Иван Евсеенко - Голова Олоферна (сборник)

– Крупный чиновник в феодальном Китае.

– Мандарин, – равнодушно сказал Сергей Юрьевич.

– Да ладно тебе! – не поверил Лысый.

– Вот тебе и ладно. Книжки надо читать, Саша, по возможности, умные. Ты чего здесь делаешь?

– Ах, да! – опомнился Петров. – У меня для тебя кое-какие новости есть. Кстати, как продвигается дело с двумя… хотя нет, с тремя неизвестными?

– Нормально продвигается, – немного раздраженно ответил Успенский. – Ты, брат, не тяни, говори, что там у тебя, а то, если честно, устал я за день здорово, спать хочу…

– Да, вот, имею намерение тебя кое с кем познакомить, – несколько волнуясь и даже чуть ли не оправдываясь сказал Петров.

– Зачем это еще? – строго и недоверчиво спросил Успенский. – Может, тебя, тимуровца, к нам на полставки устроить? И почему тебе спокойно не живется?

– Нет уж, спасибо, такой услуги мне оказывать не надо, – почти не обиделся Петров. – А насчет моего предложения… Давай я тебя сначала познакомлю, а ты уж решишь, полезно оно тебе или нет.

– Ладно, черт с тобой, знакомь, но если это все пустое, с тебя бутылка коньяка, и причем коньяка той страны-производителя, где растет виноград! Идет?

Вскоре они оказались у злополучного дома на улице Энгельса. Словоохотливые хозяйки усталыми обветренными руками снимали с веревок высохшее белье, их мужья немногословно курили около подъезда, а дети играли в свои незатейливые игры. Ни один проходящий мимо человек не мог бы даже в своих фантазиях предположить, что несколько дней назад здесь произошло убийство.

– Не пугайся, Ус! К Пучку заходить не будем. Вряд ли он нас примет, – в своем репертуаре сострил Лысый.

– Надеюсь…

Пройдя почти весь двор, они оказались у двери подвала, из которого доносилась невнятная, сдобренная отборным матом, болтовня. Петров глазами поманил Успенского за собой, и они вошли в подвал. Там, опираясь спинами о красно-кирпичную стену, рядком сидели четыре престранных субъекта. Все с длинными прокуренными бородами и грязными, засаленными от недавно съеденной селедки руками. Во всяком случае, пахло в подвале именно селедкой.

– Блэк, надо поговорить! – как всегда без лишней вежливости произнес Петров.

– Водку принес? – прохрипел один из бородачей.

– Принес, принес, не боись, – успокоил его Лысый, доставая из внутреннего кармана бутылку.

– Господа-товарищи, у меня конфиденциальный разговор, так что попрошу на выход, – неестественно вежливо обратился к соплеменникам бородач.

Те чуть зашевелились, но по-прежнему оставались на местах.

Последовала недолгая пауза, нарушенная пугающим ревом Блэка:

– На хер все вышли быстро!!! Шевелим мудями, господа хорошие!!!

– Ладно, ладно, не стоит так нервничать, пошли мы, премного благодарны за теплый прием, сельдь была великолепна… Всего доброго! – совершенно внешне не обижаясь, заторопились те.

Старикан Блэк аккуратно разлил в пластмассовые стаканчики водку и, не дожидаясь остальных, одним махом проглотил свою порцию. Лысый и Успенский переглянулись и отставили пойло.

– Блэк, расскажи ему, что ты видел в ту ночь, когда замочили Пучка, – предложил Петров.

Ничуть не удивляясь его словам, Блэк щедро налил себе еще, выпил, и вполне приветливо повел свой оплаченный рассказ:

– Я сразу, как увидел этого торопившегося кренделя в сером плаще, подумал, что скоро здесь запахнет мокрухой. У меня к таким вещам интуиция приспособлена, дай бог всякому. Кабы я в ту ночь не пил, может, оно как-нибудь и по-другому завертелось, но я себе не изменяю. Хоть стопарик, но ежедневно… Так вот, говорю, почувствовал я тогда что-то неладное…

– Это с чего? – не выдержал Успенский.

Блэк в упор посмотрел на Сергея Юрьевича, неожиданно захохотал и, резко оборвав смех, произнес:

– Рожа! Рожа у него было какая-то невменяемая, словно обкуренная или еще под каким ширевом! И перекошенная… Не дай боже еще раз увидеть.

Блэк помолчал, погрузившись, казалось, в некие давние воспоминания, затем чему-то хитро улыбнулся, закурил и продолжил еще более спокойным тоном:

– Было время, я крепко закладывал, можно сказать, по-черному синячил… Это-то меня потом и сгубило. Почему-отчего, брехать не стану, суть не в этом, но вот случилось со мной однажды, попал я в дурку, надолго загремел, месяца на четыре. Так вот, там таких шизиков, как тот, кем вы интересуетесь, до едрени фени… Кто, как говорится, «белочку словил», кто от ихней гребаной терапии крышу сбросил, а кто сам по себе с рождения такой, но их, последних, обычно не густо набиралось. Оно и правильно, может. Чего их, юродивых, таблетками зря пичкать? Вот я и говорю, значит, понасмотрелся я… Глаза стеклянные, почти не моргают, ходят как зомби, никого не замечают. Хавчик тоже им побоку… Этот, видать, такой же был, только шибко прыткий…

– Так ты его разглядел, значит? – спросил Петров. – Узнать смог бы?

– Да не перебивай ты, мать твою! – занервничал Блэк. – Я сам все, что надо, скажу. Так вот, че я там балакал-то?! А, да… Прыткий, зараза, был. Он так, видать, спешил, что ничего вокруг себя не видел, ну, и меня в том числе. Он даже, кажется, задел меня маленько… А узнать? Не знаю даже. Я сам тогда хорошо накушался. Кабы он при новой встрече-то такой же нарисовался пришибленный, как и в ту ночь, узнал бы, клянусь! А если так, в толпе, не знаю, вряд ли…

– Ну, хоть какой из себя? – подал голос Успенский. – Здоровый, маленький, худой, косой, кривой, лысый?

– Неее! Не лысый! Точно, не лысый! – засмеялся Блэк. – Он даже, напротив, очень даже волосатый, седоватый маленько. А вообще, обычный, ничего особенного, как Санек, как ты… В сером плаще, и рожа… Да, рожа была хороша, не дай бог еще раз встретиться…

– А вы наткнулись на него, когда он обратно шел или туда? – спросил Успенский.

– Туда! Дождь ведь был. Я стоял у ихнего подъезда, прятался от дождя, значит, а он торопился, шизик… Сколько он там пробыл, не знаю, я к себе пошел, то бишь вот сюда. Дождик притих, я и потопал. А потом, господа-товарищи, откуда мне было знать его планы? У него свои, у меня свои! Одно заявляю безапелляционно, это я уж точно решил: он, сука, их замочил и никто другой.

– Ну и что ты думаешь обо всем этом? – на обратном пути горделиво спросил Петров.

– Думаю, услышанное нужно взять на заметку, но особенно доверять не следует.

– Понятно, – немного опечалившись, протянул Лысый. – А я-то надеялся хоть как-то помочь. Ну, что ж, теперь с меня трехзвездочный, да?

– Ничего ты мне, Саша, не должен. Одно скажу тебе на будущее: не лезь ты в красные следопыты. Не надо оно тебе, поверь мне. Тут ведь знаешь как? Сначала интересно, а потом тошнота начинается. Я как-нибудь сам разберусь. Да и помощников мне начальство выделяет толковых. Мы с тобой лучше так общаться будем, как добрые одноклассники.