Александр Смирнов - Раб и Царь

– Был студентом, потом Царём стал, а вот теперь бомж.

– Значит, пока сидел, квартирка тю-тю?

Дима молча кивнул головой.

– А родные-то остались?

– Никого не осталось.

– А сел-то за что?

– Не сдержался, подонка одного ударил.

– А пока сидел, подонок этот, видимо, под себя всё и подмял? – спросил сержант.

– Подмял.

– Мстить, наверное, теперь будешь?

Дима отрицательно помотал головой.

– Странно, – удивился сержант, – обычно люди в такой ситуации мстить начинают, и потом за это снова в тюрьму попадают.

– Мстить бесполезно. Только гордыню свою потешить и можно, а больше никакого проку. Да и мстить уже некому. Обидчик, пока я сидел, уже сам себя наказал.

– Однако у него есть площадь, а у тебя нет.

– Да, площадь у него есть. И никто никогда её от него не отнимет. На кладбище теперь его площадь.

– Господи, – сержант перекрестился. – Воистину, от сумы и тюрьмы не зарекайся.

Он сочувственно посмотрел на Диму и о чём-то задумался.

– Значит, тебе идти некуда? – спросил он.

– Пойду опять на вокзал. Надо же где-то ночевать.

– Вот что, парень, я тебе скажу: пойдёшь на вокзал – опять здесь окажешься. Дам я адресок тебе один – поможет он тебе. В своё время помог я одному парню из дерьма вылезти. Теперь он предприниматель – на рынке торгует. Скажешь, что от меня, он поможет. А сейчас вали отсюда поскорей, а то увидит тебя новый дежурный, что я ему тогда скажу?

Дима вышел из милиции и побрёл пустынными улицами к рынку. Дойдя до него, он остановился в нерешительности. Ворота рынка были закрыты. Он стал осматриваться, чтобы найти другой вход. Неожиданно его окликнул чей-то грубый голос:

– Чего высматриваешь? Потерял чего?

Дима обернулся и увидел парня лет тридцати кавказской внешности.

– Я Ибрагима ищу, – ответил ему Дима.

– А папу римского тебе не надо?

– Нет, не надо. Мне Ибрагима надо.

– Ты что, сам по себе, или послал кто?

– Послал. Сержант из отделения милиции послал.

– Петрович, что ли?

– Петрович, – подтвердил Дима.

– Так бы сразу и сказал. Чего стоишь, иди за мной.

Они прошли в парадную, вышли в какую-то дверь и очутились во дворе рынка с другой стороны забора. После долгих переходов по многочисленным подвалам и коридорам, Дима оказался в небольшой комнатке, уставленной картонными ящиками с продуктами. За маленьким столом сидел человек и что-то подсчитывал. По его внешности можно было догадаться, что именно он и был тем самым Ибрагимом.

– Хозяин, к тебе тут от Петровича пришли, – сказал провожатый Ибрагиму.

Хозяин оторвал свой взгляд от расчётов и с интересом посмотрел на Диму.

– Садись, дорогой, – он указал рукой на свободный стул. – Друг моего друга – мой друг.

Дима сел.

– Рассказывай, дорогой, – не давал ему опомниться Ибрагим.

– Что рассказывать?

– А всё и рассказывай. Как ты до жизни такой дошёл, как к Петровичу попал?

– До какой я жизни дошёл? – не понял Дима.

– Сам знаешь, до какой. Раз у Петровича оказался, значит, не гладила тебя жизнь по головке. Ты хоть ел сегодня что-нибудь?

Дима отрицательно помотал головой.

– Чего стоишь? Не видишь, гость голодный, – крикнул хозяин провожатому. – Быстро организуй всё и уходи – нечего где не надо уши развешивать.

Как по мановению волшебной палочки стол был уставлен едой. Звякнули стаканы, и ароматное вино полилось из бутылки.

– Ешь и рассказывай. Кроме нас здесь никого нет.

Однако рассказывать было трудно, ибо голод не давал использовать рот, иначе, как для еды.

Ибрагим смотрел на своего нового знакомого и улыбался. Он не задавал гостю вопросов, позволяя ему в первую очередь утолить свой голод. И только когда Дима откинулся на спинку стула и посмотрел на хозяина, тот нарушил молчание:

– Теперь можешь говорить? – усмехнулся он.

– Неужели я так смешно выгляжу?

– Нормально ты выглядишь. Я, наверное, тоже так выглядел, когда сюда пришёл.

Ибрагим наполнил стаканы. Как только вино согрело горло, всё тело обмякло и накопившаяся за день усталость дала о себе знать. Ибрагим понял это и решил помочь своему гостю.

– Значит, тебе некуда было идти, ты пошёл на вокзал переночевать, а тебя в ментуру оттуда забрали. Правильно?

– Правильно, – удивился Дима.

– Не удивляйся. Я не прорицатель, просто мне пришлось пережить то же самое.

– Ты тоже лишился жилья?

– И жилья и всех родных.

– Как же так? – посочувствовал Дима.

– Очень просто. Я ведь до этого в Грозном жил. В дом попала бомба. Убило сразу всех. Меня, слава Аллаху, дома не было. Когда вернулся, понял, что остался один.

– Вообще никого не осталось?

– Нет, почему? Остались люди. Но они ушли к бандитам, а я не захотел.

– А почему ты с ними не ушёл? Ведь это русские твой дом взорвали и всех убили?

– Если бы русские, то, наверное, ушёл бы, как и все. Но дом взорвали не русские, а бандиты. Они так отомстили тем, кто не захотел с ними идти.

Ибрагим задумался. Потом он посмотрел на Диму и улыбнулся.

– Давай познакомимся. Как меня зовут, ты уже знаешь, а тебя как величать прикажешь? – хозяин протянул свою огромную ладонь.

– Дима.

– Выходит, тебя свои так наказали? – спросил он хозяина.

– А тебя разве чужие?

Дима задумался.

– Разве разберёшь, где свои, где чужие? Скорее всего, я сам себя так наказал. Так наказал, что за решёткой очутился, а когда вернулся, нет ни дома, ни своих, ни чужих.

Ибрагим налил ещё вина.

– Свои и чужие везде есть. Жил я дома, так там все чужие оказались, из тех, кто выжил, конечно. Приехал сюда, а здесь своих нашёл. Взять хоть Петровича. Какое ему дело до меня? А он пожалел, устроиться на новом месте помог. Или Махмуд, – Ибрагим кивнул головой на дверь. – Он за меня кому хочешь глотку перегрызёт.

– Это он потому, чтобы голова ему, а не другому досталась.

– Чего-чего? – не понял Ибрагим. – Это Махмуд-то? Да я его от смерти спас. Он мне, как брат.

– Этот брат смерти твоей и хочет. Только боится. Понимает, что со своей дурной головой совсем пропадёт. Вот за твою и цепляется. А подвернётся случай, найдётся голова поумнее, так он тебя сдаст со всеми потрохами.

– Что ты мелешь, Дима? У тебя совсем крыша съехала?

– Это у твоего Махмуда съехала. Вот мы сейчас разговариваем с тобой, а твой так называемый брат обсуждает, как тебя убить. Только у него ничего не получится. Он по глупости своей и жадности убьёт не тебя, а себя.

– Твоё счастье, Дима, что ты мой гость, а то бы взял тебя бы за шиворот, да и вышвырнул отсюда.

– Но ты меня не вышвырнешь, ты меня сейчас спать отправишь.

– Вот это правильно. Тебе только спать и осталось. Видно, с голодухи тебе так в голову шарахнуло, что сам не понимаешь, что несёшь. Иди в кладовку. – Ибрагим указал рукой на дверь. – Там коробки картонные, они мягкие. Проспись, а завтра я тебе подберу что-нибудь получше для ночлега.