Елена Яворская - Жестяной самолетик (сборник)

– Может, и он меня, – Борюсик совсем закручинился. – А московские гости… того…

– Уплыли? – Лиска сочувственно покачала головой.

– Угу. Надо было для них коньяка взять, правильно Николай Захарыч говорил, – выдал вполне связную мысль Семин – и тотчас же снова впал в прострацию. – Ну где лагерь-то, а?.. А то завтра все очнутся… будут главного искать…

– А кто у нас главный? – прокурорским тоном вопросил Максим .

– Я? – несмело предположил Борюсик.

И все поняли, что дело плохо.

Общими усилиями транспортировали главнюка в лагерь (справедливости ради следует заметить: непосредственно транспортировкой занимались Макс и Стас, Настя охала и ахала, а Лиска то желчно комментировала, то норовила дать Борьке ускоряющего пинка) и даже ни разу не уронили, хотя его физическая устойчивость уступала его же моральной, а дорогу через лесопосадку можно было назвать дорогой только потому, что они-таки по ней шли. Под ногами зловредно похрустывал сушняк, предрекая кое-кому очень скорое явление своего тезки. Селена, притомившись глядеть на творящиеся в лагере безобразия, закуталась в облачко и завалилась спать как минимум суток на полтора. А вот Лиске со товарищи нынче поспать не грозило. Достаточно было ступить на порог домика и принюхаться. Упрямая Лиска все ж таки прошла еще с полдюжины шагов. И поняла, что концептуальное «мальчики направо, девочки налево» не такое уж концептуальное.

– Чего там? – шепотом спросила Настя.

– Бардак, – многозначительно ответила Лиска, не понижая голоса.

И они пошли искать своих. Определение слова «свои» в данном случае выводилось из народного постулата «трезвый пьяному не товарищ» .

Нашли быстро. Уже без Борюсика, но зато с доцентом, тверезым и деловым, который впотьмах что-то вычерчивал в записной книжечке.

– Не, ну чего непонятного-то? Вот лес, – ручка энергично упирается в страничку. – Вот река. А вот где-то тут беседочка. Не, ну она там не одна, конечно. По ходу дела сориентируемся. А в кустах возле этой беседочки я четыре бутылочки заныкал.

– Как только донес-то? – вздохнул сердобольный Макс.

– А-а, сам не помню! – отмахнулся Варгас. – Важно совсем не это. Важно то, что мы сейчас пойдем их искать!

Лиска тихо ужаснулась. Настолько, что даже икнула, хотя не выпила ни грамма. Жутко захотелось лимонаду. И вместе с жаждой пришло вдохновение: девчонка принялась сбивать с толку искателя счастья в жидком эквиваленте:

– А куда вы Борюсика подевали?

– Да в столовке кинули. Там теперь никого, пусть отсыпается, – рассудительно ответствовал Максим.

– Теперь? – слегка опешила Лиска.

– Угу, – мрачнея, подтвердил команданте. – Приперлись, нашумели, разбудили меня… контры!

– Из зависти, – пояснил Макс. – Если мы не спим, хрена кто-то рожу плющить будет? В прошлый раз фоткались, так твоя ряха в объектив не влезла!

– Я на вредном производстве, – Варгас горестно вздохнул. – Нормальных людей в технарей преобразую. Ну что, тронулись?

Никто не нашел, что возразить. Ну, не считать же, в самом деле, возражением Настино обычное: «Давно уже тронулись» и Стасово печальное: «А может, лучше в шахматы сыграем?»

Доцентову нычку, впрочем, тоже не нашли, полночи шарились по лагерю, как души грешников по средневековому замку, – и не нашли. К рассвету Лиска уже испытывала к затихарившимся бутылкам вожделение (нашлись бы уже, хоть посидеть спокойно можно было!), а к спутникам – лютую ненависть. Наконец Варгас сдался, понимая, что на следующем круге его единодушно притопят в речушке во избежание дальнейших мытарств и беспорядочных миграций.

Уселись в одной из беседок (предварительно все ж таки обшарив кустики: а вдруг?) – и буквально мгновение спустя сообразили, что совершили глупость: так в сон клонило куда сильнее. Даже комариные укусы не бодрили.

В сознании у каждого в этот момент наверняка всплыла Максова мудрость, вынесенная из дней службы в Вооруженных Силах: «Если мы не спим, хрена кто-то рожу плющить будет?»

Не сговариваясь, встали. И снова отправились в путешествие по лагерю. На этот раз – вооружившись революционными песнями и праведным гневом.

Через час весь лагерь был на ногах. Правда, стоял на них не то чтобы твердо.

Борюсик снова исчез. И появился только за обедом, в мятых брюках, с мятым лицом и таким же настроением, оглядел с инспекционным видом прореженных похмельем «авангардистов» и принялся хлестать чай без закуски. В сторону своих ночных спасителей он смотреть избегал.

– Слушайте, братва, а чего мы тут вообще делаем? – озвучил общую мысль Максим. – Тебя, барбудо, я не спрашиваю, для тебя тут естественная среда обитания. Мне интересно, что эти вот товарищи тут забыли.

Стас с задумчивым видом потер переносицу. С ним Лиске все было ясно. Именно за ней, за Лиской, он и подался, одержимый подозрением: если едет она, то будет, среди кого двигать идеи в массы. Отпустить конкурентку в одиночестве он просто не мог. А где Стас – там и Настя. Так что неочевидным оставался только ответ на вопрос: а она-то, Лиска, какого хрена сюда приперлась? Ведь догадывалась… нет, знала! Но надежда как всегда вступила в дискуссию с разумом. А пока они спорили, Лиска уже в автобус села.

– Валить отсюда надо, – правильно истолковал общее покаянное молчание Макс. – Сегодня еще веселей будет, сегодня они по окрестным деревням расползутся в поисках горючки. И хорошо, если без мордобоя обойдется.

На него, как по команде, воззрились все: Варгас с заинтересованностью, Лиска с тоской, Стас с испугом, Настя с ужасом.

– А на чем? – торопливо спросила Настя.

– На одиннадцатом, на чем же еще.

– То есть?

– Эх, молодежь! – проскрипел Макс. – Студиозусы, называется, что такое одиннадцатый маршрут не в курсе. На своих, говорю, на двоих. До трассы. А там либо рейсового дождемся, либо на попутках, по обстоятельствам.

Полчаса спустя оплот авангардизма остался за спиной у четверых из их команды.

Еще через полчаса их догнал запыхавшийся пятый, на ходу застегивая верную стройотрядовскую тужурку.

– Скучно мне без вас стало, ребята.

– Не с кем поговорить про торсионные поля? – ехидно осведомилась Лиска.

Зря она это сказала…

К тому времени, как доцент договорился до пространственно-временного континуума (Лиске ввиду ее вопиющей гуманитарности куда роднее были обстоятельства места и времени), они одолели хорошо если полпути, а солнце уже вплотную пододвинулось к зениту. Настя неожиданно прониклась, даже робкие вопросы начала задавать. Де Ла Варгас растрогался – и перешел на стихи: