Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том второй

– Думаю, ты прав. В любом случае парня надо поскорее отключить от его перципиента. В том, что он его высасывает, нет никакого сомнения.

– Я сегодня посмотрю его ещё на фантоме.

– Тоже правильно!

Едва придя в больницу, сразу направляюсь в палату, куда вчера определили парнишку. Вчера на его фантоме я всё-таки нашел этот самый хвост и, поразмыслив, понял, как я его буду отключать. Однако всё надо предварительно проверить на реальном человеке. Пациент стоит передо мной, покачиваясь. Ясно – слабость. Остальное население палаты наблюдает за моими действиями. Всё точно! Вот и этот самый хвост. Как же я вчера его сразу не почувствовал? Делаю необходимые пассы руками… Просто выстраиваю поле парня! Блокирую эту паразитную энергетическую связь. И ведь вроде получается! Конечно, его поле сейчас – это ещё не привычная яйцеобразная форма, но некоторая прибавка уже есть!

Парнишка покачивается и… Успеваю его подхватить. Он спит! Вот так взял и заснул стоя! Ну и слава богу! Значит, я на верном пути. Укладываю его на кровать и накрываю одеялом. Пусть спит. На посту даю распоряжение, чтобы моего пациента ни в коем случае не будили. Пусть спит столько, сколько проспит.

– Он проснулся, – докладывает мне Таня, входя в кабинет.

– Пошли! – командую я.

В палате опять корректирую поле парня. Уже ощутимо – лучше.

– Таня, переведи ему: побольше спать и есть, поменьше ходить. Пусть сил набирается. Теперь всё должно быть хорошо. Да! Спроси его, у него в семье кто-то сильно болен?

Таня снова лопочет по-ихнему.

– Он говорит, что его бабушка уже полгода не встаёт. Он очень беспокоится, ведь она его вырастила. С ним приезжали отец и тётка с мужем. Мамы у него давно нет.

В этот момент я как бы вижу стоящих около какой-то лежанки людей. У них грустные лица… Мне становится всё понятно.

– Переведи ему, что его бабушка ушла далеко, ушла к его предкам…

Сам удивляюсь, почему я именно так сказал о её смерти. Вроде я не из местных, а заговорил, как они. Да… По сути дела, отключив, я её убил. Вот такой поворот…

Таня переводит, и на глазах парня появляются слёзы. Пора вмешиваться. Кладу ему руку на лоб и внушаю сон.

В кабинете Таня долго молча смотрит на меня.

– Опять скажешь, что я – шаман? – я усмехаюсь и объясняю: – Его бабушка жила, пока тянула из него энергию, а я её отключил… Понимаешь? Значит, для того чтобы его спасти, я…

Делаю неопределённый взмах рукой. Таня понимающе кивает. Опять молчим.

– Александр Николаевич… Я понимаю… Но ведь это жизнь! – успокаивает она меня. – Ведь по-другому было нельзя!

Молча киваю. Мне неспокойно. Получается, что в этот раз, чтобы сохранить жизнь одному человеку, я забрал её у другого, пусть даже и обречённого. Из кабинета главного врача набираю номер Чистоозёрской больницы.

– Сашенька! Здравствуй, мой дорогой! Ну как у тебя дела? – заботливо спрашивает Кирилл Сергеевич.

Подробно всё рассказываю. Особенно подробно про сегодняшний случай с моим пациентом.

– Сашенька, ты не переживай. Я понимаю, что у тебя на душе кошки скребут. Только ты должен понимать, что ты никого не убил. Там человек был обречён и бессознательно тянул за собой ещё одного. Ты не позволил этому случиться. Поэтому тебе честь и хвала! В общем, я тебе высказал своё мнение по этому поводу.

– Поймите, Кирилл Сергеевич, я всё это делал, не предполагая такого… двойного результата. Не знаю, как бы я поступил, если бы с самого начала знал, чем это может закончиться, – признаюсь я.

– Значит, тот, кто тебе помогает, подумал за тебя. Я это тебе совершенно серьёзно говорю, а ты ведь знаешь мои моральные принципы. Верно?

– Верно… Только всё равно душа не на месте.

– Ладно! Давай сменим тему. Ты что-нибудь из моих записей нашёл?

– Конечно! Даже взял с собой на сегодняшние сутки почитать.

– Сашенька. Ты здесь, дома, всё это почитать ещё успеешь. Судя по тому, что ты мне рассказал, ты там, как обычно, крутишься белкой в колесе. Отдыхай больше! Дмитрий с Надеждой тебе ведь именно это говорили.

– Говорили… – с улыбкой соглашаюсь я, понимая, что и здесь я под колпаком.

Несмотря на разговор с Кириллом Сергеевичем, я всё равно в беспокойстве. После суток домой, как обычно, не пошёл. Захожу в палату к своему особому пациенту. Лишний раз проверить надо. Ого! Он даже порозовел! Это очень хорошо, только вот…

Всё! Ощущаю острое желание сходить в церковь.

В церкви останавливаюсь у столика со свечами.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – улыбаясь, приветствует меня неизменная Анна Степановна. – Наконец-то вы к нам сюда зашли.

– Здравствуйте, – смущённо отвечаю я. – Анна Степановна, вы меня простите…

Мне необходимо выслушать всё, что бы она мне ни сказала.

– Александр Николаевич, мне не за что вас прощать, – тихо говорит она. – Знали бы вы, как я вам благодарна… за Таньку. Она ведь теперь совсем другая! Как она дома сидит и занимается! Она многому у вас научилась. Её уважать стали. Даже к нам домой за помощью приходят! А ваш будущий ребёночек – это вовсе не грех. Это от её большой любви к вам! Я это знаю!

– Вы не волнуйтесь, – бормочу я. – Я Танюшку и сына никогда не брошу…

– А я и не волнуюсь. Вы – Божий человек! Это все говорят. Я знаю тоже, что вы её не бросите. От этого мне даже перед вашей женой совестно, поверьте…

Подходит отец Михаил.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! Наслышан о вашем приезде.

Мы обмениваемся очень тёплым рукопожатием.

– Отец Михаил, ваш подарок стоит у меня на столе в кабинете, там, где я пациентов принимаю. Спасибо вам!

– Это вам спасибо! Спасибо, что людей не обманули. Ждали они вас! Мне уже рассказали, сколько их к вам в первый же день пришло. А образок… Он вам всегда помогать будет. Даже когда вы здесь.

– Отец Михаил, я вообще-то пришёл поговорить с вами. Может, покаяться… Может, исповедаться… У вас найдётся на меня время?

– Найдётся. Пойдёмте!

Снова та же комнатка с простым столом и иконой. Медленно рассказываю всё. И про Таню, и про своё вчерашнее лечение парня, чью бабушку этим лечением я фактически убил.

– Вот… Я с этим к вам и шёл…

Отец Михаил, который во время моего рассказа с тёплым вниманием слушал меня, держит некоторую паузу, продолжая смотреть мне в глаза.

– Что я вам могу сказать, Александр Николаевич, – наконец говорит он. – Господь оценивает деяния наши по помыслам нашим, намерениям нашим и результатам. Поэтому даже такая смерть, то есть смерть человека, Им обречённого, смерть, произошедшая во имя жизни молодой, ещё безгрешной, не может считаться грехом. А насчёт Тани… Тут, конечно, трудно оценивать. Хорошо, что вы каетесь. Хорошо, что не оставите её своими заботами. И хорошо, что она стала на путь верный. Вспомните Марию Магдалину! На весах Господних наши добрые дела – с одной стороны, а грехи – с другой… Но вы должны благодарить Господа за его помощь и ту твердую руку, которой Он направляет вас в делах ваших праведных.