Константин Кропоткин - … и просто богиня (сборник)

Незнакомка назвалась Джессикой, и это нашу героиню почему-то успокоило. Хорошенько вымыв ноги, намазав их кремом, она сделала несколько фотографий с помощью телефона и отправила снимки куда попросили.

Через два дня, непоздним вечером понедельника, она уже сидела в просторной комнате, напоминающей аквариум, и смотрела, как внизу, по каналу, течет серая вода, а над водой плывут темные тучки (был пасмурный день).

Джессика сказала, чтобы, придя в офисное здание (оно походило на несколько аквариумов, сложным порядком составленных друг на друга), она представилась вахтеру, а он знает, куда ее отвести.

Так она и сделала, с деловитого вида юношей в сине-золотой униформе поднявшись в лифте на последний этаж, где дверь оказалась только одна. За дверью располагался большой стеклянный стол, рядом с ним стоял стеклянный же столик с кофейными чашками, сахарницей, термосом из темно-коричневого пластика и конфетами в открытой коробке, а возле огромного окна во всю стену находились два кресла, в одно из которых она и села, закинув ногу на ногу (заодно спросила себя, сделала ли это движение по привычке или хочет показать товар лицом).

На встречу она надела деловой бежевый костюм с юбкой выше колена: об официальном дресс-коде ее попросила Джессика, особо подчеркнув, чтобы ни чулок, ни колготок на ней не было.

В комнату (нет, скорее все-таки в зал) вошел мужчина средних лет в синем костюме. Лысоватый, несколько потертый блондин с оттопыренными ушами. Он улыбнулся кончиками блеклых губ, предложил кофе.

– С молоком? – наливая из термоса, спросил он.

– Нет, спасибо.

– Сахар?

– Нет, спасибо, – повторила она, принимая из его рук блюдце с чашкой дымящегося напитка, и переменила положение ног (снова не сумев понять, с умыслом или без).

– Пейте, – сказал он.

Потом, поддернув брюки, встал на колени и согнулся перед ней, как в молитве.

Он снял с нее туфли, достал из внутреннего кармана пиджака тюбик с какой-то мазью. Ей же представилась возможность рассмотреть сложный цвет его огибавших озерцо белой лысины на манер пляжа волос: они были совсем светлые у корня, затем, не спеша, темнели, а на концах, истончаясь, золотисто поблескивали.

Выдавливая из тюбика потихоньку, он принялся втирать ей в ногу нечто прохладное: в пальцы, в один за другим, начиная с большого, далее круговыми движениями по верху стопы, потом к косточке на внешней стороне, словно прорисовывая ее заново, круговые касания пятки и легкие постукивания по подошве (а она не знала даже, как правильно называются части ее собственных ног!) – и снова к пальцам, потягивая их из стороны в сторону, словно проверяя, правильно ли, хорошо ли сидят жемчужинки на своих местах.

Другую ногу ожидало то же самое. Весь маршрут он проделал также губами, не позволяя себе ничего, о чем не было уговорено: он даже не смотрел на нее, только показывал трогательный безволосый островок на светлой голове.

Потом и язык его вступил в дело, и немножко зубы.

Кофе она не расплескала, но допить не смогла, в итоге поставила чашку непорожнюю на пол рядом с креслом.

Оргазмом свои ощущения она бы не назвала: вначале было щекотно, затем по вверх по телу побежала теплая волна, следом другая, третья, растворяясь где-то в корнях волос, мелкими крупинками рассыпаясь по ушным раковинам.

В какой-то момент, словно по звонку, он замер и, резко выпрямившись, поднялся с колен, не забыв аккуратно одернуть брюки. Footsession наступил конец.

Красивые ли у нее ноги, он не сказал. Поблагодарил только и вежливо улыбнулся (лишь дрогнули кончики губ; плохие зубы?). Она надела туфли, встала, приспустила ближе к коленям слегка задравшуюся юбку, тряхнула волосами и с несколько растерянным «прощайте» двинулась к выходу.

По дороге домой она сильно боялась упасть.

Можно было сделать вывод, что на главный вопрос она ответ получила, ведь мужчина улыбнулся, и значит, ему понравилось. Но все равно, принимая перед сном душ, она снова и снова спрашивала себя, насколько же «прэтти» ее «фит».

Через неделю Джессика позвонила ей опять, и она опять поехала по известному адресу. Прошлый раз она обратила внимание, что ноги лопоухого человека обуты в туфли слишком узкие: остроносые, они были настолько тесны, что под мягкой кожей можно было различить похожие на обрубки пальцы.

Нужды в столь странном приработке она больше не имела – за квартиру заплатила, новых крупных покупок не планировала, – но воспоминание было приятным, теперь она знала, что значит слово «нега».

Ноги ее словно зажили самостоятельной жизнью. Они были вместе с ней, исправно исполняли свои обязанности, между тем героиня наша стала замечать, что иногда ступни приобретают красноватый оттенок – на них словно накидывают мелкую сеть; они могут немного увеличиваться в объеме или, напротив, чуть-чуть сузиться, проявляя по бокам тонкие синеватые жилки. А иногда, отдохнув, выспавшись, и сама она не могла налюбоваться на свои ножки, две аккуратные египетские лодочки, готовые плыть по реке жизни и жизнью ничуть не испорченные.

Она стала покупать новые, все более дорогие кремы, постоянно наведываться к умелой педикюрше-калмычке. Со временем она с закрытыми глазами могла воспроизвести каждый изгиб своих ног, включая невидимые арфы плюсны и крошечные палочки фаланг. Но на вопрос, красивы ли они, ответить не могла.

Они встречались еще и еще. Деньги – в точности по прейскуранту – исправно падали на ее счет. А однажды муж вернулся после очередного многодневного отсутствия и никого дома не обнаружил. Опустела сырная спаленка.

Исчезла и интернет-страница с объявлением «GirlsWithPrettyFeetNeeded (Age 18–30)».

Они, думаю, счастливы. Прежде чем исчезнуть из своей квартиры, да и из этой истории тоже, героиня узнала, что не бывает ступней красивых и некрасивых. В мире ног нет усредненных, единых для всех критериев. Там все, в отличие, например, от мира лиц, крайне индивидуально. По крайней мере, в этом мы абсолютно свободны.

– По крайней мере… – сказал героине новый ее герой, как-то по особенному эту фразу подчеркнув.

Детей у них, скорее всего, не будет. Хотя кто знает…

В каком-то смысле мы родственники. Не кровные, но по надобности семейной нам иногда приходится делить жилплощадь в Германии. Так случилось. Не заказывали ни я, ни она. Мела – испанка, и еще года три назад, едва с ней познакомившись, я подумал, что могу пополнить ее портретом мою женскую галерею.

Познакомились мы еще три года назад, но впечатления, достойные рассказа, все никак не набирались, что странно.

Мела хороша собой.

Тяжелая масса волос цвета горького шоколада, черные-пречерные глаза, смуглая кожа, чуть удлиненное лицо (оно могло бы считаться и правильным, если бы не легкая горбинка на переносице). В старости она будет похожа на сказочную ведьму, но до этого, конечно, еще очень далеко. Сейчас ей пятьдесят, но у природы она выторговала лет десять, а то и больше: Мела выглядит молодо, она худая, порывистая, лицо гладкое, без морщин, лишь с едва заметными признаками увядания (самую малость).