Олег Ершов - Катунь Коварная

– Что, батюшка, больно? – Спросил доктор.

Петриков в знак согласия кивнул головой.

– Терпи казак, атаманом будешь! – Засмеялся доктор. – Ну, ничего, поболит да перестанет. Мы тебя в раз на ноги поставим. Нам герои, ой, как нужны. – Доктор встал с кровати и повесил на шею стетоскоп. – Думаю, что через недельку полторы, мы тебя выпишем домой к жене и детям. А пока надо принять лекарства. – Он что-то записал в блокнот и добавил:

– А вообще-то ты молодец. Как говорят, в рубашке родился. Как поправишься, не забудь поблагодарить своего спасителя. – Доктор, еще раз приятно улыбнулся и вышел из палаты.

Петриков поправил одной рукой откинутое одеяло и еще раз взглянул в окно. Солнце заливало своим ярким светом пушистую черемуху, которая тихо покачивала ветками. Легкий ветерок, через открытую форточку доносил до него приятный и ароматный запах. Множество пчел, сливая свой неутомимый гул в одно звучание, бесконечно перетаскивали молодую пыльцу своими крохотными лапками с цветка на цветок. У них совершенно не было времени, отдыхать или мечтать. Они твердо знали свою работу и, набрав достаточное количество пыльцы, тяжело взлетали и уносили к себе домой этот янтарный нектар. Где-то там далеко, они складывали его в пчелиные соты и запечатывали, чтобы оставить данную пищу для своих будущих деток. Они трудились не жалея своих крыльев с раннего утра и до позднего вечера.

– Надо же! – Подумал Петриков. – Какая маленькая, а за лето приносит столько меду, что хватает ей, ее детям, да еще и человек у нее половину забирает. – Он глядя на этих пчел начал задумываться и рассуждать. – Так, получается, вся природа старается работать, чтобы потом было все хорошо. А мы пытаемся все как то схитрить. – А ведь все очень просто, надо честно работать и тогда ты будешь в почете и у государства и у людей. – Он впервые осознал, что значит просто и честно работать.

Пока он лежал в военном госпитале, у него было много времени подумать обо всем. О себе, о своих родных и близких и, конечно же, о своей новой работе. Новые планы в его голове роились теми самыми пчелами, которых он видел за окном на пушистой черемухе. Через неделю, как и обещал доктор, его выписали и отправили домой. Он вернулся со сборов уже навсегда демобилизованный и еще успел застать, как по ночам все та же зеленая змея военной техники, выползая откуда-то из соснового бора на трассу, громко шипя своими мощными двигателями, продолжала ползти по Чуйскому тракту, куда-то далеко и высоко в Алтайские горы. Он понимал, что где-то там за этими горами сосредоточились очень большие силы Советских войск, практически прямо на Монгольско-Китайской границе. Да он был прав. Это была очень сильная и мощная группировка Советских Войск, введенная в Монголию. И не только в Монголию. А одновременно наша страна вводила такие же войска в дружественную нам страну Афганистан. Где ситуация была очень напряжена и, наши необстрелянные солдаты вступали в кровавый бой с Моджахедами, и после этих кровопролитных и страшных боев домой на родину начали привозить цинковые гробы, под названием «груз двести». Но это было там в Афганистане, а в Монголии, до этого слава Богу не дошло. Но страх того, что могло произойти в любую минуту, конечно же, неоспоримо был. Так практически, чуть не каждый день, войсковые соединения, введенные в Монголию, своими маршами выдвигались вдоль Китайской границы, показательно демонстрируя на вид нашу боевую технику. И раз за разом проводились крупномасштабные учения с применением всей мощи Советской военной техники. Да, очень было тяжело и страшно нашим солдатам и офицерам. Но зато, как говорится, «Тяжело в учении, легко в бою»! И эта самая пословица, была очень уместна. Учения получились очень тяжелые, но разум сопредельного государства превзошел ожидания. В результате Китай отказался от войны и вообще от возможного наступления. И это сохранило тысячи жизней, а может даже миллионы людей и даже целых народов всего мира.

В понедельник утром, Димка Дымов встал пораньше. Чистое небо и безоблачное говорило о том, что сегодня будет очень жаркий день. Не надевая штанов, он быстро сбегал в уборную и по пути обратно умылся из летнего умывальника, приделанного на столбике во дворе дома. Успевшая за ночь остывшая вода, приятно освежила весь торс. Почистив зубы и вымыв голову с мылом, он докрасна растерся махровым полотенцем. Не став делать зарядку, он поспешил в дом. Быстро одев приготовленный еще с вечера черный костюм и белую рубашку, которые он одевал всего один раз еще перед армией, на выпускной вечер, он вытащил из коробки новые черные туфли. Немного постояв перед зеркалом, посмотрев на себя с разных сторон в трельяж, он надел туфли и крепко завязал шнурки. Тоненькой алюминиевой расческой, аккуратно причесал волосы, приглаживая их рукой, вышел из комнаты на кухню, где уже давно суетилась по хозяйству Валентина Павловна.

– Ну как? – Димка вошел на кухню, цокая новыми туфлями, приобретенными его мамой по знакомству в ГидроПартиевском магазине.

– Фу ты черт, напугал до смерти! – Валентина Павловна, поменялась в лице от испуга. – Да разве ж так можно? – Она еле перевела дух. – Ты куда собрался ни свет ни заря? – Немного придя в себя, спросила она.

– Как куда? – Удивился Димка, поворачиваясь вокруг себя. – Я иду на работу устраиваться! – Димка еще раз повернулся, как заправский пижон и добавил:

– Иду на прием к Директору Совхоза! Хочу быть шофером. А тем более он мне обещал. – Радостно изложил свои планы Димка.

– Ой, а чего в Совхоз-то? А может сначала в город попробуешь или в Гидропартию? Там ведь и заработки, вона какие! – Она развела руками.

– Нет, мамочка! Я дал слово. А коль дал слово, так нужно его держать! Ты же меня сама так учила. – Как-то уже по взрослому Димка сделал маленький упрек своей матери. – Мам, посмотри, кажется, чего-то не хватает? Как-то не солидно? – Димка еще раз повернулся перед Валентиной Павловной.

– Ну, раз дал, так держи! – Валентина Павловна повернула его влево и вправо. —Ну, вот сынок, и ты у меня стал совсем уже большой. – Она невольно выронила материнскую слезу и сразу же вытерла ее рукавом халата. – Ой, подожди. – Димкина мама быстро сходила в комнату и из старого шифоньера достала отцовский черный галстук на резинке с небольшим белым узором посредине и в центре со стеклянным камушком, похожим на небольшой бриллиант, купленный когда-то на его день рождения в городе.

– Вот надень-ка! – Она протянула галстук Димке.

– Да ты чо, мам! – Возразил Димка. – Это же отцовский подарок.

– Надевай, надевай. – Валентина Павловна не стала его уговаривать, а отвернула ворот рубашки и застегнула на его шеи блестящий крючок новенького галстука, который отец так и ни разу не одел за несколько лет.