Александр Смирнов - Раб и Царь

– В гости пустите? – спросила она.

Дима жестом пригласил её войти. Она вошла, с интересом разглядывая жилище знаменитого колдуна.

– Значит, вот здесь вы и живёте?

– Давай на ты. Не люблю, когда мне выкают.

– Хорошо.

Она села за стол и стала молча смотреть на Диму.

– Отец умер? – спросил он.

– Да. Мы с мамой захотели отомстить ему, но перестарались. Когда он получил инфаркт, мы хотели остановиться, но ничего уже поделать было невозможно.

– Вы здесь ни при чём. Он сам построил себе эшафот, сам взошёл на него и сам вынес себе приговор.

– Значит, никаких шансов не было?

– Почему? Твоя мать нашла в себе силы сойти с эшафота.

Маша снова замолчала. Она явно хотела что-то сказать, но не решалась.

– Я снова понадобился тебе? – спросил Царь.

– Я пришла поблагодарить тебя.

– За что?

– Я узнала, что такое любовь. Помнишь, ты предсказывал мне?

Дима кивнул головой.

– Я всё рассказала мужу, и он меня понял.

– Ты счастлива?

– Мы вчера усыновили ребёнка. Теперь у нас сын. Сначала мы с мужем хотели просить тебя быть крёстным, но потом передумали.

– Почему?

– Крёстный должен быть всегда рядом со своим крестником, а ты должен уйти.

– И ты гонишь меня?

– Я не гоню, а отпускаю тебя. Я же вижу, что тебе здесь нечем дышать. Иди с богом.

Маша подумала немного и поправилась

– Не с богом, а к богу. Там твоё место. Там тебя ждут, и оттуда никто не выгонит.

Диме почему-то стало очень грустно. В голове неожиданно возникла картина прихода его в тюрьму. Как он боялся её тогда! Ему казалось, что там сидят не люди, а звери, что он там никому не нужен, что годы, которые там предстояло провести, должны быть вычеркнуты из жизни. Однако всё оказалось совсем наоборот. Там он был востребован, там понимали его, там без него не могли обойтись. А здесь, на свободе? Если он и был нужен кому-либо, так только для того, чтобы за счёт него обогатиться, а потом выгнать. Он здесь был чужим. Здесь его отовсюду гнали. Невероятный парадокс: здесь он был в тюрьме, а там на свободе. Здесь он искал людей, но не мог найти, а когда находил, они покидали его. Уехала Рита, а теперь Маша пришла проститься.

– Я тебе денег принесла, – прервала его мысли Маша. – Отец выгнал тебя и даже не расплатился.

Дима машинально взял деньги и положил в карман.

Маша, поняв, что с Царём что-то происходит, и что это что-то очень личное, встала и направилась к выходу. Однако она не могла уйти, оставив его в таком состоянии. Маша остановилась у дверей и повернулась к Царю.

– Давай в филармонию сходим?

– В филармонию? Зачем?

– Я тебя со своим мужем познакомлю.

– С мужем? В филармонию? Ну пошли. – На лице у Димы наконец-то появилась улыбка.

Маша с облегчённой душой села в свой мерседес и уехала. Дима остался один.

Для Маши хватило двух минут, чтобы понять, что Царь совершенно не разбирается в музыке. Она сидела рядом с ним и корила себя в том, что заранее не подумала об этом. Дима из приличия слушал музыку, которая нисколько его не интересовала. Однако её опасения развеялись в самом конце концерта. Исполняли симфонию какого-то незнакомого композитора. Царь как будто растворился в этой музыке. Он впился пальцами в подлокотники кресла, и, не моргая, смотрел на сцену. Но самое интересное началось позже, когда композитор вышел на сцену и начал раскланиваться, Царь даже встал со своего места и стал пожирать его глазами. Наспех простившись с Машей и её мужем после концерта, Царь купил в ближайшем ларьке цветы и направился к служебному входу филармонии.

Композитор вышел в сопровождении своих поклонников. Увидев Царя, они как будто наткнулись на невидимый барьер. Оставив своего кумира, поклонники издалека с любопытством наблюдали, как незнакомец подошёл к композитору и протянул ему букет.

– Я за базар пришёл ответить, – сказал незнакомец.

Композитор поднял глаза на незнакомца.

– Царь?!

– Собственной персоной, – ответил Дима.

Уже через четверть часа они одни сидели в кафе за рюмкой коньяка и слушали рассказы друг друга. Не было ни Димы, ни композитора, был Царь и был Скрипач.

– … я тоже намаялся, – рассказывал Скрипач. – Куда не сунусь – везде на дверь указывают. Кому нужен зэк? Разве что, к уркам податься? Но этого я уже нахлебался вдоволь. Совершенно случайно оказался в храме. Там у них хор пел. Так фальшивили, что уши чуть не завяли. У меня на физиономии, вероятно, всё было написано. Настоятель подошёл ко мне и предложил заняться хором. Я и сейчас там работаю. Сначала хором занимался, потом стал писать, а вот сегодня впервые в филармонию вышел.

– У меня такая же история. Куда не сунусь, результат один – показывают на выход. Никому не нужен.

– Это естественно.

– Естественно?

– Конечно. Ты же царь, а живёшь среди рабов. Кому же ты можешь быть нужен?

Дима смотрел на бывшего зэка и удивлялся: как можно было вылезти из такой глубокой и грязной ямы, в которую столкнула судьба, и не испачкаться. Вернее, испачкаться, но потом найти в себе силы и отмыться?

– А ведь ты предсказывал мне это, помнишь? – продолжал Скрипач.

Дима кивнул головой.

– Я ещё не верил тебе, думал, что всё это ерунда, а всё вышло, как ты сказал.

– По-другому и быть не могло.

– А можно я тебе предскажу?

– Ну, попробуй.

– Ты станешь очень знаменитым человеком, и случится это не когда-нибудь, а завтра.

– А что у нас завтра?

– Завтра начнётся твоё восхождение.

Они ещё долго сидели в кафе, но завтра уже началось, и друзей попросили покинуть заведение.

Диму разбудил колокольный звон соседнего монастыря. Этот звон он слышал часто, но, привыкнув к нему, не замечал. Сегодня колокола звонили по-особенному. Сегодня они звали к себе, не давая думать ни о чём, кроме них. Они не просили, они приказывали бросить всё и идти в храм.

Дима, повинуясь их воле, слез с кровати, сунул что-то в рот и пошёл в монастырь. Тяжесть и грусть, которые в последнее время лежали у него на душе, моментально исчезли, стоило ему перешагнуть порог храма. Он подошёл к иконам и стал разглядывать их. В глаза бросился великолепный оклад, покрытый золотом. С одной стороны он был безупречен, а другая оставляла желать лучшего.

– Я эту сторону ещё не докончил, – услышал сзади он знакомый голос.

Дима обернулся и увидел прапорщика.

– Я знал, что ты придёшь сюда, Царь.

– Откуда? Дорог много. Не мог же ты знать, по которой я пойду?

– Все дороги ведут к храму, по крайней мере, те, по которым ходишь ты.

К прапорщику подошёл настоятель. Он хотел что-то спросить его, но женский вопль не позволил этого сделать.

– Господи! – вопила женщина у распятья. – Упокой душу раба твоего, Дмитрия.

Царь подошёл к несчастной и поднял её с колен.