Александр Давыдов - Бумажный герой. Философичные повести А. К.

Вся жизнь подобна океану, и она прекрасна – беспредметный художник, не ведающий о золотом сечении, а также и о законах симметрии. Конечно, талантливей автора картины «Девятый вал», чья копия пылится на стенке нашего кубрика, – она-то как раз безжизненна: ее театрально вздыбленные, навек застывшие волны – какая угроза, коль все эти маринисты будто заморозили вольную стихию? Красота жизни постигается только интуицией, непредвзятым вкусом, чутьем на прекрасное, будь то красота поступка, блестящее разрешение ситуации, небывалый смысл, вдруг открывшийся в столкновении событий. На эту самую интуицию, которой я не обижен, мы и будем уповать в этом океанском путешествии. На что еще? И вы наверняка заметили, сколь интимное у этого безымянного автора, зовущегося Океан, чувство времени. Будто и он обитатель нашего санатория, где время куда как прихотливо: разумеется, не река, а именно что океаническое – очень уж своевольное и, похоже, трехмерное. Не линия, пускай даже извилистая, а некий таинственный объем…

Ну вот, наконец-то, я ждал этого вопроса. Кто, спрашиваете, меня назначил капитаном? Мог бы ответить горделиво, что тот же самый, кто меня назначил к существованию. Но лишь напомню, неписаный закон нашего санатория: кто первым встал, того и тапки. Что в переводе на язык цивилизованных французов: кто палку взял, тот и капрал. Хорошо, начнем с конца: кто против? Ты против? Так, понял. Кто еще? Ага, и эти двое. Выходит, троица из мореходной палаты, самой вонючей из всех: знаем, кого здесь кличут матросами. Предлагаете демократические выборы, прямые, равные и тайные? Никак не ожидал, что вы демократы, господа Нельсон, Канарис и Колчак. Видать, в нашу эпоху даже адмиралы не защищены своим чином от опаснейшего демократического поветрия. Тут все равно не найдется такого психа, чтобы за вас проголосовал прямым и тайным. Еще флагман я бы вам доверил, но не кораблик нашей мятежной мечты. Другое дело – Колумб! Но в санатории не осталось ни единого: последний Колумб захлебнулся в ванне во время лечебных процедур.

Не только у вас, но и у меня самого нет выбора. Лишь моя мысль еще не до конца извратилась в соответствии с ложными путями нашей извращенной квазиреальности, я один из всех вас, вопреки многим разочарованиям и жизненным катаклизмам, сохранил веру в будущее. К тому ж меня еще в нежном детстве настигло трагическое чувство, что я единственная в мире живая душа и весь этот мир изобретен мною, оттого именно столь несовершенен. Казалось, что я лично – автор всей мистерии жизни. В дальнейшем (и до сих пор) я находил всё новые аргументы в пользу той не по годам зрелой гипотезы. Это ныне почти моя очевидность, которой вам, господа фантомы, нечего противопоставить, кроме бессильных слов и нудных силлогизмов. Вы меня все равно не переубедите, коль для себя самого я единственный субъект жизни, то есть, можно сказать, привилегированное существование, а вы все, в итоге, персонажи моего романа, обогащенные или обедненные моей фантазией; вехи моей судьбы, ее зигзаги и противоречия, – а может быть, различные ее варианты. Сколь я ни отгораживаюсь от людей и жизни в целом, все-таки не так уж резко очерчен. Сквозь мою оболочку так и норовят прорваться соседствующие и соседствующее, – мой островок открыт бурям и всем ветрам современности. Да и собственные мои чувства и мысль будто простираются до самого горизонта, так что я всегда рискую затеряться в океане чужого, – да еще к нашей жизни всегда норовит приблудиться какой-нибудь бродячий сюжет и все там переиначить. Если честно, то я б и вообще предпочел пуститься в плаванье в одиночку, но жизнь навязчива, как случайный знакомец. Забреди в любую даль, и все равно окажется, что хоть частицу родного навоза унес на своих подошвах. Так что, дорогие призраки, выраженье моих комплексов и личных проблем, постоянных сомнений, зыбких эмоций и упорного чувства, внутренние оппоненты, въедливые будто демоны, короче говоря, все ненадежные, но и ненапрасные спутники моей жизни, приглашаю вас на свой столь же призрачный корабль. Я капитан, и – точка!

И вот еще важнейший вопрос: как назовем наш корабль? Я всю голову сломал в поисках мало-мальски пристойного названия. Может быть, вы, друзья по несчастью, что-то дельное предложите. Так-так, «Надежда», «Порыв», «Искатель», «Непобежденный», «Независимый»… Сколько патетики, господа адмиралы! Вот и мне в голову приходили такие же пошлости. Давайте еще! «Упорный», «Вдумчивый», «Сосредоточенный», «Непредвзятый»… Это получше. «Стремительный»?.. А вот это ни к селу ни к городу… точнее будет «Медлительный», – зачем торопиться?.. Так и знал, что бесполезное дело. Как сами видите, ни одно определенье не подходит, – я даже пролистал до последней страницы словарь эпитетов. Видно, кораблю дураков и не подобает как-либо именоваться, ибо цель дурацкого путешествия – туманна и переменчива. Мы тут все анонимные психи, так пускай же и корабль останется анонимным, – верней, каждый волен его называть по-своему.

А теперь, друзья, все возьмемся за руки и будем раскачиваться, изображая океанские волны. Это необходимо, чтоб создать настроение и немного разогнать сюжет, который иногда задремывает. Старайтесь, дружно взметайте волну до небес, это же океан! А то выходит мелкая рябь, достойная черноморской лужи. Так, так! Теперь хватит, уймитесь же, наконец, а то волна, глядишь, и захлестнет кораблик. У меня уже голова пошла кругом от этой бортовой и килевой качки, – если честно, меня раньше мутило даже и на речном трамвайчике. Мне, человеку неукорененному, всегда было важно под ногами чувствовать твердую почву. Но подчас надо и рискнуть.

Куда мы поплывем? Это вопрос по делу. Разумеется, вас приглашаю не в какой-нибудь заграничный круиз. Сами знаете: я человек тотальной мысли и всеобъемлющего чувства. Редко делаю ставки, поскольку не игроман, но, коль уж делаю, то ставки роковые. Да и чего нам терять, если жизнь давно уж не жизнь, а сплошное существованье. И отчаянье поддует нам в паруса. Мой друг Франсуа, ты опять про волшебную бутылку? Стоит ли ее искать за тридевять земель? Знаю: ты б удовлетворился и самой обычной, но это справедливо, что в нашем убежище сухой закон, – мы все и так будто пьяные. Куда стоит плыть по морю вечности? Отвечу сразу и прямо: Острова Блаженных, где поныне и присно царит Золотой век, – вот единственная цель достойная морехода-философа. Вынужден признать, что к ним не проложены морские пути. Я прилежно изучил все карты – от самых древнейших времен до новейших. Среди них попадаются весьма любопытные, к примеру, с точным рельефом освобожденной от льдов Антарктиды задолго до ее открытия. Но ни единый из древних мореходов не дерзнул обозначить на карте острова совершенной жизни. Однако на старых картах много белых пятен и к тому ж они заляпаны пальцами капитанов, штурманов или просто романтиков. Возможно, имеет смысл ориентироваться именно по этим сальным следам чужого любопытства, но я в этом не уверен. А на современных-то, бескрылых, строго реалистичных, уныло подробных и предусмотрительных картах уже ни единого белого пятнышка, что теперь делает профессию географа просто комичной.