китайский болванчик, долго молчит, потом глубоко вздыхает. – Ну что ж… Значит, своих детей у меня никогда не будет…

Понимаю, что за это время он уже прокрутил в уме всё, в том числе и грядущую операцию.

– Будут! Понял? Будут! – громко и жёстко говорю я.

– Не-е… Я не позволю тебе рисковать собой. Я уже видел, чем это кончается.

– Так, Ванюха… Иди-ка ты спать, добрый молодец! Оставь меня в покое и дай мне серьёзно подумать.

Ванька продолжает сидеть, смотря на меня неподвижным взглядом.

– Может, вместе?

– Это те вопросы, Ванюха, которые я должен обдумать сам. Извини. Примерно, как тогда твой позвоночник.

Продолжает сидеть и смотреть на меня.

– Ты что, не понял? Пошёл вон! Не мешай мне думать.

Он встаёт, подходит ко мне и прижимается щекой к моей макушке.

– Иди… иди отсюда! Спокойной ночи! – бурчу я и, увидев, что он машинально забирает со стола пачку сигарет, кричу: – Эй! Сигареты оставь!

Уже час сижу и прокуриваю кухню. Поскольку в квартире тишина, то очень хорошо слышно, как Ванька ворочается на тахте. Тоже не спит…

– Вань… Знаю, что не спишь. Иди-ка сюда, – тихо зову я, втайне надеясь, что всё-таки он спит.

Сразу раздаются шлёпающие шаги, и он появляется на кухне в нашем халате.

– Сашка… Я ведь уже понял, что ты хочешь рисковать… – так же тихо и грустно произносит он. – Я боюсь за тебя.

– Ты лучше за Риту бойся.

– За неё тоже. Но там сделают операцию. А тебя я уже видел… красивого. Едва откачали… Ну не будет у нас детей. Будем на твоих радоваться.

– Прекрати! Прекрати и включи мозги.

– Ты что-то придумал? – он замирает, распахивая свои глазищи.

– Не знаю… Может быть. Потому и хочу, чтобы ты подумал вместе со мной.

– Я готов!

– Если опухоль втягивает и образуется хвост, ну или ток к ней, то значит, для развития и размножения раковым клеткам требуется энергия. Много энергии! Верно?

– Ну… да…

– А если их лишить этой энергии вообще? Может, они подохнут? Надо регулярно забирать у них энергию! Понял меня? И как можно больше её у них забирать!

Молча смотрю на Ваньку. Странно ёжится, будто ему холодно.

– Тебе что, холодно?

– Угу… От осознания того, на что ты собираешься пойти.

– Ты мне скажи лучше, я дело говорю?

– Ты говоришь дело, только я всё равно за тебя боюсь. Ты же эту энергию будешь как-то там забирать, но принимать-то её будешь тоже ты! А ты в отличие от меня плюёшь на защиту! Понял меня? Именно поэтому я за тебя боюсь.

– Ну хорошо, не буду я плевать на защиту. Постараюсь, по крайней мере. Пойми, пока всё ещё в самом начале, пока там ещё очень маленькая опухоль, то можно попробовать. И нужно!

– Сашка…

Ванька встаёт, обходит стол и садится рядом.

– Ну что «Сашка»?.. Ты согласен со мной? На карте – твоё потомство, ну и мои племянники и племянницы, – с улыбкой растолковываю я и обнимаю его за плечо.

– По-моему, на карте твоё здоровье, а может быть, и твоя жизнь, – глухо выговаривает Ванька и тоже обнимает меня за плечо. – Загляни в будущее! Ты же можешь!

– В будущем я вижу тебя с Ритой в кругу ваших детишек.

– Саш… Я не куплюсь на это, – грустно говорит Ванька. – Ты по-настоящему загляни!

– Боюсь, – честно признаюсь я. – Ладно! Поскольку я – диктатор, давай обсудим детали. Риту на биопсию отправим в Медицинскую академию. Я договорюсь. Сначала посмотрим на результат.

– А кто ей скажет? – осторожно спрашивает Ванька.

– Я скажу. После ваших занятий сразу же и скажу.

Спасибо Кириллу Сергеевичу! Для участия в операции вместе с Шахлатым дал мне день отгула от нашей больницы. Ему я пока про свою авантюру ничего не сказал и намерен отгул использовать на все сто.

Для начала решил зайти в церковь. Стою в церкви перед иконостасом и прошу Всевышнего о помощи и защите. Мне очень страшно! Боюсь и за Риту, и за Ваньку, и… за себя. Я так и не научился молиться. Все эти тексты на старославянском мне до сих пор элементарно непонятны ни в смысле звучания, ни в смысле содержания. Поэтому стараюсь обращаться к НЕМУ на простом современном языке. Эх, вспоминаю отца Михаила! Сейчас бы к нему за благословением…

В какой-то момент понимаю, что кто-то трогает меня за руку. Поворачиваюсь и вижу скорее всего батюшку. Такой… плотный, розовощёкий… Лет пятьдесят, наверное.

– Здравствуйте! – улыбаясь, здоровается он. – Вы что-нибудь хотели? У вас свадьба, крещение, или, не дай Бог, похороны?

От таких слов не нахожу сразу, что ответить. Смотрю ему в глаза. Не то… Совсем не то.

– Да нет… Просто я молюсь, – наконец объясняю я. – Я врач, и мне надо вылечить очень серьёзно больного человека.

– А-а… – несколько разочарованно тянет он. – Тогда приходите к вечерне. Со всеми и помолитесь.

Слегка качаю головой в знак отрицания.

– Церковь не случайно собирает свою паству для коллективной молитвы, молодой человек! – назидательно выговаривает батюшка. – Именно церковь и совместная молитва открывает людям доступ к Господу!