Женя Маркер - Курсанты. Путь к звёздам

Несли они свою неуемную энергию в регулярные культпоходы, которые на первом курсе им часто организовывал взводный офицер.

– Посещать ленинградские достопримечательности можно вечно, а у вас только четыре года, – констатировал лейтенант Бочаров, к которому очень быстро приклеилась кличка «Малешкин» по имени одного из героев фильма о танкистах, отличавшегося суетливостью в отношениях с подчиненными. Бочаров, как Малешкин из фильма, делал серьезный вид, напускал уставную строгость и командовал срывающимся голосом. Однако вчерашний выпускник училища знал, что служба легче и веселее всего идет в театральных залах и на концертных площадках, в Эрмитаже, у Казанского или Исакиевского соборов, на проспектах и улицах города, где памятников культуры больше, чем облаков в пасмурном небе Питера. А вернее всего, так он завоевывал себе авторитет, ибо избегал строевых занятий и спортивных мероприятий, где не мог блеснуть умениями и способностями. А эрудицией, знанием города на Неве он отличался на общем фоне сослуживцев и подчиненных. Генка считал, что Малешкин не наотдыхался, пока учился, и теперь наверстывает.

Каждое воскресенье или субботу, Малешкин организовывал культпоходы на 10—20 человек. Попасть в такую группу оказывалось сложно по будничным причинам: очередные наряды или взыскания, как тормозом стопорили тех, на кого они выпадали. А счастливчики отправлялись в Питер. Правда, этот замечательный повод командиры использовали с собственным интересом: наглаженная до стрелок форма, начищенные до блеска сапоги, идеальная стрижка, фуражки – непременный атрибуты «культпоходчика». Не смог подготовиться к выходу в люди – сиди в казарме. Готов – гуляй! Марка оставляли чаще, чем остальных, в первый год службы. Внеочередных нарядов он умудрялся насобирать больше, чем статей в уставе гарнизонной и караульной службы. Плюс к этому сложности с физической подготовкой: не получалось у него подтянуть свои шесть пудов живого веса к перекладине столько раз, сколько требовали нормативы. Приходилось тренироваться, сбрасывать вес, дополнительно заниматься.

Таранову везло чуть больше: вращались они в разных весовых категориях. Со временем ситуация выровнялась, и друзья посвящали свои увольнения замечательному городу: бродили в залах Эрмитажа, по сантиметру прощупали взглядом коней Клодта, десятки постановок увидели в Кировском театре. Каждую возможность они использовали для культпоходов. Не важно, отделением, группой или всем взводом курсанты направлялись в город на концерт или театральную постановку, в музей или к памятникам архитектуры. Важно было попасть в заветные списки культпоходчиков. Хорошая учеба, примерная дисциплина и отличные спортивные показатели к этому вели быстрее всего.

Не обходилось без конфузов.

Как-то раз Таранов отстоял три внеочередных своих наряда после очередного. На следующий день вместе с соседним отделением его послали разгружать вагоны с углем, и только в обед удалось освободиться. Бегом собрался и вместе со своими друзьями отправился в культпоход – смотреть «Жизель». Когда-то в школе он уже попадал с классом на этот спектакль по легенде Генриха Гейне, но ушел расстроенный: на сцене Альберт не поймал бедную крестьянскую девушку Жизель, когда она прыгала к нему в руки. Партнерша упала, сильно ударилась, но мужественно дохромала свою партию до конца. Непрофессиональная работа той труппы разозлила, и Семен ушел в антракте.

В этот раз случилось совсем непредвиденное. Таранов заснул в первом действии! Как рассказывал позже Генка, Семен своим молодецким храпом не давал дремать всем соседям. Четыре бессонные ночи к ряду оказались роковыми. Уснуть в театре! Пусть балет, пусть не самый интересный, но было неприятно за себя. Стыдно.

Проблему решил Генка, уговорив в антракте сходить в театральный буфет. Пирожное и бокал «Алиготе» оказались действенным лекарством от храпа, а продолжение праздника в компании веселых спутниц и друзей привело к тому, что второе действие они провели от сцены дальше, чем предполагали в начале.

Невозможно вернуться туда, где был дважды посрамлен! – повторял раскрасневшийся Таранов, и вместе с друзьями пил вино, рассказывал анекдоты девицам и громко хохотал. Для него оказалось удивительной ситуация, когда в театральном буфете на третьем этаже он увидел практически всех сослуживцев, кто в этом культпоходе шел в театр. «Большинство спешит к Мельпомене, чтоб насладиться Бахусом», – так определил ситуацию Генка, который вместе с другом считал себя театралом.

Рядом с курсантами отделения за столом сидели две женщины неопределенного возраста, которых за талии придерживали Муля и Барыга. Они радостно встретили Генку с Семеном возгласами: «Давайте к нам!», «Таран, сколько можно спать!». Тут же налили в стаканы вино – бокалы в те добрые времена отсутствовали за столиками практически в каждом заведении, кроме дорогих ресторанов. Усадили рядом, и повели жизнерадостную беседу о театре, музыке и изобразительном искусстве в незамысловатом курсантском ключе: «Шагала знаешь?», а в ответ: «Я сам в культпоходах шагал! Ха-ха-ха!»

Непритязательная атмосфера компании, где сидели эрудиты и откровенные профаны, дальше плаца не видевшие горизонта в своем развитии, казалась безмятежной тихой гаванью в ауре выпитого: нет командиров и начальников, никто у тебя не спрашивает уставы, не ставит в наряды, не грозит отчислить в солдаты.

Где-то далеко в партере остались сидеть ничего не подозревающий Малешкин с парочкой взводных театралов, а остальные конкретно перефразировали известную фразу «Театр начинается с буфета», совсем забыв про вешалку…

В тот раз легкое амбре от выпитого вина Таранов скрыл зубчиком чеснока. Вернулся со всеми культпоходчиками в казарму и доложил о прибытии дежурному офицеру. Каково же было его удивление, когда комбат, после доклада «Курсант Таранов из культпохода прибыл! Замечаний не имел!», вернул его через полминуты. Друзья еще долго потешались, когда узнали причину возвращения. Таранов так обрадовался, что незамеченным осталось употребление в театре спиртного, что, покидая канцелярию батареи, подпрыгнул на месте от радости при повороте кругом.

Три наряд вне очереди были закономерным итогом театрального культпохода…

– Наряд вне очереди, как настоящая любовь, всегда встречается случайно! – любил повторять Марк. Его часто награждали взысканиями, но бескрайняя эрудиция, граничившая с энциклопедическими знаниями (без книги Дымский не мог прожить и дня) всегда спасала. К тому же он обладал замечательным качеством говорить убедительно. В тех случаях, когда он сомневался, или, что гораздо реже, не знал верного ответа, то давил словами так убежденно, наугад, что не поверить ему было невозможно. – Ты ее ждешь-ждешь, а она не приходит. Или совсем не ждешь, а она – как снег летом.