Эдуард Тополь - Московский полет

– Ты знаешь, что я разошелся с женой?

– Да, Миша мне сказал. Сколько вы прожили?

– Много, Лара. В эмиграции семейную жизнь нужно считать, как в лагере строгого режима, – год за три.

– Я не знаю, что тебе сказать, Вадя. Ты ведь помнишь, что у нас было на Урале. Эта женщина, КГБ… Но… Наверное, я его просто люблю, вот и весь секрет! – Она нервно загасила свою сигарету и сказала: – Пошли чай пить! Расскажешь мне про дочку. У тебя есть ее фото?

Все входы в гостиницу «Москва» были перекрыты милицией – в эти дни тут жили в основном депутаты Верховного Совета. Возле гостиничных подъездов стояли толпы избирателей с плакатами и петициями в руках, многие названивали депутатам из телефонов-автоматов:

– Я приехал из Костромы! Второй год продолжается безобразие с детскими садами…

– Мэня уволили за пэравду! Солиев моя фамилия, Мирза-Ахмед, из Таджикистана. Я всю жизнь разоблачал этих негодяев, как настоящий коммунист, а мэня уволили! И они пырадалжают бырат взятки!..

– Мы из Соликамска от имени всех женщин! Наш химкомбинат отравляет атмосферу, дети мрут в детских садах…

Михаил Бочаров, худощавый 48-летний мужчина с острыми глазами, быстрой умной улыбкой, с красным депутатским значком на пиджаке, встретил меня у входа и сказал постовому милиционеру:

– Это ко мне.

– Пожалуйста, – вежливо проговорил милиционер. – Только документики надо в книгу записать.

Я протянул водительские права штата Массачусетс.

– А по-русски у вас ничего нет? – спросил он.

– Нет, – сказал я и не удержался от иронии: – По-русски уже не держим. Но тут довольно ясно: «Р» это русское «П», «L» это «Л», «О» это «О» и так далее…

Старательно перерисовав мою фамилию в большую конторскую книгу, милиционер сказал:

– Проходите.

И вот я сижу на шестом этаже, в гостиной номера «люкс», где у Бочарова штаб-квартира, почти как у американского сенатора, – два помощника, стол для заседаний, постоянно трезвонящий телефон, а за окном видна утренняя Москва.

– В нашей региональной группе депутатов руководство коллективное: Сахаров, Афанасьев, Ельцин, Попов и Пальм. А я вхожу в координационный совет, в этом совете 20 человек… – сыплет краткими фразами Бочаров, и я почти физически чувствую, как он весь заряжен энергией на целый день работы. Сейчас, с утра, избыток этой энергии так и прет из него, как из Майкла Тайсона перед боем.

Но я тоже заряжен какой-то непонятной энергией, которая вот уже шесть суток носит меня по Москве без сна и отдыха. Я говорю:

– Насколько я знаю, вы один из авторов экономических программ и реформ перестройки. Поэтому я хотел бы обсудить с вами одну проблему, которая встала передо мной, когда я про вашу перестройку сочинял в США роман. Можно?

– У нас есть час. Можете обсуждать любые проблемы! – Бочаров чуть ли не подпрыгивал на стуле от нетерпения ринуться в бой.

– Хорошо. Так случилось, что при сталинском режиме довольно значительная часть русского народа была переселена в окраинные национальные республики. Принудительным способом, экономическими методами и так далее. В Эстонию, в Казахстан, в Среднюю Азию. Я внимательно слежу за советской прессой, но нигде не вижу – ни в левой печати, ни в правой, ни даже в программах «Памяти» – призыва к русскому народу вернуться к себе домой.

– Вы имеете в виду – вернуться из-за границы? – спросил Бочаров.

– Нет. Вернуться из-за границы – это сейчас, может быть, даже легче, чем из Латвии переехать на Рязанщину. Я имею в виду возвращение русских людей в Россию из Казахстана, из Эстонии, из Азербайджана. Как вы, русский человек, относитесь к этой проблеме? Вы за то, чтобы русские люди продолжали жить в нацреспубликах как колонизаторы и оккупанты? Или, если действительно возьмете власть в свои руки, вы постараетесь вернуть русский народ на родину?

– Во-первых, никто не собирается никакую власть ни в какие руки брать, начнем с этого! – отрезал Бочаров. – А что касается политической обстановки, то я сторонник отмены всех паспортов! Человек должен жить там, где он считает нужным. Если русскому человеку хорошо в Эстонии – пусть, ради Бога, живет в Эстонии. Если ему в Средней Азии хорошо – пусть там живет. В Вашингтоне? Пожалуйста, пусть живет в Вашингтоне! Это право человека – быть там, где он хочет.

Но я не сдался.

– Подождите, – сказал я, считая, что Бочаров либо не понимает, либо не хочет понять, о чем я говорю. – Одно дело, когда вы говорите человеку: ты свободен и живи, где хочешь. А другое дело, если вы посмотрите на пару лет вперед и увидите, что завтра русских людей там будут резать. В Азербайджане, в Казахстане, в Прибалтике. Вы, как народный депутат и член парламента, – вы за то, чтобы русские так и остались в Казахстане со своим свободным паспортом, который вы им дадите? Или вы будете помогать вернуться в родные места? У вас есть какая-нибудь экономическая программа на этот счет? Ведь можно без всяких затрат уже сейчас спасти тысячи людей. Например, если ваше правительство объявит: дети всех возвращенцев освобождаются от службы в армии! Только ради одного этого тысячи семей хлынут домой! А если вы еще дадите им льготные условия аренды земли, освободите от налогов лет на пять…

Ох уж эта наша еврейская манера лезть ко всем с советами! Практически я пытался внушить Бочарову ту программу спасения русских людей, которую не сумел осуществить в своем романе. Потому что там, в романе, хаос гражданской войны смял все реформистские планы автора. Но теперь, в гостинице «Москва», мне как бы представился редкий в жизни писателя случай – изменить ход событий, вернуться на машине времени назад и сказать: подождите! подумайте! сделайте что-нибудь! сегодня еще не поздно!

Но Бочаров сказал:

– Правительство и парламент должны принять такие законодательные акты, которые будут стимулировать экономическое оздоровление всей страны, и той же Рязанской, как вы сказали, области. В том числе освобождение от налогов. Это как в США. Например, в Аризоне плохо, а в Вашингтоне великолепно. Правительство штата и федеральное правительство создают такие условия, чтобы в Аризону ехали – независимо из какого штата и какой национальности. И человек едет! Не важно – это русский или эстонец. Это не играет никакой роли…

Я понял, что мы с ним говорим на разные темы, и в отчаянии сделал еще одну, последнюю, попытку:

– Если ваша межрегиональная группа станет влиятельной силой в парламенте, можно ли ожидать, что вы выдвинете экономическую программу возвращения русских людей к себе на родину с земель, где их называют оккупантами?

– Значит, я коротко могу вам сказать, – стремительно наклонился ко мне через стол Бочаров. – Я очень много занимаюсь экономикой и не просто буду сторонником этого возвращения, я сегодня готовлю серьезнейшие документы по созданию новой экономической структуры во всей стране. Буквально позавчера их рассматривали в ЦК по поручению Горбачева. Я был у него, он посмотрел внимательно все предложения и дал поручение своему аппарату изучить их. Что это за проект? Это создание народного концерна и выкуп государственной собственности, то есть это то, о чем вы говорите. Правда, некоторые обвиняют меня, будто я предлагаю чисто экономический путь развития. Но я далек от этого. Экономика не бывает капиталистической или социалистической, экономика – одна! Но то, что на Западе капитализм прошел за 50 лет, мы должны пройти за 10!