Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том второй

– Родной мой Ванюха… Спасибо тебе… за всё… – трусь щекой о знакомые лохмы и чувствую, как вздрагивает его плечо. – Помочь ты мне, прости, не сможешь. Разве что будешь молчать о том, что я тебе сказал. Не надо раньше времени пугать наших с тобой близких.

– Сашка, я готов… Научи, и я буду тебя лечить! – настаивает он.

Как он, обняв меня, за меня цепляется! Всё, как… тогда…

– Ладно… Не переживай… – бросаю я дежурную фразу, гладя его по голове. – И пойми – всё на свете имеет свой конец. Это естественно!

– Сашка, не может быть, чтобы не было выхода. Ты… загляни в будущее… Посмотри, что там?

– Нет!

– Загляни! Ты должен это сделать для нас для всех!

– Родной мой Ванюха… Давай на сегодня закончим. Езжай-ка ты к своим. Мне подумать надо. Одному и обо всём!.

– Давай вместе!

– Нет, братишка! Пожалуйста, оставь меня одного, – и, прочитав его мысли, усмехаюсь. – Не волнуйся. Я не стану торопить естественный финал. Я действительно хочу очень обстоятельно подумать. И пока никому ни слова!

Всё это я говорю очень тихо, почти шёпотом, прижимая Ваньку к себе.

Ну вот… Ванька уехал. Ещё какое-то время сижу на кухне, потом иду в комнату. Сам не знаю почему, но мне хочется музыки! Нет, не Верди! Отпускаю свою интуицию и беру диск наугад.

Зазвучавшие могучие звуки оркестра заставляют меня вжаться в старое Ванькино кресло. Интуиция меня снова не подвела. Действительно, эта музыка своей упругостью, даже жёсткостью встряхивает меня. Она будто одну за другой выковывает мои мысли о моем будущем и даже… Да! Она заставляет меня буквально перевернуть всё в своей голове! Я уже понял, что должен бороться за себя, за свою жизнь хотя бы ради тех, кого я в ней люблю. Эта музыка властно зовёт меня на эту борьбу, и я к ней готов!

Я – доктор Елизов! Я многое умею, многое могу! Почему бы мне не попробовать излечить себя самому? Я ведь лечил себя после ранения! Действительно! Если я кому-то даю какие-то установки и при этом организмы начинают активнее бороться со своими недугами, то почему я не могу дать такую же установку самому себе, своему организму? Попутно можно, поставив такой эксперимент, ещё и ответить на извечный вопрос: что же первично? Природа?.. Сознание?..

Мой интеллект, мой мозг, умеющий приказывать другим, должен суметь приказать этому телу, в котором завелась проклятая опухоль, отторгнуть её, как паразитирующее образование! Мои мысли должны мне помочь! Я должен это сделать! Хотя бы ради тех, кто будет обо мне печалиться.

Решено! Я, конечно же, постараюсь… Я буду очень стараться!

Я сделаю это! Обязательно сделаю! Так что, Господи, прости меня, грешного, но я снова вмешаюсь в Твой промысел. Таким уж Ты меня создал!

Теперь – как это осуществить? Думай, голова! Думай дальше! Нужна программа действий, для начала можно только первые её пункты. Дальнейшее, как это у меня часто бывает, я смогу придумать по ходу дела. Пока что мне ясно одно: для жесточайшей концентрации на борьбе за свою жизнь, на своём лечении, я должен себя полностью изолировать от окружающего мира. Все мои мысли и действия должны быть направлены на эту жестокую и изнурительную борьбу, каждый день, каждый час, каждую минуту я должен приказывать своему организму бороться, отторгать эту опухоль до полного её уничтожения силами здоровых клеток. Я должен насиловать свой организм, чтобы не давать раковым клеткам высасывать энергию здоровых клеток и, паразитируя на них, расти и делиться. Только физические нагрузки и отсасывание энергии от этих клеток могут мне помочь.

Вот и финальные фанфары этой прекрасной музыки. Это – хороший знак. Значит, победа случится. Вынимаю диск и смотрю на него. Бетховен. Пятая симфония. Надо запомнить.

Снова мы с Ванькой сидим друг против друга на кухне. Я ему уже изложил всё, что надумал за вчерашний вечер.

– Сашка… Может, я с тобой? – только теперь Ванька поднимает на меня свой взгляд, и я опять тону…

– Нет, Ванюха! – я твёрдо смотрю в его замечательные глаза. – Я буду бороться сам и сумею победить! Я в это верю, и ты тоже должен в это поверить! Ведь я же… – стоически усмехаюсь, – Я же – доктор Елизов!

Вот уже неделя, как я живу здесь, можно сказать, затворником. Хотя трудно назвать затворником человека, обитающего в странном жилище посреди тундры. Но главное то, что я один. Физически совсем один.

Были недолгие сборы в Питере, трудное прощание со всеми дорогими мне людьми, когда всем нам было непонятно – это прощание насовсем или на время, и полёт в Булун для дальнейшего следования в тундру в добровольную ссылку.

Честно говоря, я считал дни. Ещё бы! Ведь жизни мне мои коллеги врачи отвели всего два месяца, а потом – мучительная смерть от удушья.

В Булуне через Таню мне удалось устроить своё нынешнее жильё. Его мне одолжило одно якутское семейство, перебравшееся со своими оленями на новые пастбища. Эти люди даже благодарили меня за то, что «великий шаман освятит своим пребыванием их жилище». Так что строить самому мне, слава Богу, ничего не пришлось. Фёдор на своём Ми-8 привёз меня сюда вместе с Таней, которая всё для меня тут обустроила и сразу же с ним улетела назад. Спасибо ей великое за всё… Теперь вертолёт будет раз в месяц доставлять мне всё необходимое для жизни. Столько, сколько я тут сумею прожить.

Утро для меня – понятие относительное, хотя я и купил себе часы с циферблатом на двадцать четыре часа и календарём, чтобы в условиях оставшегося полярного дня и, Бог даст, грядущей полярной ночи можно было определяться со временем суток и днями.

С утра у меня по программе жёсткое истязание своего тела физическими упражнениями до синих искорок в глазах. Вот теперь в изнеможении валяюсь на своём лежбище. Отдыхаю. Думаю…

Вот так, Господи… Вот каким я стал теперь.

Уже больше недели не курю, не пью… Веду аскетический образ жизни. Ты должен быть мною доволен. Хотя с моими прежними деяниями… мне трудно рассчитывать на Твое благое ко мне отношение.

Да, я фактический двоежёнец, и это – мой основной грех. Прости меня, Господи! Но так уж получилось в моей бурной жизни, которую Ты, как видно, задумал прекратить вот таким образом.

Да, я, увы, страдаю гордыней… Действительно ведь страдаю, раз осмеливаюсь спорить с Тобой. Конечно, смешно это… Как можно спорить с Абсолютом? Всё это надо хорошенько обдумать. Но Ты всё-таки положи всё, что я содеял на протяжении жизни, на свои весы, как говорил мне отец Михаил. Очень надеюсь, что добро, которое я успел совершить, всё-таки перевесит мои грехи.

Господи! Как не хочу я покидать этот мир и своих любимых!

Ванька… Снова вся тяжесть упала на его плечи. Прости меня, родной мой братишка!

Даша… Одна с двумя детьми… За что ей такие трудности? Она-то ведь ни в чём не виновата!