Александр Филиппов - Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)
- Название:Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-4474-0587-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Филиппов - Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) краткое содержание
В книгу вошли рассказы и повести объединённые одним героем – майором Самохиным, человеком малоизвестной профессии. Он – оперуполномоченный в колонии строгого режима. А ещё – это современная, остросюжетная, яростная проза, уже завоевавшая признание многих читателей.
Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Потом они вместе пили чай с лимоном в уютной, отделанной голубоватым кафелем и мозаичным навесным потолком кухне, просторной, не в пример «хрущевской», а Игорь достал под это дело из холодильника бутылку водки и приложился как следует, скорбно причмокивая и облизывая с губ лимонный сок. Люська, восседая во главе стола, строила из себя светскую даму, прихлебывая из фарфоровой чашки чай, старательно оттопыривая наманикюренный мизинец, выдавала версию о том, что Славик находится в плену и чеченцы со дня на день потребуют за него выкуп.
– Ты не первая такая, – говорила она, строго присматривая за мужем, наладившимся употребить уже пятую рюмку водки. – У меня приятельница – мы вместе в облсовпрофе работали – так влипла. В свое время кое-как сына в военное училище пристроила, на лапу кой-кому дала. Ну, думала, все, будет парень жить, как у Христа за пазухой – на всем готовом, на жаловании офицерском, да и престижно тогда военным-то считалось быть. А тут началось: то Афганистан, то Чечня. Невестка с двумя внуками при ней, при свекрови то есть, а сынок – по «горячим точкам». Ни кола ни двора. В первую чеченскую войну и вовсе в плен попал. Полгода – ни слуху о нем, ни духу, и в военкомате – молчок. А потом приносят записочку – мол, передайте пятьсот миллионов рублей, тогда еще миллионы были, как сейчас тыщи, подателю сего. Долларами в эквиваленте тоже можно. А где взять столько? Она в ту пору, как и я, тоже челночила. И обратилась к бригадиру тех ребят, которые на рынке нас охраняют…
– В милицию, что ли? – внимательно слушая, уточнила Ирина Сергеевна.
– В милицию… Скажи еще «в обэхаэсэс». К рэкетирам нашим, вот к кому. И те свели ее с одним уважаемым человеком, с чеченцем из местных. Выслушал он ее и говорит: ладно, мать. Пятьсот миллионов с тебя много, а двести пятьдесят давай, чтоб все по-честному. Сын твой, говорит, против моего народа воевал и теперь за это должен внести посильный вклад в восстановление нашей республики. Даешь деньги – через неделю сына дома встречаешь, нет – вовсе, грит, его никогда не увидишь. Представляешь? Ну, она позанимала везде, где можно, участок дачный продала, гараж, еще кое-что, осталась, короче, с голыми стенами. В долги влезла так, что до сих пор рассчитывается, но двести пятьдесят нуликов собрала и чеченцу тому вручила.
– И что? – загорелась Ирина Сергеевна.
– А то, – отодвигая бутылку подальше от Игоря, ответила торжественно Люська. – Чеченец-то порядочным человеком оказался. Через неделю сын ее дома был. Худой, больной весь, но живой… Из армии он уволился, сейчас, говорят, спился совсем, но из плена таким образом спасся.
– Нельзя! – выдал вдруг, скривясь, как от зубной боли, Игорь и попробовал было дотянуться до бутылки, но не сумел и затряс яростно указательным пальцем перед лицами изумленных женщин. – Ни-ка-ких пер-р-реговоров с преступниками! Никаких в-выкупов!
– Да заткнись ты, – пренебрежительно махнула на него рукой Люська.
Но Игорь обиделся еще больше:
– А ч-что, с-скажите, пожалста, мы ваащ-ще делаем… в Ч-чеч-не? По к-какому пр-р-раву посягаем на гор-р-рдый народ?! Я в-вас спрашиваю! Я, например, па… пацифист, и этим горжусь… И Славик. Он тоже… паси… пафи… цист. Зачем ты его отправила воевать?! – Он обвиняющее ткнул пальцем в Ирину Сергеевну. – Ишь, м-мать, называется…
– Ты не пацифист, а пофигист, – с раздражением перебила его Люська, и, обернувшись к Ирине Сергеевне, вздохнула: – Боже, и как ты с ним жила?
Провожая гостью, Люська шепнула:
– Выгоню я его скоро к чертовой матери. Сил моих больше нет, недоразумение какое-то, а не мужик. А ты жди, чую: выйдут на тебя насчет выкупа-то. И тогда думать будем. Что-нибудь да сообразим. За солдата много не запросят. Узнаем цену – пойдем на рынок к бандитам моим, договоримся. Где наша не пропадала! – и подмигнула ободряюще на прощанье.
Возвращаясь домой, Ирина Сергеевна уже не злилась на нее, переполнившись бабским сочувствием, и подосадовала, что понадеялась-таки на помощь со стороны бывшего мужа, наивная. А вот Люськино предложение, решила Ирина Сергеевна, может пригодиться. Понадобится – она хоть к бандитам, хоть к рэкетирам пойдет. И если за Славика потребуют выкуп, деньги найдет. В ногах будет валяться, вымаливать, банк ограбит, в конце концов, а то и зарежет кого-нибудь, но найдет. Иначе какая же она мать…
На центральной площади, в сиреневом скверике у фонтана, подставляя лица туманным волнам мельчайших брызг и вдыхая аромат вольготно растущих по клумбам пышнотелых, как сорокалетние красавицы, роз, сидели на скамьях старики и старушки из бывших, все как на подбор с наградными планками на примятых пиджаках и старомодных жакетах. Здоровались радостно с такими же ветеранами, а на прочих окружающих смотрели гордо, с осознанием своего особого, до конца исполненного долга перед страной и всем ее населением. Пересекая этот благоухающий розами и сиренью пятачок, Ирина Сергеевна подумала, что ей со Славиком не слишком уютно живется в мире, построенном вот этими, удовлетворенными проделанной работой стариками.
– Ира! Ирочка! – окликнули внезапно ее.
Оглянувшись, Ирина Сергеевна увидела дородную даму, устремившуюся к ней от одной из скамеек. Пожилая женщина тяжело переставляла полные, отечные ноги, они, видимо, плохо слушались, а объемистый корпус целеустремленно рвался вперед. Вглядевшись пристально, Ирина Сергеевна узнала давнюю подругу мамы, но не могла вспомнить имени, лишь то, что была она полковничьей вдовой, с тех еще пор одинокой, бездетной и властной женщиной.
– А-а… Наина Петровна, – припомнила наконец ее имя-отчество Ирина Сергеевна и, улыбнувшись кисло, шагнула навстречу. – Здравствуйте.
Наина Петровна кинулась к ней и принялась по-хозяйски, на виду у всех, тискать и обнимать, мять и теребить требовательно, оглядывать и прицениваться.
– Вот ты какая, – подытожила, закончив придирчивый осмотр Наина Петровна. – Ничего из себя… Справненькая. Вот бы мать-покойница посмотрела, обрадовалась… – И всхлипнула шумно, мгновенно переходя от радостного возбуждения встречей к печали, а в глазах ее появились две неподдельные слезинки – крупные, будто налитая капля из носика подтекающего водопроводного крана. И когда Ирина Сергеевна тоже пригорюнилась было, закивала скорбно, хотя, честно сказать, о маме в эти дни ей как-то не вспоминалось, все перебила беда со Славиком, Наина Петровна вновь оживилась, слезы исчезли мгновенно, втянулись в уголки глаз, дожидаясь там другого подходящего случая, и забасила голосом крепкой, не изжившей еще свой век старухи:
– Ну, расскажи, доченька, как живешь, как семья, дети…
– Да я, знаете ли… – начала было Ирина Сергеевна, но собеседница перебила.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: