Юлия Лешко - Ангел в темноте

Хорошенькая девушка, которая так любит японские кроссворды, оказалась начитанной умницей. Выслушав ее ответ на основной вопрос билета, Найденов, улыбаясь, предложил:

– Если вы мне ответите, как звали собаку Одиссея и где находится древняя Колхида, я поставлю вам пятерку. Это будет первый шаг к автоматически сданному экзамену.

Девушка задумалась. Потом, кивнув сама себе, уверенно произнесла:

– Ну, Колхида – это в Грузии. Вернее, Колхида – это Грузия… А собаку?

По лицу девушки было явно заметно, что наличие собаки у царя-путешественника для нее вообще новость.

Найденов склонился над своим журналом, что-то в нем записал, с улыбкой вновь обратился к девушке:

– Когда я учился у профессора Лапидуса, это был коронный вопрос. А коронный ответ на него был вот как раз… «Лапидус». Один студент выдал: «Лапидус, говорит, эту собаку звали, ясное дело…» Семен Наумович очень был интеллигентный человек, ничего ему не сказал, двойку даже не поставил, а вот легенда пошла гулять с курса на курс…

Девушка робко улыбнулась и пошла на свое место. А Алексей Александрович сказал, обращаясь уже ко всем присутствующим, уткнувшимся в свои листки:

– А пса Одиссея звали Аргус.

Только Борис сидел прямо, не глядя в свой разрисованный гладиаторскими боями, без единой буковки листок. Услышав свою фамилию, встал и решительно направился к столу преподавателя.

Тот взглянул на него мельком:

– Садитесь. Ну, покажите ваш билет…

Все еще стоящий Борис протянул бумажный прямоугольник с совершенно безразличным видом.

– Так, «Труды и дни», Гесиод… Очень интересно! – Алексей Александрович заглянул в свой кондуит и тут как будто в первый раз увидел там фамилию Шумский – и осекся. Он понял, кто перед ним. «Ну, конечно, этот красавчик Шумский… Господи, мог бы и раньше догадаться. Мало ему, что девчонки бегают строем…»

Борис стоял еще секунду, потом сел и с непонятным большинству присутствующих вызовом произнес:

– Извините, я не готов.

Найденов посидел некоторое время молча, потом сказал немного охрипшим от волнения, мгновенно ставшим усталым голосом:

– Да я и сам не готов…

Те из студентов, что были не очень увлечены своими ответами и шпорами, невольно подняли голову, услышав непонятный диалог.

Преподаватель и студент молчали, насколько позволили обстоятельства. Потом Борис встал, чтобы уйти. Куда глаза глядят. Но Алексей остановил его:

– Подождите.

Борис сел на место, не глядя на Алексея Александровича. «Он не производит впечатления труса. Отчего же все сбежать-то норовит?» – подумал доцент.

Пауза явно затянулась. И все-таки, через еще какое-то невыносимое время Найденов, наконец, спросил у Бориса негромко:

– Теперь вы можете мне ответить, почему в «Илиаде» ничего не написано о красоте Елены?

Борис невежливо молчал – так казалось со стороны. А потом начал говорить с все большим запалом, даже агрессивно:

– Он ничего и не мог написать о ее красоте. Не мог! Он ведь и правда был поэтом, этот бродяга. И понимал, наверное, что слова, даже если это стихи… обычны, они стираются. Они повторяются, повторяются и просто стираются от употребления! Все, что ни скажешь, может оказаться банальным, недостойным этой женщины… А из-за Елены началась война.

Уже очень многие, забыв про свои потенциальные автоматы, откровенно слушали необычно эмоциональную для рядового семинара по античке тираду Бориса…

Он сделал паузу только чтобы привести в норму дыхание. Вдохнул и продолжил, прямо глядя внимающему преподавателю в глаза:

– И при чем тут вообще красота? Сказать, что у нее красивая походка? Ну и что? Или что глаза красивые, огромные, бездонные, да? Но разве в этом дело? Она – чудо! Искренняя, веселая, юная! Она… Само ее имя обозначает Свет! Вот она есть – и светло. А нет ее – и это просто день, четверг, – парень резко взглянул на свои часы, – тринадцать часов пятьдесят шесть минут по местному времени.

Оказалось, страстный монолог все же отнял у него какие-то внутренние силы: он откинулся на спинку стула и опустил свой уже не такой дерзкий, как прежде, взор.

Но уже теперь Найденов, скрестив руки на груди, во все глаза смотрел на парня. И опять повисла тягостная пауза, в которой напряженно участвовала вся аудитория. Наконец Алексей Александрович тихо сказал:

– Отлично.

Борис спросил без всякого напора, без недавней мальчишеской агрессии, скорее из вежливости:

– Что?

И Алексей Александрович повторил:

– Отлично. Садитесь.

Борис вернулся на свое место, но не сел. Взял свою спортивную сумку, кинул в нее ненужный листок с гладиаторами и, не оглядываясь и не прощаясь, пошел к двери.

Преподаватель сидел за столом, опустив глаза, крутя в руках ручку. Тем временем в аудиторию постепенно вернулась строгая атмосфера экзамена. И только на последней парте парень, на сей раз не целующийся со своей сидящей рядом и что-то строчащей на листике подружкой, никак не мог отвести глаз от лица доцента Найденова. По его глазам было видно, что что-то он, кажется, понял…

…Елена потопталась немножко у знакомой двери, потом условным тройным звонком дала о себе знать.

Дверь открыла свекровь. Крошечная, в неизменном кружевном воротничке на неизменном темном платьице…

Без всякого предисловия, еще не впустив Елену в прихожую, она начала свой «плач Ярославны»:

– Лена! Ну что случилось? Вы поссорились? Я ничего понять не могу, Леша молчит. В чем дело, а? У меня давление скачет, бессовестные вы поросята!

Лена зашла, обняла пожилую женщину, которая так и не опустила раскинутых рук в жесте, похожем на позу из индийского танца «катхак», прижалась к ее к худенькому плечу головой, потом освободила свекровь из своих объятий и пошла на кухню.

Было слышно, как шумит вода в ванной. «Леша дома!» – радостно подумала Елена.

Лена села за стол, вытянула ноги, а пожилая женщина села на стульчик рядом, смотрела на невестку с надеждой и тревогой.

А та вдруг сказала, глядя на нее не то насмешливо, не то печально:

– Галина Алексеевна, а вам не кажется, что вы засиделись в мамах?

Свекровь с недоумением взглянула на невестку. Лена, довольная произведенным смятением, продолжила, уже осторожнее:

– Вам не пора стать бабушкой?

Лешина мама прижала тоненькую ручку к груди, вот-вот заплачет. Но глаза засияли – как елка в Новый год!

– Леночка…

Лена засмеялась, наслаждаясь произведенным эффектом. И, чтобы поднять пожилой даме настроение, стала ее поддразнивать:

– Пора, пора с внуком в песочницу! А то все по концертам, да по театрам… Лексикон пора новый осваивать, чтобы было о чем с другими бабушками беседовать, интонации надо разучить специальные…