Александр Малашкин - Глас Времени

Лабберт знает, что нужно делать, и подает Хорсту знак. Они неприметно покидают залу и шагают по коридорам. На втором этаже поджидает адъютант Гитлера. Путь Хорста на этом заканчивается. Отдав начальнику портфель, он остается ждать.

Гитлер встречает Лабберта в фойе у входа в свой кабинет.

– Я хотел бы кое-что показать, – говорит Гитлер. – Идем.

Они направляются к выходу из здания. На улице сыро. Ливень успокоился, но с неба продолжает кропить мелкой колючей моросью. Путь пролегает по неосвещенной части имперского сада. Гитлер поправляет фуражку и перепрыгивает очередную лужицу. Его лицо почти светится в этой мокрой полутьме.

Во всей красе предстает тыльная сторона нового здания Имперской канцелярии. Высокие караульные в форме СС спешат распахнуть двери. Гитлер шагает первым. Включается иллюминация, освещая роскошь и величие архитектурной мысли. Лабберт восторгается. В этих прямоугольных линиях нет ничего замысловатого, но они прекрасны. Много картин с застывшими эпическими сражениями. Их таинственно подсвечивают специальные электролампы.

– Великолепно! – Лабберт забывает о плохом самочувствии.

– В этом выражена высшая суть германского народа! – вещает Гитлер. – Строгость, простота и монументальность. Великие времена требуют эпохальных сооружений. Цивилизации всегда искали и находили в этом опору. Новое здание Имперской канцелярии лишь скромный пример работы гения нашего времени – Альберта Шпеера.

«Видимо, ты не можешь обходиться без патетики даже в частных беседах», – про себя усмехается Лабберт.

Две пары сапог скрипят по мраморному полу. Гитлер беспрерывен в своих восхищениях. Лабберт рад, что он такой говорливый, иначе бы пришлось говорить самому. Гобелены пестрят эпизодами кровавых баталий: древнегерманские рыцари с занесенными над головой мечами ведут бесконечную войну с инородцами.

Вход в кабинет фюрера потрясает величием. Стройные двустворчатые двери из ценных пород дерева шокируют высотой. Три эсесовца должны забраться на плечи друг другу, чтобы вытянутой рукой достать до верхнего края. Впрочем, несмотря на тяжеловесность, открываются легким толчком, мягко и тихо. Над головой рыцарский щит, на нем сливаются две заветные буквы. Лабберт взглядывает в спину Адольфа Гитлера и содрогается от промелькнувшей мысли: «Рядом с этим человеком я нахожусь в центре вселенной!»

Темный кабинет озаряется светом больших хрустальных люстр. Это не кабинет, а спортивный зал в солидном университете, отмечает Лабберт. Высота потолков шокирует. Но именно таким и должен быть чертог властителя.

– Потрясающе, мой фюрер! – восторгается Лабберт.

– Вы будете одним из первых должностных лиц, кого я приму в новом кабинете.

– Большая честь.

– Поговорим о ваших успехах.

Лабберт кивает. Замочки портфеля расстегиваются, и легким движением руки на свет появляется «Объект».

Гитлер внимательно смотрит.

– У меня получилось, мой фюрер. Не хочу хвастаться, но, в отличие от экспертов из научного отдела, которые пытались разобраться, но ни к чему не пришли, я получил доступ к функциям всего за два дня.

– Вы хороший специалист. Как только я завоюю Европу, первым делом разгоню бездельников и поручу управление ведущими институтами таким находчивым и целеустремленным людям, как вы.

Гитлер подходит к рубильникам и гасит основной свет. Теперь несколько светильников возле стола брезжат оттенками закатного солнца. Хозяин кабинета предлагает присесть. Сам бродит вокруг стола, временами останавливаясь у высокого окна, всматриваясь в ночную тишину Берлина. Правительственный квартал в это время суток перекрыт, и зрелище весьма скучное. В немых ликах архитектуры нет и крупицы человеческой жизни. Пускай строения впитают в себя хоть весь дух великой эпохи – в отсутствие людей они лишь камни, большое структурированное ничто.

– Сразу хочу заметить, – разрывает тишину Лабберт, – мне будет нелегко вести рассказ о будущем.

Гитлер стоит возле оконного прямоугольника и молчит. Его руки заведены назад. Спина прямая. Это еще не тот Гитлер, который будет в 44–45. Это молодой Гитлер. Гитлер, только приступивший к кровавой миссии. Миллионы убитых им еще ходят по этой земле.

– Вам и не придется. Знать о том, что произойдет завтра, наивысшая мука. Не волнуйтесь, отчета я не потребую. Более того, я запрещаю распространять сведения, связанные с делом. Любые! Тех, кроме вас, кто об этом знает, служба безопасности возьмет под контроль. Разглашение информации с этой минуты карается смертной казнью. – Он поворачивается к Лабберту и дает понять: это относится и к нему. Душа Лабберта словно пугается этого взгляда и на короткий миг предательски оставляет оледеневшее тело.

– Тем более, это ничего не изменит. Если бы знания помогли изменить ход войны… Но нет! Всё пойдет так, как надлежит пойти, всё закончится именно тогда, когда предписано закончиться. Вы пока не знаете тонкостей, но Гесс, прибывший от наших антарктических друзей, сообщил, что это устройство способно лишь перемещать информацию – в данном случае, человека, – но влиять на события не может. Мы можем хоть сто раз переиначить стратегические шаги, результат будет один и тот же. И, зная это, я больше ничего ни хочу знать! В наших руках не средство исправления ошибок, в наших руках окно. Окно с видом даже не на чужую страну – их мы завоевываем, но с видом на чужой мир! Даже при всех наших возможностях, в блицкриге с будущим мы не выстоим.

Но нужно отметить, что такая позиция, скорее всего, временная. Первая секретная экспедиция тридцать шестого не дала убедительных результатов. Экспедиция тридцать восьмого преподнесла кое-какие сюрпризы, приоткрыв завесу тайны. Две последующих экспедиции текущего года принесли неожиданный успех! До глубины души меня потрясла новость, что на планете параллельно существует другая разумная жизнь. Жизнь, сумевшая адаптироваться к суровым полярным условиям. Но даже не это главное. Главное, наши теории относительно предков оказались верны! Эти существа являются прародителями арийской расы. Руди посетовал, что они сильно негодуют относительно того, как в нашем теплом мире происходит кровосмешение. То же самое чуть не погубило их однажды. После чего они решились на абсолютную изоляцию в условиях антарктического климата. И они спаслись! В их жилах течет чистейшая кровь. Вы понимаете, что это означает?!

Гитлер никогда не видел представителей той цивилизации. Все, что он о них знает, основано на рассказах Рудольфа Гесса. Скомканным, далеким от образности языком, он рассказывал фюреру, что они высокого роста (как и положено исконным арийцам), у них атлетический вид (что, впрочем, тоже несет в себе некую арийскость), и вообще, они такие умные и технически развитые. Но как быть с серо-зеленой кожей и овальными черными глазами, никто не знает. Они, скорее, похожи на насекомых, упругую зеленую саранчу, нежели на людей. Взяв любую обезьяну, можно найти больше признаков родства с человеком. Но фюрер закрывает на это глаза. Ему хочется верить в материализовавшиеся легенды, которые он выдумал сам.