Женя Маркер - Курсанты. Путь к звёздам

Абитуриенты отскочили в стороны, а дерево плавно осело вниз, не задев никого рядом. Уборка древесной трухи, веток, бычков от сигарет и папирос, газетных обрывков стало первым делом, с которым столкнулись поступающие этого года.

Семен приехал поступать в училище вместе с товарищем по двору и его отцом. Они прилетели в Питер пару дней назад, поселились в небольшой гостинице с удобствами в конце коридора, и целыми днями бродили по Ленинграду, восхищаясь красотой города, покупая горячие пирожки, и запивая их холодным пузырящимся лимонадом. Оба знали, что скоро их никто не выпустит за ворота КПП, и пока отец Марка обивает пороги кабинетов, друзья были предоставлены сами себе, удивляясь, как теплое южное море и знойный бриз быстро сменились нежными березками и седой матовостью северо-западного региона.

Таранов подал документы еще зимой в Киевское военно-морское училище. Неутешительный ответ пришел только неделю назад: решением мандатной комиссии его не приняли из-за тройки по математическому анализу, случайно осевшей в табеле по итогам первой четверти девятого класса. Было обидно учиться в физико-математической школе, закончить его без единой тройки, а провалиться из-за оценки по предмету, что изучают еще не в каждом университете.

Долго грустить времени не было, и сосед по подъезду – Марк – позвал его поступать в училище ПВО, что находилось в северной столице. «Почему бы не поехать с ним за компанию, – подумал выпускник десятого класса. Ему не хотелось служить в армии рядовым. – Скоро стукнет восемнадцать. Можно рискнуть. Не поступлю, так подам документы в Репинку, 2в Питере каждый второй становится скульптором или художником…»

В этом городе двадцать лет назад мать Таранова училась в педагогическом институте имени Герцена, у нее остались прекрасные воспоминания юности, и она поддержала решение сына.

– Военным живется отлично. Зарплата большая. На пенсию выходят рано. А какая форма! Когда они идут по улице, все девочки заглядываются…

Марк давно мечтал стать военным в отличие от своего мечущегося соседа, с которым они иногда пересекались в одном дворе. Внук военного кавалериста очень хотел походить на отца – подполковника, командира зенитно-ракетного дивизиона, отслужившего двадцать лет в Волгоградских степях. Сыну во сне снился черный бархатный околыш фуражки ракетчика, а Таранову с детства нравились голубые погоны. Они ему импонировали, потому что единение неба и моря в цвете петлиц якорьком запали в душу юному художнику-романтику. А может быть потому, что он родился в авиационном гарнизоне.

Поглядывая на солдат обеспечения учебного процесса и старшекурсников, гражданские ребята понимали: форму, которую любит Марк, им предстоит носить все четыре года. Только потом, при распределении кому-то повезет (Таранов в такие минуты мечтательно закрывал глаза!), и он вольется в авиацию ПВО, а остальные уйдут в зенитно-ракетные или радиотехнические войска.

Отец Марка лично передал документы парней заместителю председателя приемной комиссии училища. С командирской четкостью и уверенностью, он убедительно доказал придирчивому и скрупулезному кадровику, что его парни с юга страны должны сдать испытательные экзамены в нынешнем году, и добросовестно дождался положительного решения. Не совсем «удачное» время рождения сына (семнадцать лет Марку исполнялось только в сентябре) с опозданием на пару дней документов Таранова оказались преодолимым препятствием, и земляки влились в одну многонациональную команду абитуриентов. В группе они быстро перезнакомилась со всеми, кто приехал в поселок Горелово Ленинградской области практически из каждой союзной республики. Это было не сложно: в молодые годы советская страна снимала напряжение общения ровесников стандартами поведения и типовыми планами обучения в школах. Всего два телевизионных канала, и центральная печать варьировали сходной информацией на всех языках народов Советского Союза. Однако в первые дни близкие отношения не складывались у большинства из абитуриентов. По незамысловатой формулировке младшего сержанта Бобрина: «Если в этом году поступит мой товарищ, то могу не поступить я!»

Один из тех, кто здесь был не впервые, рассказывал, как вышел на вторую попытку: «После школы я захотел поступить в ЛВВПУ ПВО. Отец одобрил, а этого для меня было достаточно. Поехал сам. Легко сдал экзамены, получив две четверки и пятерку. Думал, что все в порядке, но… неожиданно ввели бальную систему аттестатов. И я не добрал пол балла. Понимаю это, и принял бы, если бы ни еще одно НО. Со мной поступали три парня из Москвы, с которыми мы готовились вместе. Один получил две двойки и тройку, другой – одну двойку и две тройки, а третий – только тройки. Они поступили, а я – в пролете. У первого – дядя был маршал Савицкий, у второго папа – главный редактор журнала „Человек и закон“, третий папа – военный атташе в Венгрии. Этот жизненный урок я запомнил. На следующий год я, сын фронтовика, упертый телец, решил поступать из армии. И, теоретически, я обязан в этом году поступить!».

Не все принимали формулу Бобрина, в которую он и сам не очень верил, но дружеские ниточки между Марком, Семеном и Генкой стали расти именно в абитуре, а за годы курсантской службы переросли в крепкую мужскую дружбу.

Чаще всего камнем преткновения при поступлении в училище назывались экзамены по физической подготовке для «умных», и по математике – для «спортивных» ребят. Подавляющее большинство тех и других усердно занималось на перекладине, пытаясь выполнить нормативы, бегали кроссы на утренней зарядке, сидели с учебниками, штудируя вопросы предстоящего экзаменационного предмета. В это же время они стояли дневальными у тумбочки в пункте сбора, чистили картошку для обедов тысячной армии абитуриентов, бегали посыльными, выполняли наряды на работу, которые отменил Дисциплинарный Устав 1975 года. Некоторые юноши уже на этом этапе ясно понимали, что армия – не их дело, другие почувствовали непосильную нагрузку и пытались увильнуть, старались подальше спрятаться, «демонстративно сачковали», как говорил про них Генка.

Литература, география и физкультура не вызвали у Таранова проблем; по каждому предмету он получил отличные отметки, и к математике, от которой дрожал даже Марк – золотой медалист, готовился вскользь по простой причине – последний выпускной экзамен в школе он проходил по этому предмету три недели назад, а два года в физико-математическом классе и победы на городских олимпиадах служили хорошей базой для отличной сдачи. Ему больше приходилось помогать товарищам, рассказывая Генке дифференциалы и интегралы, чем самому заглядывать в основы геометрии или алгебры.