Сергей Горбачев - Андроид 2.0

Однако Михалыч вопросительно повернулся к нему, и поэтому пришлось на время прервать это интеллектуальнейшее раскачивание.

В МГИМО, кузнице советско-российской дипломатии, у Барышева было два знакомых профессора, которые иногда помогали в его журналистских буднях. Помогали хотя и за гонорар, но честно. Государственные тайны не выбалтывали, говорили лишь то, что можно, но при этом подсказывали, где найти ту или иную информацию или нужного человечка, а самое главное, помогали не совершить ошибку по незнанию. Главное ведь не максимум эксклюзива в статью запихнуть, главное – случайно не ляпнуть глупость, которая перечеркнёт весь твой эксклюзив, сколько бы его ни было.

Один профессор улетел в Сербию на какую-то конференцию по Балканской войне, зато второй оказался на месте и согласился помочь.

Профессор Водянский, надо отметить, был своеобразным типом. Ещё довольно молодой по научным меркам, он был чрезвычайно амбициозен и отношения с Алексеем поддерживал, как тот подозревал, из каких-то своих будущих политических перспектив, хотя и от гонорара не отказывался. Барышев не удивился бы, если со временем тот стал бы депутатом, а то и министром от какой-нибудь очередной партии власти, ведь именно из таких – умных, педантичных, презирающих всех и легко шагающих через людей – и получаются отличные функционеры.

Так вот, Водянский согласился помочь. Алексею показалось, даже с интересом: в своё время он каким-то боком касался Никсона в диссертации, посвящённой взаимодействию власти и общества. Но когда через три дня Барышев приехал к нему в МАСО – Московскую Ассоциацию по связям с общественностью, – которую профессор возглавлял на каких-то непонятных полуобщественных, полублатных началах, его ждал от ворот поворот.

– Я крайне удивлён, Алексей, что вы меня поставили в такое неловкое положение, – губы Водянского даже подрагивали от возмущения, когда он говорил. – Я навёл о вас справки и знаю, что вы находитесь весьма в затруднительной, скажем так, ситуации, которую сами и создали.

– Что сделали?! – уставился на него Барышев. – Справки навели? Вы что, меня первый день знаете? Я что-то не понимаю…

– Здесь нечего понимать. Я всегда навожу справки о людях, с которыми поддерживаю отношения, – зло отчеканил Водянский. – И каждый раз, работая с вами, я знал, что вы на хорошем счету, что с вами можно иметь дело. Сейчас же вы посмели прийти ко мне, скрыв, что вас уволили. И вы лучше меня знаете, за что…

– Да не переживайте, профессор, – нарочито вальяжным голосом перебил его Алексей, – свой гонорар вы получите в любом случае, прямо сейчас. Никто об этом не узнает, – и нагло, в упор улыбаясь, полез за бумажником. Надо же ему было хоть чем-то отомстить этому засранцу.

– Вон! Вон отсюда! – взвизгнул Водянский.

– Вот так, Михалыч, смертельные враги и появляются, – улыбнулся Алексей Толмачёву.

– Жёстко ты с гонораром-то, представляю эту картину… – усмехнулся военком. – Но правильно. Учить таких надо. Лишь бы только не помешал он нам, а то доложит куда надо, чем ты интересовался.

– Не-а, побоится. Деньги-то раньше брал. Точно говорю, Михалыч, побоится. Если больше о себе не напоминать, то затаится. Хотя если какой компромат на меня ему в руки попадёт, первым побежит куда надо.

– Значит, и не будем напоминать о себе… Ну что, раз ты наконец перестал раскачиваться, прогоним ещё разок всё по кругу? – спросил Толмачёв.

– Да прогнать-то можно и десять кругов, но толку? Сам видишь, какая картина складывается, – показал он на стену. – Чем крыть будем?

– Гораздо важнее, что откопают аналитики этого твоего Мэйли. Может, он и разговаривать после них не станет. Это во-первых. Во-вторых, от тебя никто и не ждёт прямых доказательств. Если бы они были, то о них и без нас бы все знали. Ну и, в-третьих, если он всё-таки станет с тобой разговаривать, то, значит, хочет что-то от тебя услышать. Так скажи ему это, сделай человеку приятно. Из вот этих кусочков правды, – военком кивнул на стену, – вполне правдивое полотно сплести можно.

– Во даёшь, Михалыч! – удивился Алексей. – Тебе бы в бизнес-школе какой-нибудь преподавать тактику и стратегию принятия решения. Лихо завернул.

– А ты думал, солдафон Толмачёв, да? Прямой, как рельс? – невозмутимо бросил военком. – Прямой. Но в академии между двумя Афганами поучился. Красный диплом, между прочим. И учителя хорошие были. Я тебе так скажу: самое важное во всём – система управления. И бизнес твой не исключение. Так вот, чтоб ты знал, самой эффективной считается система управления в армии и Ватикане. Ну-ка, поуправляй миллионами подчинённых. Различие только в том, что командиру ты обязан доложить ситуацию и предложить свои варианты решения на выбор – так устав требует. Папе же римскому кардиналы только докладывают, советовать папе уставы не позволяют.

– Круто! Надо запомнить, – засмеялся Барышев, поднимаясь. – Давай заканчивать, Михалыч, сейчас Лизавета звонить будет, 10 утра уже по их времени, а через два часа, если помнишь, нам с мистером Мэйли общаться. Отдохнуть надо, давай перекусим, что ли…

Лиза позвонила, как и договаривались. От неё Алексей узнал, что Ник Мэйли подтвердил заинтересованность в переговорах после общения со своими аналитиками, что, к сожалению, она не сможет сбросить ему их отчёт, так как это закрытая информация, что Мэйли совсем не против, если она будет переводчиком во время их переговоров, и вообще у него сегодня отличное настроение. А ещё Лизавета подробно описала психологический портрет своего босса.

– Главное, запомни, Лёша, – повторила она в конце, – при всей своей супердоброжелательности и внешней открытости это человек-компьютер, игрок. О нём легенды тут ходят: в Лас-Вегасе его в казино играть не пускают, так как он всё время считает и многих завсегдатаев уже наказал в покер. Он будет оценивать и сверять каждый твой ответ, просчитывать все последствия и твою реакцию. Это его любимое занятие – угадывать людей. И хотя на первом месте у него только бизнес, но партнёров он чрезвычайно ценит. А больше всего не терпит вранья, чутьё у него какое-то на это дело. Всё, дорогой, всё, что могла, я для тебя сделала. У тебя всё получится. Мне надо бежать, я ведь отвечаю за переговоры, а здесь с этим строго…

Но только Алексей успел положить трубку, как телефон снова зазвонил настойчивой трелью межгорода.

– Ну наконец-то! Лёха, я не понял, что за дела?! – кричал на том конце знакомый весёлый голос. – Мобильный отключён, в редакцию звоню, там что-то невнятное мычат, домой тебе – занято всё время. Я не понял, Лёха, ты от кого шифруешься?! От путёвых пацанов, которые завтра будут в Москве и намерены напоить тебя по-братски от всего спецназа?!