Александр Смирнов - Раб и Царь

– Обожди, обожди, но это же не причина, чтобы забирать документы? Пусть разберутся, всё станет ясно.

– В чём разберутся, папа? Ты хочешь, чтобы опять по всему институту полоскали имя моей жены? Короче, говорить не о чем. Документы я забрал.

Володя стал нервно барабанить пальцами по столу.

– Ну ладно, не переживай. Успокойся. Пойдём покурим, – предложил отец.

Мужчины ушли в коридор. Володя закурил и немного успокоился.

– А что за вторая новость? – спросил отец сына.

– Серый денег скоро назад потребует.

– Что значит, скоро?

– Через месяц хочет уехать куда-то. Сказал, что деньги заберёт.

– Да, час от часу не легче.

– Ну, и что делать будем, батя?

– Слушай, а может и к лучшему, что тебя из института попёрли? Сейчас пойдёшь в армию и ищи ветра в поле!

– Какая ещё армия?

– Обыкновенная. В которую всех забирают, если отсрочка пропадает. А пока ты служишь, я постараюсь закрыть Серого.

Какая всё-таки изменчивая эта жизнь! Совсем недавно жил в уютной квартире, спал с молодой женой, ел мамины обеды и ужины, а сейчас?

Сейчас вместо квартиры – казарма, которая вся провоняла потом портянок и гуталином, вместо жены – сосед по кровати, который храпит, как труба иерихонская и не даёт спать, а вместо ласковой мамы – старшина злой, как волк и тупой, как сибирский валенок. Что поделать, так распорядилась жизнь, так сложились обстоятельства. Разве человек способен противостоять обстоятельствам? Нет, он только может служить им верой и правдой, не щадя сил и живота своего.

Из окна казармы виден плац. С самого утра и до самого вечера солдаты изо всех сил колотят его сапогами. Но, как бы они не старались, всё равно у них всё выходит плохо. Старшина орёт на них, оскорбляет как только может, но солдаты молчат. Попробуй только пикни – тут же жизнь, и без того не сладкая, превратится в каторгу. За плацем корпус столовой. От неё несёт какими-то помоями километра на три. Там тоже служба: то картошку гнилую чистить, то рыбу вонючую таскать, то мясо рубить. Кости да жилы – солдатам, а мякоть – жёнам офицеров. Воруют внаглую – никого не боятся. Да хоть бы сами за этим мясом ходили, так ведь нет. Солдат наруби, помой, заверни и принеси. А если кусок не понравится, так она тебя этим куском по морде и отходит. Да чёрт бы с ней, с мордой, так она же обязательно старшине нажалуется. Скажет: «Этого урода ко мне больше не присылайте». И тогда уже всё. Тогда полный кошмар наступит.

А за столовой забор с колючей проволокой. Как будто здесь не солдаты, а заключённые живут. От ворот этого забора идёт дорога километров пять или шесть и упирается в другой такой же забор с ангарами. Там техника. Там другие служат. В основном, офицеры. Из рядового состава ниже сержанта и нет никого. А рядовые только и нужны, чтобы дорогу эту вылизывать днём и ночью. Только вылижут её, только в порядок приведут, завоет ночью сирена, загрохочет всё вокруг, загудит, а утром опять роту на эту дорогу проклятую выгоняют. А там уж и не дорога вовсе, а месиво какое-то. Как будто специально её тракторами пахали всю ночь. Вот такая служба получается: куда ни кинь – всюду клин. То строевые на плацу, то кухня, то дорога эта долбанная.

А интересно всё-таки заглянуть за тот забор. Что это за техника там такая? Видно, стоящее что-то. Иначе так бы не охраняли. Но чтобы что-то узнать, как минимум, сержантом надо быть. Тогда, может быть, и появится шанс из этой дыры к технике современной перебраться.

– Рабов, ты что, уснул? – вывел из размышлений Володю старшина.

– Ты что же очистки к хорошей картошке накидал?

Старшина изо всех сил ударил сапогом по ведру с картошкой. Та раскатилась по всему полу. Вода брызнула прямо в лицо.

– Что зенки вылупил? Шевелись! – орал на него старшина. – Я тебя научу свободу любить! Я вас приучу к солдатскому труду! Чтобы через десять минут всё сделано было!

– Так точно! – Володя приложил руку к виску и вытянулся перед старшиной в струнку.

– Дурак. Руку к пустой голове не прикладывают, – старшина взял Володину руку и опустил её.

– Виноват, – звонко выкрикнул Володя.

– А ты ничего. Молодец. Другой бы губы надул, обиделся, а ты…

– Это у нас семейное.

– Что семейное? Картошку чистить?

– Никак нет! В армии служить. Мой отец всю жизнь в ней служил, до полковника дослужился.

– До полковника, говоришь? А ты как сюда попал? Что-то я до сих пор детей полковников рядовыми не встречал.

– Так ведь и отец у меня не с майора начал.

– Ишь ты! Шустрый какой. Ну, майором быть здесь тебе не светит, а вот насчёт ефрейтора можно подумать.

Старшина ушёл. Володя быстро собрал всю картошку и стал торопливо дочищать ведро до полного.

– Раб, что это он на тебя окрысился? – к Володе подошёл его сосед по койке. – Вот гнида! Так бы и двинул ему ведром по голове!

– Да ничего он не окрысился. Так, поговорили немного, и всё.

– А что же это он на тебя так орал?

– А это чтобы служба мёдом не казалась. Разве ты бы на его месте по-другому говорил?

– Нет, я бы так не стал.

– Поэтому ты и ходишь рядовым.

– Можно подумать, ты старшина.

– Пока ещё не старшина, но скоро буду. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Сосед по койке захихикал.

– Рядовой Трофимов! Смирррно! – закричал Володя.

Трофимов вытянулся перед Рабом.

– С ведром к котлу бегом марш!

Трофимов схватил ведро с картошкой и побежал к котлу.

– Вот дурак! И действительно побежал, – тихо сказал вслед ему Раб.

Трофимов добежал до котла, высыпал туда картошку и, подскользнувшись, растянулся прямо перед старшиной. Тот посмотрел на Трофимова, потом на часы и перевёл свой взгляд на Раба.

Володя быстро надел пилотку, приложил руку к виску и застыл в постойке «смирно».

Скоро Рабова вызвали к командиру, после чего на его погонах появилась ефрейторская полоска.

Войдя в казарму, новоиспечённый ефрейтор столкнулся с Трофимовым.

– Ух ты! Раб, с тебя приходится. Этак, ты и действительно старшиной станешь.

– Не Раб, а товарищ ефрейтор, – поправил его Володя.

– Да брось ты!

– Ты что, не понял? – голос Раба стал отдавать металлом.

– Да пошёл ты… Может тебя и в задницу ещё поцеловать? – Трофимов оттолкнул Раба и хотел уйти.

Раб схватил его за воротник и с силой дёрнул. Трофимов потерял равновесие и упал. Раб нагнулся к нему и процедил сквозь зубы:

– Вы все не только в задницу меня целовать будете, а ещё для этого в очередь выстроитесь. Понял?

Трофимов лежал на полу и испуганно смотрел на Раба.

– Понял? – уже заорал на него Раб.

– Понял, понял, – недовольно проворчал Трофимов.

– Ничего ты не понял. Как надо отвечать?

– Так точно, – выдавил из себя Трофимов.

– И опять ты ничего не понял.